Эх, зимний Киев. Жители столицы многослойно укутались в теплую одежду, спрятали лица в шарфы, изредка открывая рот для глотка горячего чая, и быстро шагали по центральной улице, направляясь решать свои рутинные нескончаемые дела.

Движения не было только возле киевской мэрии. Напротив центрального входа величественного здания, построенного в стиле сталинского ампира, стояли в три ряда большие изогнутые столы, сделанные из красного дерева и украшенные позолоченными вензелями, за которыми заседали отечественные и зарубежные ученые лучших университетов мира. К иностранным гостям киевский муниципалитет приставил переводчиков для коммуникационного сопровождения во избежание лингвистических недоразумений. По бокам и центру столов находились мощные обогреватели, позволяющие хоть немного поднять температуру окружающего пространства. Официанты в черных костюмах с белыми рубашками и длинных белых пальто приносили согревающие напитки, приготовленные в стоящей слева от входа палатке.

Над столами витал шум голосов. Кто-то знакомился, кто-то бурно обсуждал последние события, произошедшие в науке, странах и культуре. Можно было сказать, что общая эмоция у всех присутствующих характеризовалась как волнение. Им предоставлялась возможность встретиться с одним из величайших философов современности — Виталием Кличко, основателем уникальной философской системы — кличконианства, которая отсылает нас к древнегреческим школам натурфилософии, добавляет немного теологических специй, перемешивает это все гуманистическими ценностями и активно сбивается немецкой классической философией с добавлением горчинки экзистенциализма.

Часы пробили 10 утра. На огромный балкон, находящийся на третьем этаже в центральной части фасада здания, вышел глашатай в белом парике с завитыми волосами, облаченный в желто-синий пуховик, украшенный с левой и правой сторон груди официальным гербом Виталия Кличко — боксерскими перчатками в терновом венке, в левой из которых находился карандаш, в правой — циркуль. Верхняя часть пуховика была расстегнута — за ней виднелась белоснежная рубашка с кружевным воротом. Ноги согревали горнолыжные брюки, прятавшие милитаристские ботинки «Говнодав 1». Глашатай был пожилым мужчиной с курносым носом на вытянутом лице, в котором просматривались французские черты, умными глазами, раздвоенным подбородком и трехдневной щетиной. В руках он держал папирусную бумагу с приветствием, написанным самим Виталием Кличко. Глашатай приблизился к прикрепленному к перилам балкона микрофону.

- Дамы и господа! Хотим поприветствовать собравшихся здесь высокоуважаемых через край людей для того, чтобы с целью нашей с вами было обсудить очень важные вопросы, которые требуют обсуждения. Поэтому и посему я решил организовать вам стол, накрывая его, чтобы вы, как говорится, могли прочувствовать, что такое быть близко и не совсем далеко, а точнее рядом с землей. Можно сказать много слов, но лучше больше, чем никогда, немало и достаточно высказать сегодня, чем оставлять на потом.

Среди ученых повисла тишина. Был лишь слышен шепот переводчиков, которые доносили послание иностранным светилам науки. Глашатай свернул папирус в трубочку и спрятал его во внутренний карман пуховика.

- Х конференция кличконианцев объявляется открытой. Встречайте, Виитттааллиий Клиииччккооо, — проговорил, словно приглашая на ринг, глашатай и удалился в здание КГГА.

На балкон ступил он — высокий, крепко сложенный, словно созданный из гранита, с мужественным лицом — тяжеловесный чемпион по боксу, мэр Киева, философ и светило современной философии, точных и неточных, фундаментальных и не очень наук — Виталий Кличко. На его голом торсе красовался боксерский халат с вышитой слева шелковыми нитями буквой К, под ним были бело-черные шорты, на руки были надеты красные боксерские перчатки, а на ногах находились шелковые тапочки белого цвета.

Публика зааплодировала и встала со своих мест. Кличко поднял кулак и легонько качнул, словно приговаривая: «Садитесь, садитесь, пожалуйста, не надо излишеств».

- Дир гестс. Киев из зе кепитал оф Грейт Британ. Систер, бразер, мазер, фазер, — сказал Кличко в микрофон. Его голос разлетелся из огромных, установленных возле центрального входа в КГГА динамиков, завертелся над публикой, раскрошился, оседая в сердцах.

Публика нервно переглянулась. Никто не понял, что он пытался сказать.

- Джоук, джоук, — засмеялся Кличко.

- Аааа джоук, ахаха, — засмеялась в ответ и зааплодировала публика.

Правильно. Куда нынче без шутки? Надо, как говорится, развеять напряжение перед важными беседами.

- Как говорится, так и лечится, — сказал Кличко.

Зашептались переводчики. Профессура медицинских университетов задумчиво покачала головой. Все были согласны с высказыванием. Во втором ряду Нивсиенко Николай Григорьевич, академик НАМН Украины, доктор медицинский наук, профессор, заслуженный врач Украины, известный продвижением биоинженерных сосудов для больных на гемодиализе обратился к сидящему рядом Авдошенко Виктору Ивановичу, который в свое время смог провести операцию по замене человеческой уретры на искусственную: «А я всегда говорил, что лучше сразу вырезать, чем потом париться. А то потом ходят и жалуются, ходят и жалуются».

- Сем раз отмерь, а хлеб всему голова, — выпалил Виталий.

Тут уже начали печатать в своих планшетах под диктовку переводчиков политологи из Института политических наук в Париже. Фредерик Бутми поднял глаза вверх и тихо пробубнел, задумавшись: «Да-да, в этом вся проблема новых левых. Отход от традиционного марксизма и примирение с капиталистическим строем приведет к окончательному краху социального равенства и победе добавочной стоимостью над реальной. Сколько ни мерь капитал, труд крестьянина будет всегда находиться выше».

- Не все вертится то, что крутится, — поднял перчатку вверх Кличко.

- Чёрт, чёрт, — начал биться головой об стол работник ЦЕРН Владо Фихтельман. Он хорошо знал русский благодаря своим родителям-ученым, еврейским диссидентам. Все обратили на него внимание. Он закрыл лицо руками и начал громко рыдать. Его лицо покраснело и он что-то печально бормотал сквозь слезы на иврите. Потом снова перешёл на русский. — Мы были так близки к открытию контролируемых черных дыр. А ведь всего лишь надо было изучить спин квазаров, учитывая ориентацию искусственной модели Вселенной в той точке пространства, где они находятся. Коллеги по работе начали его успокаивать и отпаивать чаем.

- И напоследок. Европе выгодно иметь Украину своим членом, — улыбнулся Виталий.

Тут уже заволновались психологи-представители неофрейдизма.

«Неужели мы снова вступаем в эпоху возрождения психоанализа, возвращаемся к учениям о социальной детерминированности психики человека и возносим Хорна и Фромма? Теперь перед нами задача не только рассматривать конкретный социум, но и психологию государств, их геополитические сексуальные отношения», — бодро общались между собой исследователи человеческих душ.

- Зи енд май френдс. Некст тайм, си ю лейтер, — сказал Кличко и ушел в свой комфортный кабинет.

Ученые еще долго стояли и хлопали великому киевскому мэру, сеющему мудрость и указывающему правильный путь.

А еще я выпустил книгу, вобравшую в себя лучшие мои сумасшедшие рассказы. Всем спасибо за то, что помогали, читали и благословляли. Благодаря вашей поддержке мне выпала возможность подарить этому миру частичку постмодерновости. Что в ней? Сатира на украинскую политику и социум времен Майдана и после него. Несколько фантастических рассказов. Несколько эссе и одно объемное интервью с людьми, которые были центральными персонажами украинско-российской войны. Много моментов являются крайне антиправительственными, антироссийскими и ударно-юморными. Поэтому меня Шерманом и называют. Стараюсь разрушать цели танковыми снарядами.

Книги свежие, хрустящие, сочные и полномасштабные. Кто хочет помочь автору, тот может купить. Для связи пишите в лс на фейсбуке: https://www.facebook.com/sherman.drozd