Вопрос о том, что считать наукой, а что лженаукой, будоражит умы не только философов и ученых, но и людей далеких от исследовательской деятельности, например чиновников и политиков. В самом деле, должен же премьер-министр знать, как отличить серьезные научные достижения от поделок из конструктора «Лего». Для этого очень хотелось бы иметь четкие критерии, понятные даже премьер-министру.

К сожалению, таких однозначных критериев нет. Если вы полезете в википедию, то увидите пространную простыню с более чем десятком признаков, по которым можно отделить науку от ее имитации. Каждый критерий сам по себе не является однозначным клеймом лжеученого, поскольку можно найти случаи их наличия в нормальной науке. Даже наличие нескольких их них гарантии не дают.

Я не буду разpбирать все 12 пунктов (это было бы слишком долго и нудно). Давайте кратко пройдемся по некоторым из них и посмотрим почему они не так однозначны как хотелось бы.

Игнорирование или искажение фактов, известных автору теории, но противоречащих его построениям.

Нормальный ученый в своей работе постоянно игнорирует известные ему факты которые он считает ненадежными, малозначимыми или такими, с которыми надо будет разобраться как-то опосля. Более того, если этого не делать, то создать какую-то новую теории будет практически невозможно — в начале построения теории невозможно натянуть ее сразу на весь массив имеющихся данных. Многие сложные физические теории, например квантовая электродинамика, содержат в своих выкладках расходимости — бесконечные величины не имеющие физического смысла, с которыми непонятно что делать. Однако если такие величины тихо проигнорировать, то они потом сокращаются и получается красивый результат.

Нефальсифицируемость по Попперу.

Критерий Поппера гласит, что кошерная научная теория должна быть принципиально опровержима т. е. Должен существовать такой эксперимент, положительный результат которого свидетельствует, что теория не верна. Критерий отличный, но не всегда работающий. Например, теория абиогенеза (зарождения жизни на Земле из неживой природы) нефальсифицируема. Даже если мы сами создадим живую клетку в пробирке, то мы подтвердим возможность абиогенеза, но ничего не узнаем о том, реализовалось ли это на практике или нет. Критерий Поппера не об этом, он не о подтверждении, а об опровержении! Единственно правильный эксперимент по фальсификации — это смотаться на машине времени на 4 миллиарда лет назад и посмотреть как все происходило в реальности.

Отказ от попыток сверить теоретические выкладки с результатами наблюдений при наличии такой возможности, замена проверок апелляциями к «интуиции», «здравому смыслу» или «авторитетному мнению».

Проблема тут в том, что в процессе нормальной серьезной научной работы такое происходит постоянно. Результаты выкладок практически всегда сверяются только с частью имеющихся в наличии данных, причем не злонамеренно, а потому что ресурсы ограничены. У реального ученого нет бесконечного времени и бесконечных денег. Если эксперимент на мышках стоит тысячу евро и идет сутки, а на обезьянах — десять тысяч и занимает месяц, то проверять будут только на мышах, а на мартышек забьют и напишут, что на них тоже должно работать исходя из здравого смысла . Это не будет лженаукой, это будет просто попыткой влезть в имеющийся бюджет и сроки.

Апелляция к СМИ, а не к научному сообществу, отсутствие публикаций в рецензируемых научных изданиях.

Это один из самых «железобетонных» критериев лженауки — лжеученые действительно как правило не публикуются в научных журналах, но и он иногда дает осечку. Типичный пример — история с одиозным лжеученым, академиком РАН Олегом Эпштейном, фирма которого бодяжит гомеопатические препараты, называя их «релиз-активными». Эпшнейн умудрился опубликовать работу о своих чудо-препаратах в весьма серьезном научном журнале Plos ONE и теперь повсеместно трубит о научной доказанности «релиз-активности», которая от обычной гомеопатии отличается только названием. Подчеркну, что это не местечковая мурзилка, а международный журнал с неплохой репутацией. Вполне ожидаемо, статью разнесли в пух и прах, показав, что методика кривая, а результаты недостоверны, но из журнала она до сих пор не отозвана.

Стремление представить саму теорию или её автора жертвой «монополии» и «идеологических гонений» со стороны «официальной науки» и тем самым отвергнуть критику со стороны научного сообщества как заведомо предвзятую.

Это тоже один из самых надежных критерием лженауки, т. к. случаи, когда нормального ученого целенаправленно гнобят его же коллеги до такой степени, что не дают ему нигде опубликовать свои результаты, крайне редки. Тем не менее они есть. «Научная мафия» реально существует. Есть области науки, в которых у человека, не принадлежащего к кругу «своих», нет шансов опубликовать работу ни в одном из престижных журналов, т. к. в редколлегиях «все схвачено». Более того, я лично на это нарывался — поверьте, приятного мало.

Можно пройтись и по оставшимся пунктам, но суть вы уже поняли — ни один из них не является железобетонным признаком лженауки и всегда можно найти исключения. Комбинация многих критериев сразу уже намного надежнее, но и она может давать сбои.

На самом деле существует еще один критерий лженауки, о котором почему-то редко упоминают. Этот критерий прост как дверь: лжеученый никогда не говорит «я не прав». Именно полное отсутствие самокритичности — лакмусовая бумажка лженауки и фричества. Применять этот индикатор нужно в комбинации с критериями лженауки. Например, человек утверждает, что его гнобит «научная мафия» и не дает опубликовать результаты.

Спросите, пробовал ли он публиковаться за рубежом (если гнобят свои) или наоборот, у себя в стране (если гнобят буржуи), предпринимал ли попытки применить свою теорию к каким-то другим объектам, чтобы не пересекаться по ключевым словам с «мафией», учитывал ли высказанную критику по сути, подавал ли апелляцию редакторам журналов (да, так тоже можно). Рано или поздно найдется вариант, которого он не пробовал. Нормальны ученый за него ухватится, а лжеученый от всех конструктивных вариантов отмахнется — мол, все равно официальная наука не понимает моей гениальности. Именно это и позволяет отделить зерна от плевел т. к. показывает истинную мотивацию человека. Как я уже писал в своей классификации лжеученых, они не ищут научную истину, они хотят быть правы любой ценой. Именно эта разница в мотивации и является настоящим водоразделом науки и лженауки.

Настоящая наука вынужденно обезличивает ученого — научный метод требует максимального отречения от субъективности, собственных хотелок и эмоций. Результат исследования не может быть отброшен, если он не нравится экспериментатору. Достоверные данные нельзя не брать во внимание, если они противоречат субъективным моральным принципам или культурным заморочкам. Об этом очень хорошо сказал знаменитый астроном и визионер Карл Саган:

В науке часто бывает, что ученые говорят: «Вы знаете, это действительно хороший аргумент, моя позиция ошибочна», а затем они действительно меняют свое мнение, и вы никогда больше не услышите от них их старых взглядов. Они действительно это делают. Это происходит не так часто, как должно бы, потому что ученые — тоже люди, а такие изменения иногда болезненны. Но это происходит каждый день. Я не припомню, чтобы что-то подобное происходило в политике или религии".

Отказаться от субъективности очень сложно, это некоторое насилие над человеческой природой, которое не всем по плечу. Нужно иметь мужество, чтобы уметь призанавать свои ошибки, слабости, субъективность и ангажированность и целенаправленно их исключать из профессиональной деятельности. У лжеученых и фриков природное любопытство есть, а мужества вести научный поиск как положенно им не хватает. По сути, лжеученые — просто трусы.