Я часто думаю о простых вещах.

Чем накормить семью, как долго мы ещё сможем жить в этой квартире и смотрю почем нынче стоит аренда. Думаю о том, что куртка уже страшная и что надо позвонить парикмахеру.
А ещё я думаю о том, что может выиграть Юля.
И нас постепенно замирят с Россией.
Не сразу, не нарочито, может даже без демонстративных обнимашек, но замирят.
Иначе где Юля возьмёт деньги на всё то, что наобещала своим шарамыжникам мохеровым?
Нам вернут Донецк и Луганск, в особом статусе, в автономии, хз как, но палюбому вернут.
Словно баба сбежала к любимому, погуляла-нагуляла и вернулась к нелюбимому, но который не прогонит...
Весь этот заповедник надо будет отстраивать, УБД гоблинам выдавать, акакже. Это же переквалифицируют в гражданский конфликт, а хуле делить гражданам-то? Будет, конечно, много крови, но нам же не привыкать…
И никакого Майдана по этому поводу не будет, половина так и вовсе ничего не заметит и не поймёт. Многие вообще от кормушки голову не поднимают никогда. Они ж на работу ходят и какают в положенное место, умнички какие. Чего ж ещё требовать и ждать.
Или вот Порох решит, что заебался. Что хватит уже. Сколько можно отбиваться от шавок, которые при Яныке не то, что тявкать боялись, они ж сахарок с носиков ловили и виляли хвостами. Причем все синхронно. Лежали в углу пыльной ветошью гнали джинсу, 95-й Квартал цитировали. А сейчас- вон какие, матёрые стали...
У Петра ж по жизни всё хорошо. Семья крепкая, куча детворы, бабла по гланды, доказал себе уже всё, что хотел, наверное. Живи себе, радуйся. Хошь пирожное, хошь мороженное. Нафига ему это всё здалось- реально не понимаю. Разве что болит ему. Вот в самом деле болит за Украину. Только всем похеру. Это ж всё пиар, игра и слёзы Оскоминой.
А ещё думаю, что делать, если снова начнут стрелять.
Что делать, если снова…
Это надо будет вывозить родителей и тётю. А у них дача, кот, аквариум и «мы никуда не поедем!». А я буду звонить каждую минуту и спрашивать, далеко ли бахает. А они будут врать, что далеко, как врала я в 14-м.
Муж снова соберёт рюкзак и скажет, что так надо. Я, конечно, буду плакать и орать на него. Ноги снова станут ватными, а руки начнут жить какой-то отдельной от меня жизнью, собирая самое необходимое в углу.
Тревожный чемоданчик как символ готовности к новому пиздецу.
На который у меня уже нет ни нервов ни здоровья. А их придётся найти, смести в кучку, слепить ёбаного колобка. Сцепить зубы и попиздовать вперёд.
Только у меня есть фора: я уже знаю как оно всё будет.
Знаю даже в какой последовательности.
Я уже умею рубить хвосты и уезжать вникуда с одной сумкой.
Может именно поэтому, я так этого всего боюсь.
Раньше я только пауков боялась.
А вы и по сей день бесстрашные.
Завидую?
Нифига.
Бесстрашные сурикаты умирают первыми.

Простите. Настроение говно.