«Бяка слякоть. В сердце пусто. Двор в унылом декольте. Ах, FULLовая маршрутка. Ах, базарчик на райке…»

Опережая события, уточню: не базарчик, а циничный БАЗАР базарной бабы (пардонэ-муа, за столь приземлённую тавтологию) вывел меня давеча из душевного равновесия праздного занятия незатейливым рифмоплётством в салоне обычной «скотовозки».

А теперь – по порядку…

Это тело не заметить и не прочувствовать было нельзя, как нельзя проигнорировать то обстоятельство, когда между тобой и соседом (в заднем ряду сидений) втискивается талия, не влезающая в обруч – ни вдохнуть, ни выпустить воздух. Думаю, да Бог с ним – сам-то далеко не Дюймовочка. Если бы не одно «но». Ещё до своего жёсткого приземления, тело вело громогласный разговор с подругой по телефону (есть такая категория душевнобольных граждан, обожающих в транспорте посвящать в подробности своей болтовни всех окружающих, плюя на их полудрём и аутотренинг). Как дела, где была – казалось бы, обычный бабский трёп. Как тут подоспел раздел «новости». От содержания я вздрогнул.

– А у нас, представляешь, у секретарши рак обнаружили, – отчитывается тело, как ни в чём не бывало. – 4 стадия. Хорошая такая девочка, 38 лет… Нет, ещё ходит на работу. Потухшая какая-то вся. Мне её жалко… Она, наверное, думает, что мы не знаем. А мне Нинка из соседнего отдела рассказала…

… СУК@! Да ты знаешь, тв@рь, что это – ЧУЖАЯ ТАЙНА!!!

…Я вспомнил, как за полгода до смерти мамы, её лечащий врач среди рабочего дня вдруг вызвала меня «на личный разговор». Призналась позже, мол, не решилась сказать маме, зная, какую тяжёлую жизнь она прожила. Есть разные (но вполне прогнозируемые... увы, чаще – суицидальные) поведенческие реакции у таких людей – 69 лет всё-таки. Посему мне стоит сделать выбор – или рассказать всё, как есть, или... попытаться бороться и нести свой крест в молчании, зная, что шансов почти нет... Потом была внеплановая операция (врач воспользовалась своими связями, она из врачебной династии, не взяв ни копейки денег – «вам они ещё понадобятся» (дай Вам Бог, Доктор, здоровья!!!)… Потом – короткая ремиссия. И стремительное угасание… Как-то вечером мама меня спросила: «Витя, что со мной? У меня рак?». «С чего ты взяла?». «Ко мне девочки приходили – сказали» (после смерти отца мама не хотела оставаться подолгу одна в четырёх стенах и на какое-то время устроилась по протекции на подработку). Внутри у меня всё кипело от злости (это же – ЧУЖАЯ ТАЙНА, «девочки», куда вы лезете?). Я что-то пробормотал про лечение... А на рассвете... её не стало. Она была словно пёрышко (если вы представляете, насколько нещадно человека заживо съедает рак). На похороны пришли и «девочки». Я промолчал. Мы обнялись. И каждый понёс свой крест дальше…

… Прошло 15 лет, а я всякий раз вздрагиваю, когда становлюсь невольным свидетелем подобных историй. Думайте, о чём чешете языком, влезая в ЧУЖУЮ ТАЙНУ.