The New Your Times опубликовала полный текст договора между Украинной и Россией, который обсуждался в Стамбуле. Но еще за пару месяцев до них в "Foreign Affairs" появилась статья с подробным разбором этих переговоров. Предлагаю читателям мой вольный перевод с некоторыми несущественными сокращениями.

 

Рано утром 24 февраля 2022 года российские ВВС нанесли удары по объектам на территории Украины. В то же время московская пехота и бронетехника хлынули в страну с севера, востока и юга. В последующие дни русские попытались окружить Киев. Это были первые дни и недели вторжения, которое вполне могло привести к поражению и подчинению Украины Россией. Оглядываясь назад, кажется почти чудом, что этого не произошло.

То, что произошло на поле боя, относительно хорошо изучено. Менее понятным является одновременная интенсивная дипломатия с участием Москвы, Киева и множества других игроков, которая могла бы привести к урегулированию всего через несколько недель после начала войны. К концу марта 2022 г в результате серии личных встреч в Беларуси и Турции и виртуальных встреч посредством видеоконференций было принято так называемое Стамбульское коммюнике, в котором описаны рамки урегулирования. Затем украинские и российские переговорщики начали работать над текстом договора, добившись существенного прогресса на пути к соглашению. Но в мае переговоры прервались. Война продолжалась и с тех пор унесла десятки тысяч жизней с обеих сторон.

Что случилось? Насколько стороны были близки к прекращению войны? И почему они так и не заключили сделку?

Чтобы пролить свет на этот часто упускаемый из виду, но критический эпизод войны, мы рассмотрели проекты соглашений, которыми обменивались обе стороны, некоторые детали которых ранее не сообщались. Мы также провели интервью с несколькими участниками переговоров, а также с чиновниками, работавшими в то время в ключевых западных правительствах, которым мы предоставили анонимность, чтобы обсудить деликатные вопросы. Мы также рассмотрели многочисленные одновременные и более поздние интервью и заявления украинских и российских чиновников, действовавших на момент переговоров. Большинство из них доступны на YouTube, но не на английском языке и поэтому мало известны на Западе. Наконец, мы внимательно изучили хронологию событий с начала вторжения до конца мая, когда переговоры сорвались. Когда мы сложили все эти части вместе, то, что мы обнаружили, является удивительным и может иметь серьезные последствия для будущих дипломатических усилий по прекращению войны.

Некоторые наблюдатели и официальные лица (в том числе, в первую очередь, президент России Владимир Путин) утверждали, что на столе переговоров была сделка, которая положила бы конец войне, но украинцы отказались от нее из-за сочетания давления со стороны своих западных покровителей и собственных высокомерных предположений Киева о военной слабости России. Другие полностью отвергли важность переговоров, заявив, что стороны просто обсуждали предложения и выигрывали время для перегруппировки сил на поле боя или что проекты соглашений были несерьезными.

Хотя эти интерпретации содержат зерно истины, они больше скрывают, чем проясняют. Не было бесспорных доказательств; эта история не поддается простому объяснению. Кроме того, такие однопричинные объяснения полностью упускают из виду факт, который, в ретроспективе, кажется необычным: в разгар беспрецедентной агрессии Москвы русские и украинцы почти завершили соглашение, которое положило бы конец войне и предоставило бы Украине многосторонние гарантии безопасности, проложив путь к своему постоянному нейтралитету и, в будущем, к членству в ЕС.

Однако окончательное соглашение оказалось невозможным по ряду причин. Западные партнеры Киева не хотели участвовать в переговорах с Россией, особенно в таких, которые могли бы создать для них новые обязательства по обеспечению безопасности Украины. Общественное настроение в Украине ухудшилось после того, как стало известно о зверствах русских в Ирпене и Буче. А после провала российского окружения Киева президент Владимир Зеленский стал более уверен в том, что при достаточной поддержке Запада он сможет выиграть войну на поле боя.

Сегодня, когда перспективы переговоров кажутся туманными, а отношения между сторонами практически отсутствуют, история переговоров весной 2022 года может показаться отвлечением внимания и отсутствием понимания, напрямую применимого к нынешним обстоятельствам. Но Путин и Зеленский удивили всех своей взаимной готовностью рассмотреть далеко идущие уступки, чтобы положить конец войне. В будущем они вполне могут снова всех удивить.

Заверения или гарантия?

Чего русские хотели добиться вторжением на Украину? 24 февраля 2022 г Путин выступил с речью, в которой оправдал вторжение, упомянув расплывчатую цель «денацификации» страны. Наиболее разумной интерпретацией «денацификации» было то, что Путин стремился свергнуть правительство в Киеве, возможно, убив или захватив при этом Зеленского. Однако через несколько дней после начала вторжения Москва начала искать основания для компромисса. Война, которую Путин ожидал легкой прогулкой, уже доказала нечто иное, и эта ранняя открытость к разговору предполагает, что он, похоже, уже отказался от идеи прямой смены режима. Зеленский, как и до войны, выразил непосредственную заинтересованность в личной встрече с Путиным. Хотя он отказался разговаривать напрямую с Зеленским, Путин все же назначил переговорную команду. Посредником выступил президент Беларуси Александр Лукашенко.

Переговоры начались 28 февраля в одной из просторных загородных резиденций Лукашенко. Украинскую делегацию возглавил Давид Арахамия, парламентский лидер политической партии Зеленского, в нее вошли министр обороны Алексей Резников, советник президента Михаил Подоляк и другие высокопоставленные чиновники. Российскую делегацию возглавил Владимир Мединский, старший советник президента России, ранее занимавший пост министра культуры. В его состав также входили заместители министров обороны и иностранных дел.

На первой встрече русские выдвинули ряд жестких условий, фактически требуя капитуляции Украины. Это был провал. Но поскольку положение Москвы на поле боя продолжало ухудшаться, ее позиции за столом переговоров становились менее требовательными. 3 и 7 марта стороны провели второй и третий раунд переговоров. Украинская делегация выдвинула свои требования: немедленного прекращения огня и создания гуманитарных коридоров, которые позволили бы гражданскому населению безопасно покинуть зону боевых действий. Именно в ходе третьего раунда переговоров россияне и украинцы, судя по всему, впервые рассмотрели проекты. По словам Мединского, это были российские проекты, которые российская делегация привезла из Москвы и которые, вероятно, отражали настойчивость Москвы в нейтральном статусе Украины.

На этом этапе личные встречи прервались почти на три недели, хотя делегации продолжали встречаться через Zoom. В ходе этих разговоров украинцы начали сосредотачиваться на вопросе, который станет центральным в их видении финала войны: гарантии безопасности, которые обязывают другие государства прийти на защиту Украины, если Россия снова нападет в будущем. Не совсем ясно, когда Киев впервые поднял этот вопрос в разговорах с россиянами или западными странами. Но 10 марта министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба, находившийся тогда в Турции на встрече со своим российским коллегой Сергеем Лавровым, говорил о «систематическом, устойчивом решении» для Украины, добавив, что украинцы «готовы к обсуждению» гарантий, которые он надеялся получить от стран-членов НАТО и России.

Судя по всему, Кулеба имел в виду многостороннюю гарантию безопасности, договоренность, согласно которой конкурирующие державы берут на себя обязательства по обеспечению безопасности третьего государства, обычно при условии, что оно не будет присоединяться ни к одному из гарантов. В то время как такие альянсы, как НАТО, намерены поддерживать коллективную оборону против общего врага, многосторонние гарантии безопасности предназначены для предотвращения конфликтов между гарантами по поводу структуры гарантированного государства и, как следствие, для обеспечения безопасности этого государства.

У Украины был горький опыт с менее жесткой версией такого рода соглашения: в 1994 году она подписала так называемый Будапештский меморандум, присоединившись к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве государства, не обладающего ядерным оружием, и согласившись отказаться от того, что на тот момент было третьим по величине арсеналом в мире. Взамен Россия, Великобритания и США пообещали, что не будут нападать на Украину. Однако, вопреки широко распространенному заблуждению, в случае агрессии против Украины соглашение требовало от подписавших его сторон лишь созвать заседание Совета Безопасности ООН, а не выступать на защиту страны.

Полномасштабное вторжение России – и холодная реальность того, что Украина вела экзистенциальную войну в одиночку – заставили Киев найти способ положить конец агрессии и гарантировать, что она никогда больше не повторится. 14 марта, когда две делегации встречались через Zoom, Зеленский разместил на своем Telegram-канале сообщение с призывом к «нормальным, эффективным гарантиям безопасности», которые не были бы «как будапештские». Два дня спустя в интервью украинским журналистам его советник Подоляк объяснил, что Киев добивался «абсолютных гарантий безопасности», которые потребуют, чтобы «подписавшие… не стояли в стороне в случае нападения на Украину, как это происходит сейчас. Вместо этого они [бы] приняли активное участие в защите Украины в конфликте».

Требование Украины не оставлять ее снова на произвол судьбы вполне понятно. Киев хотел (и до сих пор хочет) иметь более надежный механизм обеспечения своей будущей безопасности, чем добрая воля России. Но получить гарантию будет сложно. Нафтали Беннетт был премьер-министром Израиля на момент переговоров и активно выступал посредником между двумя сторонами. В интервью журналисту Ханоху Дауму, опубликованном в сети в феврале 2023 г, он напомнил, что пытался отговорить Зеленского от зацикливания на вопросе гарантий безопасности: «Я сказал: „Америка даст вам гарантии?“ Оно возьмет на себя обязательство, что через несколько лет, если Россия что-то нарушит, оно пошлет солдат? После ухода из Афганистана и всего такого? Я сказал: „Владимир, этого не будет“.

Следует быть честным: если США и их союзники не желали предоставлять Украине такие гарантии (например, в виде членства в НАТО) до войны, то зачем им это делать после того, как Россия так ярко продемонстрировала свою готовность напасть на Украину? Украинские переговорщики выработали ответ на этот вопрос, но в конечном итоге он не убедил их западных коллег, не склонных к риску. Позиция Киева заключалась в том, что, Россия также будет гарантом, а это будет означать, что Москва, по сути, согласилась с тем, что другие гаранты будут обязаны вмешаться, если она снова нападет. Другими словами, если бы Москва признала, что любая будущая агрессия против Украины будет означать войну между Россией и Соединенными Штатами, у нее было бы не больше желания атаковать Украину снова, чем она была бы склонна атаковать союзника по НАТО.

Прорыв

В течение марта на всех фронтах продолжались тяжелые бои. Русские попытались захватить Чернигов, Харьков и Сумы, но потерпели полную неудачу, хотя все три города понесли тяжелые повреждения. К середине марта наступление российской армии на Киев застопорилось, и она понесла тяжелые потери. Обе делегации продолжили переговоры посредством видеоконференции, но вернулись к личной встрече 29 марта, на этот раз в Стамбуле.

Там они, похоже, добились прорыва. По итогам встречи стороны объявили, что договорились о совместном коммюнике. Условия были подробно описаны во время заявлений обеих сторон для прессы в Стамбуле. Но мы получили копию полного текста проекта коммюнике, озаглавленного „Основные положения Договора о гарантиях безопасности Украины“. По словам участников, с которыми мы беседовали, проект коммюнике в основном подготовили украинцы, а русские предварительно согласились использовать его в качестве основы для договора.

Договор, предусмотренный в коммюнике, провозглашает Украину постоянно нейтральным, безъядерным государством. Украина откажется от любого намерения присоединиться к военным союзам или допустить размещение иностранных военных баз или войск на своей территории. В коммюнике в качестве возможных гарантов перечислены постоянные члены Совета Безопасности ООН (включая Россию), а также Канада, Германия, Израиль, Италия, Польша и Турция.

В коммюнике также говорилось, что, если Украина подвергнется нападению и потребует помощи, все государства-гаранты будут обязаны после консультаций с Украиной и между собой оказать помощь Украине для восстановления ее безопасности. Примечательно, что эти обязательства были сформулированы с гораздо большей точностью, чем статья 5 НАТО: введение бесполетной зоны, поставка оружия или прямое вмешательство с использованием собственных вооруженных сил государства-гаранта.

Хотя Украина будет постоянно нейтральной в рамках предложенных рамок, путь Киева к членству в ЕС останется открытым, а государства-гаранты (включая Россию) недвусмысленно „подтвердят свое намерение облегчить членство Украины в Европейском Союзе“. Это было просто экстраординарно: в 2013 г Путин оказал сильное давление на президента Украины Виктора Януковича, чтобы тот отказался от простого соглашения об ассоциации с ЕС. Теперь Россия согласилась „содействовать“ полному вступлению Украины в ЕС.

Хотя заинтересованность Украины в получении этих гарантий безопасности очевидна, не очевидно, почему Россия согласилась на все это. Всего за несколько недель до этого Путин попытался захватить столицу Украины, свергнуть ее правительство и навязать марионеточный режим. Кажется неправдоподобным, что он вдруг решил смириться с тем, что Украина, которая теперь была более враждебна к России, чем когда-либо, благодаря собственным действиям Путина, станет членом ЕС и ее независимость и безопасность будут гарантированы Соединенными Штатами (среди других стран). И тем не менее, из коммюнике следует, что именно это Путин был готов принять.

Мы можем только предполагать, почему. Блицкриг Путина провалился; это стало ясно к началу марта. Возможно, теперь он был готов сократить свои потери, если бы он получил свое самое давнее требование: чтобы Украина отказалась от своих стремлений вступить в НАТО и никогда не размещала силы НАТО на своей территории. Если он не сможет контролировать всю страну, то, по крайней мере, он сможет обеспечить свои самые основные интересы безопасности, остановить кровотечение в российской экономике и восстановить международную репутацию страны.

В коммюнике также содержится еще одно положение, которое, если оглянуться назад, ошеломляет: оно призывает обе стороны стремиться мирно разрешить свой спор по поводу Крыма в течение следующих 10-15 лет. С тех пор как Россия аннексировала полуостров в 2014 г, Москва никогда не соглашалась обсуждать его статус, утверждая, что это регион России, ничем не отличающийся от любого другого. Предлагая провести переговоры по поводу его статуса, Кремль молчаливо признал, что это не так.

Борьба и разговор

В своем выступлении 29 марта, сразу после завершения переговоров, глава российской делегации Мединский звучал решительно оптимистично, поясняя, что обсуждение договора о нейтралитете Украины переходит в практическую фазу и что, учитывая все сложности, связанные с наличием у договора множества потенциальных гарантов, — не исключено, что Путин и Зеленский подпишут его на саммите в обозримом будущем.

На следующий день он сообщил журналистам: „Вчера украинская сторона впервые письменно зафиксировала свою готовность выполнить ряд важнейших условий для построения будущих нормальных и добрососедских отношений с Россией“. Он продолжил: „Они передали нам принципы потенциального будущего урегулирования, зафиксированные в письменной форме“.

Тем временем Россия отказалась от попыток взять Киев и отводила свои силы со всего северного фронта. Александр Фомин, заместитель министра обороны России, объявил об этом решении в Стамбуле 29 марта, назвав его попыткой „построить взаимное доверие“. Фактически отход был вынужденным отступлением. Русские переоценили свои возможности и недооценили украинское сопротивление и теперь использовали свою неудачу как милостивую дипломатическую меру, способствующую облегчению мирных переговоров.

Вывод имел далеко идущие последствия. Это укрепило решимость Зеленского, устранив непосредственную угрозу его правительству, и продемонстрировало, что хваленую военную машину Путина можно отбросить, если не победить, на поле боя. Это также позволило Западу оказать крупномасштабную военную помощь Украине, освободив пути сообщения, ведущие в Киев. Наконец, отступление подготовило почву для ужасного открытия зверств, которые российские войска совершили в пригородах Киева Буче и Ирпени, где они насиловали, калечили и убивали мирных жителей.

Сообщения из Бучи начали появляться в заголовках газет в начале апреля. 4 апреля Зеленский посетил город. На следующий день он выступил в Совете Безопасности ООН по видеосвязи и обвинил Россию в совершении военных преступлений в Буче, сравнив российские силы с террористической группировкой „Исламское государство“. Зеленский призвал Совет Безопасности ООН исключить Россию, постоянного члена, из его состава.

Примечательно, однако, что обе стороны продолжали круглосуточно работать над договором, который Путин и Зеленский должны были подписать во время саммита, который должен был состояться в не столь отдаленном будущем. Стороны активно обменивались проектами друг с другом и, судя по всему, начали делиться ими с другими партиями. (В своем интервью в феврале 2023 г Беннетт сообщил, что видел 17 или 18 рабочих проектов соглашения; Лукашенко также сообщил, что видел как минимум один.) Мы внимательно изучили два из этих проектов: один от 12 апреля, другой от 15 апреля, когда, как рассказали участники переговоров, был последний обмен мнениями между сторонами. Они во многом схожи, но содержат важные различия – и оба показывают, что коммюнике не решило некоторые ключевые вопросы.

Во-первых, в то время как коммюнике и проект от 12 апреля ясно давали понять, что государства-гаранты будут самостоятельно решать, приходить ли на помощь Киеву в случае нападения на Украину, в проекте от 15 апреля русские попытались подорвать эту важнейшую статью, настаивая на том, что такие действия будут происходить только „на основе решения, согласованного всеми государствами-гарантами“, что дает вероятному захватчику, России, право вето. Согласно пометке в тексте, украинцы отвергли эту поправку, настаивая на первоначальной формуле, согласно которой все гаранты имели индивидуальное обязательство действовать и не должны были бы перед этим достигать консенсуса.

Во-вторых, в проектах есть несколько статей, которые были добавлены в договор по настоянию России, но не вошли в коммюнике и касались вопросов, которые Украина отказалась обсуждать. Они требуют от Украины запретить „фашизм, нацизм, неонацизм и агрессивный национализм“ — и с этой целью отменить шесть украинских законов (полностью или частично), которые в широком смысле касались спорных аспектов истории советской эпохи, в частности роль украинских националистов во время Второй мировой войны.

Легко понять, почему Украина не хотела позволять России определять свою политику на основе исторической памяти, особенно в контексте договора о гарантиях безопасности. И русские знали, что из-за этих положений украинцам будет сложнее принять остальную часть договора. Поэтому их можно рассматривать как ядовитые таблетки.

Однако также возможно, что эти положения были призваны позволить Путину сохранить лицо. Например, заставляя Украину отменить законы, осуждающие советское прошлое и называющие украинских националистов, воевавших в Красной Армии во время Второй мировой войны, борцами за свободу, Кремль может утверждать, что он достиг заявленной цели „денацификации“, хотя первоначальный смысл этой фразы вполне мог заключаться в замене правительства Зеленского.

В конце концов, остается неясным, могли ли эти положения нарушить соглашение. Ведущий украинский переговорщик Арахамия позже преуменьшил их значение. Как он сказал в интервью украинскому телевидению в ноябре 2023 г, Россия „до последнего момента надеялась, что они [могут] заставить нас подписать такое соглашение, что мы [примем] нейтралитет. Для них это было самым большим событием. Они были готовы закончить войну, если мы, как Финляндия [во время холодной войны], примем нейтралитет и обязуемся не вступать в НАТО“.

Размер и структура украинской армии также были предметом интенсивных переговоров. По состоянию на 15 апреля обе стороны оставались весьма далекими друг от друга по этому вопросу. Украинцы хотели иметь армию мирного времени в 250 000 человек; Русские настаивали на максимальной численности в 85 000 человек, что значительно меньше, чем постоянная армия Украины до вторжения в 2022 г. Украинцы хотели 800 танков; русские разрешили бы только 342. Разница между дальностью ракет была еще более существенной: 280 километров (украинская позиция), и всего 40 километров (российская позиция).

Переговоры намеренно обходили стороной вопрос границ и территории. Очевидно, идея заключалась в том, чтобы Путин и Зеленский решили эти вопросы на запланированном саммите. Легко представить, что Путин настаивал бы на удержании всей территории, которую его войска уже оккупировали. Вопрос в том, можно ли было убедить Зеленского согласиться на этот захват земель.

Несмотря на эти существенные разногласия, проект от 15 апреля предполагает, что договор будет подписан в течение двух недель. Конечно, эта дата могла быть перенесена, но это показывает, что обе команды планировали действовать быстро. „В середине апреля 2022 г мы были очень близки к завершению войны мирным урегулированием“, — рассказал один из украинских переговорщиков Александр Чалый во время публичного выступления в декабре 2023 года. „[Через] неделю после того, как Путин начал свою агрессию, он пришел к выводу, что совершил огромную ошибку и попытался сделать все возможное, чтобы заключить соглашение с Украиной“.

Что случилось?

Так почему же переговоры прервались? Путин заявил, что западные державы вмешались и похоронили сделку, потому что они были больше заинтересованы в ослаблении России, чем в прекращении войны. Он утверждал, что Борис Джонсон, который тогда был премьер-министром Великобритании, передал украинцам послание от имени „англосаксонского мира“ о том, что они должны „бороться с Россией до тех пор, пока не будет достигнута победа и Россия не потерпит стратегического поражения“.

Реакция Запада на эти переговоры, хотя и далека от утверждений Путина, была, конечно, вялой. Вашингтон и его союзники глубоко скептически относились к перспективам дипломатического пути, открывающегося из Стамбула; в конце концов, коммюнике обошло стороной вопрос территории и границ, и стороны остались далекими друг от друга по другим важным вопросам. Им не казалось, что переговоры будут успешными.

Более того, бывший чиновник США, который в то время занимался политикой в отношении Украины, рассказал нам, что украинцы не консультировались с Вашингтоном до тех пор, пока не было опубликовано коммюнике, хотя описанный в нем договор создал бы новые юридические обязательства для Соединенных Штатов, в том числе обязательство начать войну с Россией, если она снова вторгнется в Украину. Одно только это условие сделало бы договор невыгодным для Вашингтона. Поэтому вместо того, чтобы принять Стамбульское коммюнике и последующий дипломатический процесс, Запад увеличил военную помощь Киеву и усилил давление на Россию, в том числе посредством постоянно ужесточающегося режима санкций.

Великобритания взяла на себя инициативу. Уже 30 марта Джонсон, похоже, отказался от дипломатии, заявив, что вместо этого „мы должны продолжать ужесточать санкции с помощью скользящей программы до тех пор, пока все войска [Путина] не покинут Украину“. 9 апреля Джонсон появился в Киеве — первый иностранный лидер, посетивший страну после вывода российских войск из столицы. Сообщается, что он сказал Зеленскому, что, по его мнению, „любая сделка с Путиным будет довольно грязной“. Любая сделка, вспоминает он, „была бы для него некоторой победой: если вы дадите ему что-нибудь, он просто сохранит это, положит в банк и затем будет готовиться к следующему нападению“. В интервью 2023 г Арахамия возложил на Джонсона ответственность за исход. „Когда мы вернулись из Стамбула, — сказал он, — Борис Джонсон приехал в Киев и сказал, что мы вообще ничего не будем подписывать с [российскими] — и давайте просто продолжать воевать“.

С тех пор Путин неоднократно использовал высказывания Арахамии, чтобы обвинить Запад в провале переговоров и продемонстрировать подчинение Украины ее сторонникам. Несмотря на манипуляции Путина, Арахамия указывал на реальную проблему: в коммюнике описывалась многосторонняя структура, которая потребует готовности Запада к дипломатическому взаимодействию с Россией и рассмотрению подлинной гарантии безопасности для Украины. Ни то, ни другое в то время не было приоритетом для Соединенных Штатов и их союзников.

В своих публичных выступлениях американцы никогда не относились к дипломатии столь пренебрежительно, как Джонсон. Но они, судя по всему, не считали это центральным моментом своего ответа на российское вторжение. Госсекретарь Энтони Блинкен и министр обороны Ллойд Остин посетили Киев через две недели после Джонсона, в основном для того, чтобы координировать усиление военной поддержки. Как Блинкен позже заявил на пресс-конференции: „Стратегия, которую мы разработали – массовая поддержка Украины, массированное давление на Россию, солидарность с более чем 30 странами, участвующими в этих усилиях – дает реальные результаты“.

Тем не менее, утверждение о том, что Запад вынудил Украину выйти из переговоров с Россией, необоснованно. Это говорит о том, что Киев не имел права голоса в этом вопросе. Действительно, предложения поддержки со стороны Запада, должно быть, укрепили решимость Зеленского, а отсутствие энтузиазма со стороны Запада, похоже, ослабило его интерес к дипломатии. Однако в конечном итоге в своих дискуссиях с западными лидерами Зеленский не стал уделять приоритетное внимание дипломатическим усилиям с Россией, направленным на прекращение войны. Ни Соединенные Штаты, ни их союзники не увидели с его стороны сильного требования перейти на дипломатический путь. В то время, учитывая общественные симпатии на Западе, такой толчок вполне мог повлиять на политику Запада.

Зеленский также, несомненно, был возмущен зверствами России в Буче и Ирпене, и он, вероятно, понимал, что то, что он начал называть „геноцидом“ России на Украине, сделает дипломатию с Москвой еще более опасной с политической точки зрения. Тем не менее, закулисная работа над проектом договора продолжалась и даже активизировалась в дни и недели после раскрытия военных преступлений России, что позволяет предположить, что зверства в Буче и Ирпене были второстепенным фактором в принятии решений Киевом.

Вновь обретенная уверенность украинцев в том, что они смогут выиграть войну, также явно сыграла свою роль. Отступление России из Киева и других крупных городов на северо-востоке, а также перспектива получения большего количества оружия с Запада изменили военный баланс. Оптимизм в отношении возможных успехов на поле боя часто снижает интерес воюющей стороны к компромиссам за столом переговоров.

Действительно, к концу апреля Украина ужесточила свою позицию, потребовав вывода российских войск с Донбасса в качестве предварительного условия любого договора. Как заявил 2 мая председатель Совета национальной безопасности и обороны Украины Алексей Данилов: „Договор с Россией невозможен — можно принять только капитуляцию“.

И еще есть российская сторона этой истории, которую сложно оценить. Были ли все переговоры хорошо срежиссированным фарсом или Москва серьезно была заинтересована в урегулировании? Струхнул ли Путин, когда понял, что Запад не подпишет соглашения или что позиция Украины ужесточилась?

Даже если бы Россия и Украина преодолели свои разногласия, рамки, о которых они договорились в Стамбуле, потребовали бы поддержки со стороны Соединенных Штатов и их союзников. И этим западным державам пришлось бы пойти на политический риск, вступив в переговоры с Россией и Украиной, и поставить под угрозу свой авторитет, гарантируя безопасность Украины. В то время и в последующие два года в Вашингтоне и европейских столицах заметно отсутствовала готовность либо проводить дипломатию с высокими ставками, либо действительно взять на себя обязательство прийти на защиту Украины в будущем.

Последняя причина провала переговоров заключается в том, что участники переговоров поставили телегу послевоенного порядка безопасности впереди лошади прекращения войны. Обе стороны пропустили важные вопросы управления и смягчения конфликтов (создание гуманитарных коридоров, прекращение огня, вывод войск) и вместо этого попытались выработать что-то вроде долгосрочного мирного договора, который разрешил бы споры о безопасности, которые были источником геополитической напряженности на протяжении десятилетий. Это была чрезвычайно амбициозная попытка, но она оказалась слишком амбициозной.

Эта история предполагает, что будущие переговоры должны продвигаться по параллельным направлениям: практические аспекты прекращения войны будут рассматриваться на одном пути, а более широкие вопросы — на другом.

Помните это

11 апреля 2024 г Лукашенко, ранний посредник в российско-украинских мирных переговорах, призвал вернуться к проекту договора с весны 2022 г. „Это разумная позиция“, — сказал он в разговоре с Путиным в Кремле. „Это была приемлемая позиция и для Украины. Они согласились на эту позицию“. Путин вмешался: „Они, конечно, согласились“.

В действительности, однако, русские и украинцы так и не пришли к окончательному компромиссному тексту. Но в этом направлении они пошли дальше, чем предполагалось ранее, достигнув всеобъемлющих рамок для возможного соглашения.

После последних двух лет кровавой бойни все это, возможно, ушло коту под хвост. Но это напоминание о том, что Путин и Зеленский были готовы рассмотреть чрезвычайные компромиссы, чтобы положить конец войне. Так что, если (и когда) Киев и Москва вернутся за стол переговоров, они обнаружат, что он завален идеями, которые еще могут оказаться полезными для построения прочного мира.

 

Мой телеграм-канал: https://t.me/sergius_ak