Олег Юрьевич откровенно скучал. Недавно он вышел на пенсию, закончив бурную карьеру инженера защитой диссертации, которая высосала все его сбережения. А в итоге остался не у дел, наедине с бессонницей, гипертонией и полным отвращением к электронике, которой он посвятил всю сознательную жизнь. Чтоб хоть как-то угомонить свой творческий голод и отвлечься от житейских проблем, он начал, неожиданно для себя, писать небольшие рассказы — опусы на самые разные темы и размещать их на литературных сайтах. Нельзя сказать, что они пользовались оглушительным успехом у читателей, но это новое для него увлечение доставляло ему огромное удовольствие. Как-то раз, для участия в литературном конкурсе, надо было написать рассказ о заграничных путешествиях. Бывший инженер всю жизнь, проработавший в «ящиках», побывать за кордоном так и не удосужился, и теперь решил восполнить этот пробел одним своим трагикомическим приключением из своей армейской жизни:
— В те далекие уже времена, меня длинноволосого поклонника "Doors" и "Beatles", сразу после окончания техникума связи, услужливый военком отправил принимать солнечные ванны с гнусом в роту по обслуживанию РЛС дальней связи, что уютно разместилась на южном побережье Карского моря.
Первый год службы в условиях севера показался мне адским наказанием за мою распутную жизнь на гражданке, но на втором году переход из «салаг» в разряд старослужащих резко улучшил условия пребывания в пронизанной арктическим ветром, а летом наполненной полчищами кровососов, дыре на краю света. А тут еще из «учебки» прислали новое пополнение — казахов. Ребята смышленые, но не без странностей. Одного из них звали Батыр Калиев, спокойный образованный парень, хорошо владевший русским языком. Он мне сразу понравился своим покладистым характером, и я взял его под свою опеку. Но у парня со временем, то ли от резкой смены климата, то ли от тяжести армейской жизни начали проявляться приступы раздражения, а то и агрессии. Летом, когда мы с другом Вовкой Гавриленко начали подготовку к «дембелю», Батыр сорвался. Находясь в наряде на кухне, он напал на повара и воткнул ему вилку в ягодицу. Успокоить солдата не смогли даже пудовые кулаки моего товарища, которые действовали обычно безотказно в таких ситуациях. Калиева с признаками тяжелого психического расстройства пришлось отправить в госпиталь в Архангельск.
Сто дней до приказа о демобилизации было большим праздником в СА. Он обычно сопровождался стрижкой головы наголо под бритву. Не избежали сего ритуала, и мы с Вовой. А буквально на следующий день нам зачитали приказ, согласно которому, нам с Гавриленко вменялось сопровождение в психбольницу города Чимкента моего подопечного Батыра Калиева, в связи с тем, что его признали не дееспособным и комиссовали из армии.
Получив командировочные деньги на себя и на больного, мы с Володей на перекладных довольно быстро добрались в госпиталь. Вид Батыра нас удивил. Он выглядел истощенным, у него был заметный тремор пальцев рук, как — то странно передергивались мышцы лица. Учитывая, что дорога в Чимкент из Архангельска должна была занять где – то пять суток, мне под расписку выдали пять драже с мощным наркотиком и справку, на основании которой, мы имели право на отдельное купе в поезде. Вечером наша компания уже ехала в московском направлении. Был разгар лета, начало июля и в вагоне было дольно душновато. Гавриленко, двухметровый амбал, привыкший все свои проблемы решать силовым способом, приоткрыл наполовину окно в нашем купе, схватил щуплого казаха в охапку и высунул его по пояс из вагона, мчавшегося со стокилометровой скоростью. Наш солдатик, очевидно, орал что-то с перепугу, но его вопли растворились в шуме встречного ветра и перестуке колес. Через пару минут, закончив экзекуцию, Вова снял с «психа» шнурки с ботинок, ремень, дал проглотить лекарство и, махая огромным кулаком под его носом, сказал, что, если он нас подведет в чем-то, мы его не будем больше вытаскивать, когда он опять полезет в окно поезда. На том и успокоились.
Москва встретила нас неприветливо. Когда я попросил в кассе предоставить нам отдельное купе до Чимкента, в связи с тем, что мы перевозим психически больного солдата, мне ответили отказом, сказав, что тут практически все психически нездоровые. Согласно полученным билетам я разместился в одном с Калиевым купе, Вова осел в соседнем. Рядом со мной разместились мужчины с короткой стрижкой и военной выправкой. Как оказалось, офицеры с Байконура. Они ехали из Украины и везли сало, лук, огурцы и пятилитровый бочонок домашнего вина. Позвали нас с Вовкой поужинать. Батыр проглотил свою дозу и завалился спать. Ну, а мы решили восполнить полуторагодичное воздержание от алкоголя, опустошили бар вагона ресторана, просадив там не только все свои командировочные, но и Калиева.
Наши попутчики сошли на станции Тюратам, оставив нам солидный шмат сала и лук. За окном вагона пролетала пыльным зноем казахская полупустыня с редкими деревцами без листьев. Скудный пейзаж изредка разнообразили мусульманские кладбища с изящными мавзолеями. Жара в вагоне стояла неимоверная. На этом участке дороги колея была одна. И наш поезд время от времени съезжал с основного на запасной путь, пропуская встречный состав. За время стоянки вагон превращался в парилку, и пассажиры выбегали на свежий воздух, обливались водой из пожарного крана вагона.
Проводница выдала нам тазик для воды, чтобы могли охлаждать свои ноги. Так мы познакомились с Адеми. Это была студентка из Алма- Аты. За пьянкой мы и не заметили, что с нами едет настоящая восточная красавица. Черные, чуть раскосые глаза, черные, как смоль, волосы, точеная фигурка в легкой блузке, атласная белая кожа произвела на наши, неизбалованные женским обществом, сердца неизгладимое впечатление. А мы потные, лысые в домашних трусах, сторожим вечно спящего «психа» ....
Надо сказать, что если на нас с Гавриленко Средняя Азия подействовала не лучшим образом, то наш подопечный с прибытием на Родину внезапно выздоровел. То ли наша экзекуция, то ли пятисуточное голодание, (мы за гульками как-то забыли его покормить), но факт остается фактом, он ожил и, не смотря на религиозные предубеждения, буквально проглотил остаток сала с луком и стал упрашивать не сдавать его в дурдом. У него, мол, отец крупный начальник на шахте в Кентау, нас встретит и отблагодарит.
Поезд, наконец – то, прибыл в Чимкент. Мы стояли на перроне вокзала и размышляли, что нам делать дальше. В это время к поезду подъехала «скорая», и из нашего вагона вынесли Адеми с окровавленным лицом. Местная шпана обстреляла из рогаток поезд и ей осколком стекла выбили глаз. Мы, в шоке, вызвали скорую и поехали в психбольницу.
Сдав клиента, мы всю ночь болтались по ночному городу, уснули на скамейке в каком — то скверике. Утром милиционер нас разбудил, и мы отправились на автовокзал ехать в Кентау, откуда Калиев призывался.
К обеду, изнывая в автобусе от жажды и голода, въехали в уютный городишко в предгорьях Каратау, такой зеленый оазис с пивным ларьком на окраине. На последние копейки залпом выпили по бокалу холодного пива. Нас позвала компания местной молодежи, отдыхавшая рядом, на вид явно под кайфом. Нас угостили пивом, пирожками и папиросками «Казбек». Я прикурил, вроде не табак. Удивленно взглянул на парней. Они смеются. Говорят: «Алкоголь тут не в почете, уж очень жарко, а конопля растет прямо в парке, бери, не хочу.» Мы заторопились в местный военкомат, там оформили командировочные документы и узнали адрес матери Калиева. Кентау был застроен наполовину многоэтажками, а остальная часть ̶ глинобитные домики казахов. В одном из них нас встретила маленькая изможденная женщина и человек 5 ребятишек от 7 до 14 лет. В доме было аскетично пусто, на глинобитном полу лежали циновки с подушками, стоял грубо сколоченный стол и две лавки возле него. Старшая, из детей, объяснила нам, что у отца Батыра три жены, и он здесь не живет. Нас угостили миской урюка. Как оказалось, это просто дикий абрикос, только сладкий. Никаких шашлыков и застолий явно не намечалось, и мы побрели на автобус. Чтобы сократить путь, решили сесть на поезд в Туркестане, главной достопримечательностью которого, был огромный мавзолей Хаджет-Султана в окружении глинобитных домиков с высокими заборами. Проезжая мимо него, меня почему – то не покидало чувство, что басмачи отсюда и не уходили.
Однако взять билет до Москвы нам не удалось, потому что проездные документы у нас были только в общие вагоны, а их в поездах дальнего следования не было, а за плацкарты надо было доплачивать. Тут нам здорово помогла русская женщина, работница вокзала. У нее в Архангелке служил сын, и мы согласились передать ему теплые вещи. Она нас накормила, доплатила за билеты, оформив их на трое суток позже, так как мы планировали провести эти дни у моего друга в Москве.
Мы сели в ташкентский поезд, мечтая отоспаться. Но не тут — то было, в плацкарте были заняты даже третьи полки. «Да, Восток ̶ дело тонкое, но не настолько» — подумал я. На вторые сутки пути нам удалось найти свободные места. Питались мы подношениями сердобольных узбеков. В столицу прибыли утром на четвертые сутки пути голодные, с головной болью от жары и азиатских порядков.
Стараясь не мелькать на вокзале, чтобы не нарваться на патруль, мы сели в электричку и поехали в подмосковный поселок, где мой школьный друг Саша с женой Фаиной снимал комнату в частном секторе. Он окончил военное училище и служил лейтенантом в элитной части в Подмосковье.
Фаина встретила нас настороженно, но, когда мы рассказали ей о наших злоключениях, подобрела, пригласила в комнату перекусить с дороги. Мы скромно отнекивались. Она принесла нам блюдечки с кусочками масла и сухой колбасы и вышла в кухню за хлебом. А когда вернулась, увидела, как два здоровяка в спешке запихивают в рот руками принесенные яства, она поняла всю глубину наших проблем. Фая рассказала, что Саша задействован на учениях, и его в эти дни не будет. Пригласила пожить на просторной веранде, где стоял большой диван, а вечером ̶ в ресторан, где работала.
Мы с Вовкой с трудом влезли в Сашины вещи, сходили в местную баню, побрились и пошли ужинать к Фаине в ресторан. У входа стоял метрдотель и очередь человек десять, которая увидев двух лысых «амбалов», в одежде явно не по размеру, быстро расступилась. Метрдотель услужливо открыл дверь, музыканты, лихо игравшие зажигательный танец, сбились с ритма, и мы привлекли внимание зала, особенно его блатной части. Но, в общем, приняли нас неплохо, кухня, которой заведовала Фаина, одарила «цыпленком табака». Отдохнув три дня, взяв денег на дорогу, мы поехали в родную часть кормить комаров. В Архангельске передали посылку сыну нашей спасительницы. А на следующей день уже стояли перед командиром части, браво рапортуя о выполненном задании. Командир нас с Гавриленко недолюбливал, и в душе надеялся запечь нас гауптвахту по результатам командировки. Но присутствующий при разговоре политрук предложил поставить нас в пример, как сознательных бойцов — комсомольцев. А через пару недель нас все же выслали из части ̶ на побывку домой.
https://drive.google.com/drive/folders/1w5SYA2PFXyKe_9kXR00BN82SP0R1vtiw?usp=sharing