Отсидев месяц в бане по жалобе читателя на мою нелюбовь к лаптеногим, вот что хочется написать.
До событий, вывернувших мою жизнь мехом внутрь, я была сущим шушпанчиком.
Чернокожие, цыгане, азиаты, выходцы с Кавказа, все эти традиционные объекты на тему «я не расист, но…», меня никогда не торкали.
Я жила в общаге рядом с раздражающе вежливыми вьетнамцами, рядом с палестинцами, которые, как и я, грызли биохимию и жаловались на адище изучения не столько предмета, сколько русского языка.
Когда-то в лифт, которым я собиралась подниматься наверх, влетел запыхавшийся араб и спросил странное.
Спросил:
- а этот лифт едет на 10-й этаж?
У меня само вырвалось:
- Едет до шестого, а там поворачивает.
И араб вышел, он не понял чужую шутку на чужом языке. А мне было и смешно за него и стыдно за себя.
Или ещё ситуация.
Мы с товарищем возвращались с полевой практики, по уши в пыли и в болотной тине, с банками дохлых жуков и провонявшиеся насквозь потом и формалином. И к нам в лифт зашел здоровенный красивый негр, в офигительном костюме, в белоснежной рубашке, в сияющих туфлях и пахнущий одеколоном.
А тут мы, два замызганых чувырла с глиной на ботинках и водорослями на ушах.
- И кто из нас теперь белый человек…? — пожаловалась я шепотом в ухо товарища, опять-таки без малейшей мысли о каком-то врождённом генетическом неравенстве.
Никогда у меня не было конфликтов с людьми определённой расы или национальности.
Все люди делились на говно и не говно совсем по другим критериям, никак не связанным ни с языком, ни с цветом кожи, ни с пропиской.
Прошло 4 года.
И вот я сижу в офисе, в переговорной. Рядом чего-то ждёт небольшой табунчик людей, две девочки и мальчик, общаются между собой. Общаются громко.
И я слышу этот говорок, специфический, который лично я уже никогда и ни с чем не перепутаю.
Лаптеногий такой говорок, тягучий как жвачка.
И у меня встаёт шерсть на загривке дыбом.
Автоматически, инстинктивно.
Мне хочется уйти, а ещё лучше ёбнуть их стулом.
Просто люди, которые мне вроде как ничего плохого не сделали...
Мне не нравятся эти ощущения вообще, но они есть.
ПТСР? Хз, может быть.
Да пофиг как назвать словами желание уебашить стулом по незнакомым людям.
Наверное, по людям всё-же…
Читайте, читайте, мои «большие братья».
Пора вам уже принять как факт, что теперь очень много людей хотят уебать вас стулом не потому, что вы сделали что-то плохое, лично вы, а потому что условный рефлекс.
Вы так долго варились в собственном величии, в мифах о широкой душе, что теперь не хотите раскрыть глаза на факт — вы враги по умолчанию. Презумпция виновности. И жалобы ваши ничего не изменят. Как и то, что вы там не все ТАКИЕ.
Понимаете?
Не буду говорить за всех, но у меня лично стойка просто на ваш говор, стойка как у кобры. Слышу — раскрываю капюшон и ищу глазами стул.
Мне не нравится этот факт, вы же помните, я по сути шушпанчик, но факту привычно пофиг на все эти нравится-не нравится.
А потом эти люди вышли на улицу, меня попросили сопроводить.
И я бы даже была с вами мила и приветлива. Четыре года назад всего обязательно была бы.
Вы спросили:
- А где тут у вас можно поймать такси?
Я сказала:
- Можно поймать по телефону, а можно через интернет, у нас такси в основном там пасутся.
И тут ваши лаптеногие моськи скривил эдакий рисованный восторг:
- Ты гляди-ка, уже и сюда цивилизация дошла!
Ну вы сами нарвались, котики:
- Это только потому, что сюда не дошли ВЫ.
Думаете мне кто-то что-то нявкнул в ответ?
Отнюдь.
Потому что они храбрые только в сети. Или когда сзади храбрость обеспечивает специально обученный НКВДист.
