Дві хвилини ненавесті.
Последние годы, ну лет, так 10 последних точно, для того, чтобы «сесть судьей» (именно так это у судейских называется, как на княжество), в зависимости от «вкусности» суда, в среднем нужно было занести $50-$100тыс.
Или должен быть кто то, кто двигал молодое (или не очень молодое) дарование и оказывал или мог, в потенциале, оказать услуги в примерно равном эквиваленте. В особо хлебных судах, все на порядок круче. Кроме этого, первые 5 лет (до того, как сесть на бессрочку), нужно было сохранять «хорошие отношения», принимать нужные (нарезанные от коллег) решения и конечно правильно делиться.
Изначально судейское кресло рассматривалось как бизнес. Со всеми вытекающими. С конвертами, льготами, неприкосновенностью. Многие судьи, до Майдана, даже не знали какая у них официальная зарплата и в каком банке открыта карточка зарплатная. Помощники судей и секретари никогда не жили на зарплату. Им доплачивали из своих заработков судьи.
Все деньги которые тратились на взятки и подарки, рассматривались как реинвестиции в собственный бизнес.
Эту систему простроили те, кто сейчас сидят в верховном суде, в разных высших советах юстиции, в радах судей и прочих крутых органах, которые должны следить за чистотой рядов судей. И они получали каждый свою долю в том или ином виде. Поэтому то, что сейчас происходит — это не просто кастовость. Это защита корпоративных бизнес интересов. Для этих судей все остальные — люди низшего сорта. Нищеброды. Ведь кроме денег и власти есть еще и неприкосновенность.
И это не только в судействе такое. Чтоб стать опером в обычном райотделе после ВУЗа — нужно занести.
Чтоб стать кем то в прокуратуре — нужно занести. СБУ — тоже самое.
Миновала сия чаша, только патрульную полицию. Как минимум в самом низу. Отсюда и пренебрежительное — «нищеброды за 8 тыс».
Те, кто сейчас делают вид, что не знали всего этого, врут. В принципе знали и понимали все. Возможно не знали деталей или тонкостей, но все знали, что дочь Васи токаря никогда не станет судьей в печерском суде. А сын не станет начальником отдела финмониторинга в СБУ.
Все мы все знали. Но была надежда после Майдана, что у людей хватит мозгов и инстинкта самосохранения и они скажут себе — стоп. И будут жить на то, что насосали раньше. Им для этого и зарплаты подняли до яебукаких высот. Не сработало. Нет чувства меры, нет чувства самосохранения.
Сейчас у них страх прошел, они знают, что их не могут уволить, не могут снять неприкосновенность. Они все это вернут в европейском суде, в котором сейчас работает энное количество их коллег, которые так же прошли эти ступени и так же, в свое время, инвестировали в свой бизнес.
Почему у них такая круговая порука — они все в обойме и все повязаны. И стоит слить кого то одного, как есть вероятность, что вся система посыпется как карточный домик.
Спасает этих товарищей только одно. Как и их коллег, рассматривающих свои должности как собственный бизнес, как и коллег по инвестициям в этот бизнес. То, что у нас идет война и мы очень сильно зависим от Европы. Зависим и вынуждены соблюдать законы. Но это временно. Это ровно до тех пор, пока нам не нужна будет Европа и США так остро как сейчас. А потом, нам будет наплевать на их законы и на их обеспокоенность.
И тогда их не спасет ни неприкосновенность, ни нажитое в результате судейской работы. Не спасет ничего.
В лучшем случае — будут валить с одним чемоданом. И никогда не смогут вернуться. Потому что после того как мы победим в этой войне, решениями европейского суда по вашему восстановлению мы будем подтираться.
Задолбали.