Мы долгое время делали вид, что дружим со страной, которая, по сути, мечтала уничтожить нашу. И которая отторгла часть наших территорий.
Понятное дело, теперь мы с ней не дружим. На уровне стран. Но когда встает вопрос «а как нам быть на уровне народов?» — это уже сложнее.
У многих там были семейные связи. У многих они теперь разорваны — даже не войной, а сопутствующей информационной кампанией, всплеском национального самосознания с одной стороны и духовных скреп советского разлива с другой. Мы не будем говорить о том, что делать с родственниками: каждая семья здесь несчастна по-своему.
Но есть же друзья, знакомые, да и просто россияне, с которыми время от времени приходится общаться. Как это делать? С каких позиций «по умолчанию»?
Для решения этого вопроса те, кто не разорвал полностью все контакты, придумали себе несколько упрощенную, но рабочую схему. Мол, есть русские, а есть москали да кацапы, они же ватники. Первые — это «нормальные русские», а вторые — злобные империалисты. Соответственно, с первыми общаться можно, а со вторыми — бессмысленно. И надо заранее определить, кто перед тобой (например, вопросом «Кто Путин?» или «Чей Крым?»), а в зависимости от ответа выбрать модель поведения.
Согласен. Только еще пойди пойми, с кем проще, когда речь заходит о политике. А она о ней, зараза такая, почти всегда заходит.
Вот с ватниками хоть и тяжело, но просто. Они лезут в дом да через границу — а ты их по кумполу. Они опять — а ты им еще раз. Не нужно рефлексий, бери сковородку или там гранатомет какой и долби до полного выветрения имперской идеи из организма. Правда, могут и они тебя. Но тут простое выяснение, у кого сковородка тяжелей да дури больше.
С нормальными русскими сложнее. К ним относиться надо.
Вопрос в том, как? Как говорил Хармс, детей, конечно, убивать нельзя, но надо же с ними что-то делать!
Против Путина — но друг ли нам?
Нет, понятно, каждый решает для себя. Легче всего быть сторонником крайностей. Просто жить тому, для кого, как в анекдоте, от моральных качеств соседа зависит лишь качество гроба, в котором он его видал. Но это не наш метод, ибо хоть и просто, но как-то бесчеловечно. Да и нерационально: Россия с наших границ в ближайшее время никуда не денется. Поэтому лучше бы, чтобы в ней жили и принимали решения люди, с которыми можно было бы разговаривать без желания пробить им лоб вилкой или себе фейспалмом.
И тут встает вопрос: как отделить зерна от плевел? Нет, оно понятно, что «никогда мы не будем братьями», но надо как-то понимать, с какого момента — и с какой позиции оппонента — можно начинать разговаривать. А с какого — разговаривать дружелюбно.
И вот тут начинаются большие нестыковки.
Есть в РФ когорты, которые как бы против Путина и даже Крым «готовы обсудить». Некоторые из этих людей говорят, что они еще и за Украину. Следовательно, давайте дружить, координироваться, советоваться. Звучит логично.
Но выглядит, иной раз, омерзительно.
Вот, например, Навальный со товарищи. Как бы надежда и опора российского антипутинского движения. Наверное, будем говорить? А как послушаешь, что у него «грызуны (это он про грузин, да) агрессоры», а «Крым — не бутерброд», раз стибрили, так фиг отдадим...
В общем, Путин в допрезидентские годы выглядел симпатичнее. Он уже потом охренел. Этот охренел заранее.
Поделюсь веселым: когда я у себя в фейсбучеке заявил, что в гробу я его видал, ко мне приходили его сторонники, физической расправой угрожали.
Ой, ребятки, что-то не страшно. Вы сначала своего кумира, специалиста по уличной еде, из автозака выньте.
Или, например, множество российских экс-чиновников, переквалифицировавшихся в эксперты-советологи и со страниц многочисленных блогов рассказывающие украинцам, как себя прямо щас будет вести Путин. Причем по принципу Ванги — с явным расчетом на то, что через некоторое время несбывшиеся прогнозы все забудут, а сбывшиеся можно будет напомнить. Кто помнит, сколько раз Илларионов прогнозировал немедленное вторжение российских войск? Я сбился где-то на пятом.
Как к этому относиться? Вроде и посылать невежливо, и слушать неразумно. Некоторые издания, думаю, уже десять раз пожалели, что площадку выделили.
Еще есть российские нацики. Они смешнее наших. Давеча посчу в блог картиночку от Бондаря нашего Андрея — «Духовность придумали русские, чтобы не платить за культуру». В комментах начинаются обиды — мол, русских людей обижают, украинцы, как же так, мы же на вас рассчитывали, у вас же большое русское меньшинство, а вы его/нас так не уважаете. Что-то, думаю, фамилия у обиженного нацмена знакомая. Да, точно, Барановский, бывший российский правозащитник с ультраправым уклоном, соратник «Русского вердикта» (тусовки правозащитников, отмазывавшей русских неонацистов от последствий уголовных забав), экс-помощник Рогозина, защитник осетин от грузинской военщины и, вдобавок, человек, пойманный на лжесвидетельстве об алиби Хасис (кто не помнит — гуглите «убийство Маркелова и Бабуровой»). В роли защиты прав русского меньшинства. В Украине, где обитает последние пару лет. Фиг с ним, с невнимательным СБУ, вы красоту ситуации оцените!
Или вот большая группа — российские либералы. Ну там уже вроде все приличные люди. Может, хоть с ними можно поговорить? Подарю им отдельный подраздел, они заслужили.
Загон для либералов
Поговорить с этими замечательными людьми можно. Но это общение уникально тем, что в результате него зачастую растет не понимание, а непонимание. Не хочу стричь всех под одну гребенку, но...
Слишком уж часто в какой-то момент начинает казаться, что общаешься с людьми, для которых важно не столько изменить что-то в своей стране, сколько задекларировать свое неприятие в ней происходящего. Виктимная позиция вместо агрессивной. Не «выйти на площадь и навешать плохим людям», а «выйти на площадь, огрести от плохих людей и уйти с гордо поднятой головой мученика за идею». Эдакая отрыжка советского диссидентского движения. Гандисты против гондонов. Накопители сверхтяжелого морального превосходства.
Сложно с такими людьми. Во-первых, потому, что некоторые из них виктимны настолько, что не то, что у Путина — уже у тебя руки чешутся. А во-вторых, потому, что они хрупки, обидчивы и немножечко зациклены, и радостно обрушатся с бескомпромиссной критикой уже на тебя с твоей несчастной страной, если вы не впишетесь в их понимание светлого либерального рая. Скидки на войну и необходимость сопротивляться иностранной агрессии не принимаются.
Отдельная тема — российская либеральная журналистика. От дрессированного пуделя, с милости барина критикующего систему на ее же деньги, до иных мастистых метров, по полвека воюющих с режимом без вреда для себя. И все же рады дать совет. Поучить. Указать.
И попробуй только не согласись! Попробуй только не прислушайся. Вот, например, посмели укропы проявить недостаточное уважение к Познеру — и как это возбудило товарища Красовского. Не ценим мы Познеров, ибо нет у нас политического дискурса и нужды в профессионалах. Провинциальны мы. И победили мы не тирана, а так, сельского миллионера. А великого Путина сами не одолеем, на это Познер нужен. У него опыт и выслуга лет. И вообще, только благодаря ему в России еще остались 16% тех, кто не считает, что на Львов надо сбросить ядерную бомбу.
Тут надо по пунктам, согласны? Уж очень типичный случай, аж в словарь просится.
Начнем с предпоследнего пункта. Последний пропустим, в нем инвективная лексика, а начнем с предпоследнего.
Нам по... ай, блин, опять инвективная. Нас совершенно не волнует, сколько в РФ людей считает, что на Львов пора скинуть ядерную бомбу. Поскольку круг людей, принимающих в РФ решения о применении ядерного оружия, с этими 16% не пересекается. И они не имеют даже намека на влияние на этот круг людей. Если бы имели — это было бы интересно. Так — нет. С нашей точки зрения Познер (если согласиться с тем, что это его работа) потрудился зря, поскольку мнение этих людей, в конечном итоге, важно лишь для них самих и их совести. Их может быть 16%, их может быть 3%, их может быть 90%, но пока у них в руках нет ни ядерного чемоданчика, ни булыжника, ни яиц членов тамошнего Центризбиркома — на нас это никак не сказывается. Танки по-прежнему прут через нашу границу, российские военные по-прежнему убивают наших ребят, часть нашей территории до сих пор отторгнута. Спасибо за сочувствие, но оно вам правда нужнее, чем нам.
Далее — о политическом дискурсе, которого у нас нет, а там, под светом рубиновых звезд, есть. Возможно. Вот только у нас есть политика. Цирковая, не особо пафосная, без привкуса сталинского ампира — но она есть, она живая и активная, как бесконечная кошачья свадьба. Вокруг нее даже есть дискурс — такой же цирковой, непафосный, копошливый, местами глуповатый, часто дилетантский. Отчасти это связано с тем, что у нас нет кастовости и пропускной системы. В политическом дискурсе полно людей с улицы — у нас это не удел субкультуры племенного небыдла, а что-то вроде футбола, где есть место всем.
В России политики нет — без обид, ребята, это медицинский факт. В ней есть процесс государственного управления. Вокруг него есть дискурс — пафосный, трагический, глубокий. Интеллигентные люди режут в колонки, статьи и бложеки тонкие строки о вечном — о правах человека и том, как они еще могут быть попраны, о философии, о динамике исторического процесса. О геополитике: особенно о геополитике. Иной раз очень высокохудожественно: украинцы реально отстают.
И это естественно. Украинский политический дискурс отличается от российского, как кухонные посиделки от торжественного зачтения некролога. Очень легко говорить о ценностях, когда больше не о чем говорить; еще легче, когда от тебя ничего не зависит. Как много внимания можно уделить форме, когда не надо париться содержимым, легко писать о политике, когда ты ее объект, а не субъект. Это же великий секрет русской литературной традиции: когда вокруг грязь и бесправие, замечательно мыслится высокое и пишется глубокое.
Куда уж нам, провинции. У нас грядки и скоро местные выборы. Куда нам до геополитики, нам бы забор побелить. Кстати, вам бы тоже.
Ах да, вам не до этого.
И еще, самое главное. Про то, что мы прогнали сельского миллионера, а ребята там воюют как минимум с Сауроном, а то и с полным Морготом. Чистая правда, ребята. Чистая правда. Все так.
Вот только мы воевали — и победили, а ребята даже меч не вытащили — и... Да что ж такое, опять инвективная лексика!
Нет, все понимаем. Страшно, намного страшнее, чем нам. Не хочется зря помирать. Это все понятно. Но мы живем на планете, где ценят результат, а не усилия. Если Икс прогнал сельского миллионера, а Игрек лежит под сапогом Моргота и страшно гордится тем, что осмелился моргать и грозить ему бровями — а давайте Игрек Иксу хотя бы лекции читать не будет? Нет, правда? Давайте перед тем, как говорить, что Иксу надо делать и кого слушать, Игрек изволит хотя бы выползти из-под сапога?
Поэтому, ребята, без обид, если кто-то у вас в Москве большой пуриц, а у нас в Одессе еле-еле поц. Вот такие мы провинциалы. И нам реально не нужны профессионалы, которые полвека сражаются с драконами. Нам бы тех, кто хотя бы крокодилов, но побеждал. За что грузинов и любим.
Может, ну их?
Примерно год назад я был сторонником диалога с вменяемой частью россиян, даже если придется для этого кое-где им уступать. Смотрел на профессора Зубова и думал: елки, а ведь это же, по крайней мере, вариант: перетащить к нам ту часть русской либеральной и не очень интеллигенции, которую интересно и полезно послушать. Умные люди — это тоже ресурс, и если противник сам его к нам выжимает — ну грех этим не воспользоваться.
Отчасти я и сейчас так думаю. Но уже есть оговорки. Смотрю, например, на Павла Шехтмана и на его замечательный фейсбучек. Вот, приехал к нам из России интересный чувак. И пишет, зачастую, неглупые вещи... но пребывает в состоянии постоянного срача с украинской патриотической общественностью. И не виню же его: он иной раз пытается привести вопросы истории или там языкознания к общему научному знаменателю, сражаясь с мифологией, которой головы наших патриотов забиты не меньше, чем головы иной ваты.
Но хороша ложка к обеду. Лет через десять это было бы актуально. Сейчас он только вызывает агрессию на себя.
В какой-то момент я понял: да, он именно это и делает. Он привык к этой ролевой модели у себя, ему в ней комфортно. Он воспроизводит дискурс.
А вышеупомянутый нацик воспроизводит свой дискурс. Он хреново укладывается в наши условия, но человек старается.
А беглого экс-ФСБшника, которому президент лично дал гражданство, по моему скромному впечатлению, время от времени тянет воспроизвести в Украине свои привычные взаимоотношения с государством.
А приедет либеральная интеллигенция — будет воспроизводить свои схемы. Даже в тех случаях, когда нет практической нужды. Привычка. Натура.
Не то, чтобы это смертельно — но, ребята, это лишняя головная боль. Не факт, что она не обесценивает всю затею.
Это насчет тех, кто к нам прямо-таки едет. Насчет тех, с кем можно говорить через границу... Здесь каждый решает за себя. С одной стороны — искать точки соприкосновения с нормальными людьми можно и нужно. Даже если это непросто, больно и иногда смешно. С другой — нельзя обманывать себя, нельзя забывать, что мы живет в разных парадигмах не только с ватой, но и с антиватой, и этот разрыв нарастает.
Впрочем, и мы, и они еще может не раз переродиться.
