После развала СССР сторонникам суверенной Украины досталась ментально расколотая страна. Не секрет, что для части её граждан независимая Украина и украинство «что шло, что ехало». Требовать от них какой-то самоотдачи в интересах этой страны было бы наивно. В идеальном случае сторонники суверенного украинства должны были в кратчайшие сроки избавиться от этой наивности и понять, что номинальная принадлежность к украинскому государству вовсе не является объективным основанием приязни к суверенному украинству. Как бы этого ни хотелось, но ни откуда не следует, что человек, имевший привязанность к Советской стране или России обязан автоматически любить независимую Украину, коль скоро она появилась на свет. Хорошо было уже и то, что их отношение к самостоятельной украинской державе в начале её независимости было в достаточной степени лояльным.
Чтобы склонить их на свою сторону новая Украина должна была показывать результат, демонстрировать успех. Необходимо было уйти от логики, которая уместна во время борьбы за независимость — дискредитация метрополии – и понять, что теперь не на словах, а на деле придется доказывать свою состоятельность. Украина, за отведенный ей промежуток времени должна была стать успешным государством. В таком случае она к текущему моменту уже стерла бы или в значительной степени сгладила внутренние ментальные границы. Национал-патриотические силы должны были в какой-то момент понять, что пора перестать бороться с прошлым, оно и так умерло и бессмысленно вновь и вновь стрелять в его труп. Если оно себя изжило, то причина оставшихся проблем не в его умершей сути, а в чем-то другом. Прошлое надо было воспринимать как путь исканий украинского народа, понять ошибки этого пути и оставить за собой право на все хорошее, что было на этом пути приобретено. По сути, означало бы переход от принуждения к украинству к вовлечению в него. Это, во-первых, не отталкивало бы единственных союзников — патриотов Советской Украины, и во-вторых, избавило бы от соблазна видеть причины своих проблем в ком-то другом, позволило бы прекратить борьбу «с радянським минулим» и обратить внимание на собственные недостатки.
Чтобы такая трансформация произошла, национал-патриоты должны были проделать над собой неимоверное усилие и пойти вопреки своей сути, вопреки заложенному природой типу социального поведения, который и сделал их национал-патриотами. Для них это означало бы отказаться от попыток взять моральный реванш за прошлое, перестать зацикливаться на прошлых грехах России и Советского союза перед украинцами. При этом, конечно же, пришлось бы смириться, что Украинское государство состоялось не совсем так и не совсем тем способом, как им бы хотелось, и советское украинство вошло бы в него органичной составляющей. Такой переход сознания противоестественен человеческой сути, но если бы он случился, можно было бы говорить о незаурядности и мудрости. Именно такие прорывы сознания и создают почву для успеха государств. К сожалению, этого не случилось и события развивались по наиболее вероятному сценарию. Если в первые годы независимости неудачи государства еще можно было оправдывать прошлым, то, начиная с двухтысячных, их обиженная антиимперская и антироссийская риторика начала лишь раздражать, начала вызывать у многих неприязнь ко всему украинскому. Это привело к резкому расколу общества по отношению к суверенному украинству. Кроме этого, пренебрежительное отношение к империи помешало осознать ту роль, которую выполняла империя по отношению к Украине, а значит, не позволило предвидеть проблему, с которой придется столкнуться.
Отсутствие у украинцев собственного государственного опыта сказалось в том, что они с энтузиазмом начали образовывать группировки по паразитированию на государственном механизме: сплошное кумовство с назначением себе запредельных пенсий, раздачи земли, разворовывания армии и т.д. и т.п. При этом отсутствовало понимание, что резервуар, из которого они черпают не бездонный. Если раньше за консистентностью государственного механизма следила метрополия, она была донором порядка и, всё-таки, ограничивала паразитирование на государстве какими-то рамками, то теперь украинская элита оказалась в роли колхозного воришки, который обнаружил, что сторожа нет, и в колхозном коровнике можно украсть сена, сколько хочешь, не понимая, что теперь это его коровы. Нужно было переключиться на борьбу с этим явлением, но не как с рудиментом прошлого, связанного с коммунизмом, а как с человеческим пороком, что так и есть на самом деле. Если и стоило проводить люстрацию бывших коммунистов, то не как коммунистов, а прежде всего, как беспринципных конформистов, которыми эволюция коммунистической системы в последние годы существования заполнила её ряды. На практике получилось, что антиимперская, антироссийская, антикоммунистическая риторика, таких партий, как «Народный рух», таких политиков как Юрий Костенко, по сути, вывела это порок из-под удара. Это вовсе не значит, что мы с ним справились бы, но получается, что мы с ним даже не боролись, а «бомбили ложный аэродром» радяньщины и совка. При этом у национал-патриотов создавалось ложное ощущение правильности своего видения противника, поскольку часть политиков, потребительски относившихся к государству, апеллировала к патриотам Советской Украины и пророссийскому электорату, а по сути, использовала их, чтобы паразитировать на обществе.
Почему мы говорим здесь лишь о вине национал-патриотов? Потому, что суверенная Украина – это их дело, и нам здесь винить тех, кому она не дорога, было бы бессмысленно. В сложившейся ситуации они должны были находить те способы борьбы, которые ведут к успеху, а не пользоваться теми, которые соответствуют их мироощущению. Это системный просчет, который на протяжении времени подвёл страну к кризису. Ну и, конечно же, он сказался в критический момент, в точке бифуркации, когда любое малое действие может вызвать непредсказуемые последствия. Попытка отмены в Раде Закона о Государственной языковой политике, разрушение памятников Ленину послужило спусковым механизмом, сигналом для значительной части наших граждан, что чужаки вторглись в их дом, и рушат их Мир. Результат – война. Поваленный Ленин отомстил очень жестоко.
Ошибки национал-патриотов конечно же не снимают вины со второй стороны конфликта в развязанной войне, потому, что грехи одних не могут быть оправданием для других.
