6. Несоблюдение экипажем выработанных правил безопасности. Роковые двадцать секунд.
Суд, «диванные эксперты» и средства массовой информации тщательно стараются избегать любых оценок действий экипажа сбитого самолета, а на любую такую попытку выдвигают обвинения в том что «все пытаются списать на погибших». Однако факты — вещь упрямая. На кону безопасность следующих полетов, людей. А потому ни на какие аспекты этой катастрофы нельзя закрывать глаза.
Приблизительно в ноль часов самолеты вылетели и заходили на посадку как им было приказано с КП ВВС — не с севера, а с юга. С этого момента решения на месте принимал комбриг Мымриков, который находился в первом самолете.
Сначала по его словам, он планировал третий экипаж пустить вторым, а второй третьим. Но третий якобы все время увеличивал дистанцию, а так как они хотели садиться с пяти-семи минутным интервалом, он поставил за собой второй самолет.
Задача была поставлена была четко: заход на посадку с максимальным градиентом снижения, выходом в торец ВПП на посадочный курс после четвертого разворота на три с половиной — пять километров. По накопленному опыту предыдущих посадок такая дистанция позволяла приземлиться не попав в зону поражения средств противника.
Первый самолет с комбригом на борту приземлился. По множественным свидетельствам очевидцев: десантников, командира тактической группы, его увидели только когда он уже катился по полосе. Прикатился, развернулся, начал разгружаться. После этого снова не сработало освещение полосы.
Андрей Моруга: генератор работал стабильно, но когда начал садиться борт Саши Белого, он заглох. Ми светим зажигалками, я включаю стартер, он загудел и начал работать.
Летчик 25 й бригады транспортной авиации: ему(пилоту) пришлось из-за этого затянуть немного заход. Он бы зашел ближе и сел бы. А так он протянул дальше, время на прицеливание у сепаров увеличилось.
Дмитрий Мымриков: Где-то с удаления 11-12 километров он говорит: «Я полосу наблюдаю». То есть визуальный контакт с полосой он установил. Это были последние слова, которые я от него услышал.
Второй экипаж, не видя полосу, хочет себе обеспечить определенный «запас прочности». И начинает удаляться на восток в сторону госграницы. По проведенным расчетам, которые подтверждают слова комбрига, его посадочный курс был даже не тот, который определен для гражданских бортов. По месту падения, по выводам специалистов он заходил значительно восточнее...
Далее происходит событие, которое до сих пор не получило объяснения, а судом было просто проигнорировано. Самолет по непонятной причине включает посадочные огни и проблесковые маячки.
Генерал Назаров: командир тактической группы «Славутич» Маленко четко это подтверждает. Второй самолет с аэродрома видели издалека. Когда он становился на посадочный курс после четвертого разворота н за 5-7 а за 12 км от ВПП, он уже светился . Тем более в ту ночь были простые метеоусловия. Однозначно произошло демаскирование. Тот экипаж который находился на аэродроме, на вопрос заходил ли борт с посадочными огнями отвечает уклончиво. «Ну они же не должны были этого делать...» «Он что, сам себе враг?» Десантники, которые стояли рядом с кабиной это видели, а члены экипажа все девять «не видели».
Суд, Маленко: первый шел без огней, он сел. Второй самолет заходил на посадку с расстояния 10 километров, огни были включены, и он светился как новогодняя елка.
Факт захода на посадку с огнями также зафиксирован видеокамерой на остановке Острая Могила в Луганске.
Причину таких действий экипажа установить не удалось, в обнаруженном на месте падения «черном ящике» отсутствует 20-25 секунд записи именно в этом интервале.
Что происходит дальше. Анализ видеоматериалов, свидетельств очевидцев, данных черного ящика показывает, что приблизительно в 0.40 самолет заходит на посадку. Выполняет четвертый разворот, выходит на пологой траектории, высота 500-600 метров. Проходит восточнее населенного пункта Красное и находящаяся там засада видит его заходящим на курс.
Летчик 25 бригады транспортной авиации: был первый пуск ПЗРК и, скорее всего, наш стрелок, Саша Ковалец, он увидел этот пуск ракеты и применил ложные тепловые цели. Первая ракета ушла в ложные цели и сдетонировала. После нее был мгновенно второй пуск ПЗРК, она ушла в двигатель. Скорее всего, во второй.
Экипаж предпринимает энергичные действия — резко сбрасывает высоту, завершая четвертый разворот, чтобы на минимальной высоте выйти на посадочную прямую.
Самолет минует позицию террористов, и вторая ракета идет вдогонку. Была и третья, но она не сработала. Возможно она была трофейная, из запасов наших в луганском СБУ ВС и имела систему «свой-чужой», которая заблокировала подрыв.
Вторая ракета попадает в двигатель. Но такое попадание не составляет для Ил-76 катастрофической поломки, он может совершить посадку даже на двух двигателях.
Дмитрий Мымриков: силы на одном крыле стало меньше, чем на другом. Его развернуло, он просто был не в состоянии удержать самолет.
Во время разворота на посадочный курс самолет стал под углом чуть ли не 90 градусов, и фактически подставил под обстрел всю свою поверхность. С этого момента по информации от десантников и Мымрикова, по нему начали работать зенитные установки.
Генерал Назаров: проведенное компьютерное моделирование показало что причина катастрофы не попадание ПЗРК, а именно обстрел из ЗУ хотя летчики склоняются к синергетическому эффекту двух факторов.
Условия моделирования — два самолета заходят по одному курсу, с южного направления, с поворотом в районе Красного, на торец три с половиной-четыре километра в одинаковых метеоусловиях, но первый так, как заходил сам Мымриков(а он заходил даже круче чем планировалось), а второй с отклонением далеко на восток.
Расчет производился для обстрела двумя ракетами ПЗРК. Результаты следующие. Для Мымрикова вероятность поражения семь сотых, для Белова — четыре десятых. Это в пятьдесят раз больше, то есть почти пятьдесят на пятьдесят...
Маленко: «… непосредственно был на летном поле. Второй заходил на посадку, это визуально наблюдалось — очередь из крупнокалиберного пулемета, две очереди. До этого, как установила уже экспертиза, было попадание из ПЗЗРК. Самолет, накренился на левое крыло, вспышка в воздухе была, упал на землю и догорал на моих глазах».
7. Конструктивный недостаток, вследствие которого в баках оставалась взрывоопасная смесь паров керосина.
Ракеты ПЗРК имеют инфракрасное наведение и вследствие этого практически всегда поражают двигатели. Но обстрел из ЗУ(которые в обычных условиях просто не могут достать самолет) предопределил важный дополнительный фактор.
Самолет Ил-76 — очень надежный, сбить его крайне сложно. У летчиков даже поговорка такая есть: «Илюха сам сядет, не нужно ему мешать». И возможно этому опытному экипажу удалось бы даже после обстрела ракетами и снарядами посадить самолет. Но был еще один фактор, который уже никто и никак не мог предусмотреть и предвидеть.
Генерал Назаров: Самолет потерял управление и практически мгновенно упал. Говорят, что он разбился от удара об землю, но это не так. Все наблюдали взрыв, хоть и на очень малой высоте, но в воздухе. То есть первый взрыв был взрывом топлива, точнее смеси, которая находилась в баках.
Этот момент требует пояснения. Во время полета когда в баке вырабатывается авиационный керосин, освободившееся пространство заполняется инертным газом. Это именно для того чтобы в случае попадания или повреждения избежать подрыва горючего пара. Анализ выявил, что на момент обстрела по объему выработки горючего и производительности газогенератора, бак не мог быть заполнен инертным газом в достаточной степени. Что и привело, по всей вероятности е его воспламенению и взрыву в воздухе, который наблюдали с земли.
У победы тысяча отцов, а поражение всегда сирота
К сожалению, «разбором» этой катастрофы стала не работа беспристрастной и компетентной комиссии, а политизированное судебное шоу, которым руководила гражданская, явно находившаяся под влиянием ситуации и совершенно некомпетентная ни в военных, ни, тем более в авиационных аспектах судья.
Кроме того, заслуживает упоминания и «офицерская позиция» многих должностных лиц.
Генерал Назаров: утром начинаются первые лихорадочные судорожные движения кто что знает, что кому докладывалось, кто что знал. Был ли доклад об угрозе, где доклад. Нет никакого доклада. Тут появляется документ СБУ, для меня это очень больная тема, я не мог подумать, что руководитель такого уровня может позволить себе такие дешевые трюки. Я говорю о Крутове(генерал, возглавлявший АТЦ СБУ). Они делают донесение, о котором шла речь, датируя его 13 числом, а в нем прописывают катастрофу которая произошла 14 числа! На вопросы говорят «мы перепутали». Это вероятно была лихорадочная попытка снять с себя ответственность.
Выше уже упоминалось об офицере СБУ, который изменил показания в свою пользу, а также ряде показаний военнослужащих 25 авиабригады, которые в ущерб объективности максимально пытались завуалировать человеческий фактор.
Экс-министр Коваль, судя по материалам суда, также всеми силами пытался сбросить с себя любую ответственность, а принятие им перестраховочного не военного, а политического решения о запрете перелетов в ЛАП не позволило нарастить группировку чтобы закрыть границу и привела к ощутимо большим потерям которые понесли силы АТО, пробивая сухопутный коридор
В результате создан опасный прецедент, который, как мы надеемся, исправит более компетентный апелляционный суд.
Так как участие ВСУ в антитеррористической операции де-юре было легализовано только в апреле 2018 года, при работе с книгой об артиллерии в АТО «Боги гибридной войны» мы столкнулись с тем, что настоящие герои 2014 года категорически отказывались говорить о боях и артналетах, благодаря которым мы сейчас живем в суверенной и независимой Украине, всерьез опасаясь того, что с ними могут поступить «так же как и с Назаровым».
В конечном итоге нельзя не упомянуть и адвокатов обвинения, которые в погоне за прибылью развратили людей. Играя с одной стороны на чувствах родственников, которым по большому счету не важно кто, и в чем действительно виноват(и их можно понять), с другой посулив перспективу огромной компенсации...
В воюющей стране обвинение полководцев в понесенных потерях, как и игра в арифметику потерь — это путь в никуда. По логике бессовестных адвокатов нужно было бы наверное, устроить встречу родственников погибших летчиков и десантников с родственниками тех наших военных, кто был ранен и погиб, пробивая путь к заблокированному аэропорту, а их было по меньшей мере в три раза больше…
И на этой встрече, помимо адвокатов должен обязательно присутствовать врио МО Коваль. Тот самый, который требовал выводить на границе войска «под ноль», лишая подразделения оперативной глубины, а затем придумал безумное ночное парашютирование.
Но порядочные люди до такой низости как игра на чувствах родственников погибших, не опускаются. И пусть память о тех, кто защищал Луганский аэропорт станет не привычной постсоветской игрой в «поиск крайнего», а суровым напоминанием об ошибках войны, которые не должны повториться...
