И снова о налоговой реформе: по остывшим следам заседания Нац. Рады.

Ну что ж, накропаю и я несмело пару строк на тему состоявшегося заседания Нац. Рады, которое было посвящено налоговой реформе.

Пройдемся по предложениям.

1. Что предложил Минфин.

Концепция 20-20-20-20 (НДС, НДФЛ, ЕСВ, Налог на прибыль). В чем плюс — во-первых это красиво. Во-вторых, такой подход — единая ставка по разным видам налогов — лишает соблазна оптимизации одних налогов через другие. Учитывая, что в модель Минфина не попал налог на распределенную прибыль, а ему предпочли оставить как есть налог на прибыль, повысив ставку последнего на 2% от существующей, — во-вторых ничего кроме как было упомянуто в во-первых не просматривается. Зато эффектно.
Понижение ЕСВ, повышение НДФЛ — лучше, чем есть сейчас, но не стимул для выхода зарплат из тени. Пока ставка между официальным налогообложением и «схемным» будет столь разительна (от словосочетания «в разы») — толку будет мало. Этой разницы, при нынешней парадигме, хватит всем. Не хочется думать, что в этом и смысл. И не думается. Но вот как-то вот так.

Бравурное обещание с 2018 года объединить ЕСВ+НДФЛ и довести размер общей ставки до 20% — «морковка». Веры в которую нет. От слова «совсем». Потому что срок хранения «морковки» в наших реалиях крайне не длителен. Во-первых", надо дожить. Во-вторых", неизвестно, какие законы на этот счет примет Рада в том же 2016, 2017 году.

Есть позитив — не облагается минимальная з.п. Т.е., если считать, что средняя "белая" (!) з.п. по стране — ок. 4000 грн., то улучшение, безусловно, присутствует. Однако стимула для выплат "в белую" зарплат-премий-бонусов в размере "выше среднего", учитывая величину предложенных ставок на 2016-2017 г.г., эта система не дает. Социалистически-патерналистская модель.

И уж конечно эта реформа совсем не "радикальная", как смело и многократно Минфин ее именует в презентации, выложенной на reforms.in.ua. Скорее так, — косметическая операция, ничего толком не решающая: нет стимулов для развития малого и среднего бизнесов; нет попытки экономическими мерами (не карательными, что, в принципе, в наших широтах плохо работает; доказано временем) победить тень. Или, по крайней мере, откусить от нее бОльшую часть рынка.
(Спрашивается, зачем нужно было называть нечто консервативное — радикальным? Ответ прост: и в обществе, и от Президента есть серьезный запрос именно на радикальную налоговую реформу. Ответ Минфина — делаем то, что делаем, а преподнесем результат как "радикальный". Потом повторим в презентации мессадж "радикальный" несколько раз, и — ву а ля. Квази-Эриксоновский гипноз).

В общем, реформой предложения Минфина назвать сложно — так, побелить-покрасить.

2. Что предложил профильный комитет ВР.

Основное и главное — понижение ставки НДС до 15%.
Считаю, что на фоне прочих плюс-минус приемлемых идей со стороны г-жи Южаниной и ее коллег, это предложение звучит поистине революционно.

Почему? Этот шаг — понижение ставки НДС — важен по трем причинам. С одной стороны, большинство проблем с уклонением от оплаты касается именно "оптимизации" НДС; со второй, НДС — самый важный бюджетообразующий налог: чем больше, в процентном отношении, его "смывают", незаконно возмещают и т.п., тем больше страдает бюджет; с третьей — этот налог является косвенным, и даже оплата фискально-безупречными плательщиками своего кусочка НДС не обеспечивает поступление в бюджет всей суммы налога, которая должна — через цепочку поставщиков — в итоге попасть таки в казну.

На фоне имплементации СЭА НДС (которая совсем не идеальна, и в нынешнем своем корявом режиме функционирования доставляет необязательные проблемы исправным налогоплательщикам), а также благодаря действиям НБУ, который вывел с рынка ряд банков, содействовавших вполне определенным операциям, — стоимость услуг по "оптимизации" НДС, если верить информации, бродящей среди бизнесменов, — несколько возросла.
Установление ставки 15% по НДС делает в нынешних условиях этот вид "бизнеса" неинтересным с точки зрения потребителя: разница между законной ставкой и "схемами" сводится к величине статистической погрешности, которая совсем не оправдывает риски контактов с субъектами этого специфического сегмента.
Именно понижение ставки НДС до 15%, а не ужесточение механизмов работы налоговиков и возложение надежд на совершенствование СЭА НДС, способно быстро и единовременно забить осиновый кол в проблему отмывания НДС, и, как следствие, перенаправить этот ресурс в казну.

Скептики такого шага основывают свои сомнения насчет его эффективности на следующем:

- если государство понизит ставку на 5%, "схематозники" с легкостью сделают то же самое; мол, когда-то, когда деревья были большими, а воздух твердым, ставки у этих структур были 1-2%.

- бюджет недополучит большие суммы, так как (см. выше) НДС — самый большой по валовым сборам бюджетообразующий налог; а эффект если и будет, то, во-первых, не просчитывается в цифрах, а во-вторых — не совсем понятно, в какие сроки это произойдет.

По поводу первого скептического замечания. Как написано выше, у этого специфического сегмента рынка весьма возросла себестоимость, а это значит, что есть некий уровень расходов, который сложно понизить. Есть реальность, данная в ощущениях. И она обусловлена упомянутыми причинами. Вспоминать о том, как это было при раннем Кучме — не релевантно.

Второе замечание дезавуируется как раз таки тем, что при понижении ставки и, как следствие, перенаправлении НДСа в бюджет, весьма высока вероятность получить валовый прирост поступлений от данного налога. То, ради чего собственно — среди прочего — и затевается реформа. Профит получит и бизнес, и держава за счет аннигиляции (ладно, — существенного сокращения) доходов теневого сектора. Как быстро? Очень быстро. Полагаю, за квартал. Здесь нет препятствий или переходных периодов: НДС платится или "схематозникам", или в бюджет.

3. О влиянии институтов гражданского общества.

Оно есть, несмотря на то, что на упоминавшемся заседании Рады реформ предложения от гражданского общества было представлено только в виде буклетов с инфографикой, которые были вручены участникам заседания.

По моему субъективному мнению, отношение "в верхах" к гражданским институтам и экспертам, принимающим участие в попытках повлиять на процесс налоговой реформы, колеблется в спектре от как к "балаболам-крикунам", до более взвешенного: "нечто разумное в их предложениях есть; однако подпускать эти институции к принятию решения по данному вопросу с правом голоса пока рановато".
Тем не менее влияние гражданского общества на процесс для меня очевидно.

To be continued.