Кроме платных кремлевских пропагандистов немало искренних «совконастольгирующих», готовы оспаривать факт того, что Украина была колонией России или была оккупирована Советским Союзом. Мнение этой публики в рамках данного обсуждения представляет ограниченный интерес и речь тут будет не о них. Немало, таки, ученых-историков настоящих приводят логичные аргументы, объясняя, что украинцы сами становились сотворцами той империи, получая возможности для имперской карьеры, если не большие, то не меньшие, как минимум.

И с этим тяжело спорить, оглядываясь на всяких Прокоповичей, Разумовских, Гоголей и прочих Скоропадских. Но им при этом приходилось соглашаться на «малороссийскую» идентичность, как вариант российской идентичности с отказом от идентичности украинской. Доказывает это и то, что Украина и сегодня сохранила много черт колониального доминирования.



Прежде всего – это демографическая ситуация. Почти все украинские города формировались, как русскоязычные центры, в котором украиноязычное население было в явном меньшинстве. Они и сегодня довольно быстро ассимилируют украиноязычных селян без всякой насильной русификации. Просто городское, русскоязычное население традиционно находится в значительно более выгодном положении с точки зрения возможностей заработка, доступа к хорошему образованию, культурным объектам, карьере, различным социальным связям и, как результат, имеет лучшие перспективы.



Городская среда в данном случае выступает метрополией – первым миром, а сельская провинция-переферия – колонией – третьим миром, который поставляет гастарбайтеров, рабочих на грязные и низкооплачиваемые работы и т.п. Помним, что при Сталине колхозники были фактически крепостными без каких-либо прав и биометрических паспортов, находясь в униженном положении, что определенно наложило отпечаток на психологию.



Эти люди начинают стесняться своей униженности. Они не хотят быть «черными», они хотят быть «белыми». Это типичный колониальный синдром, только с той разницей, что функцию «черной», якобы худшей «кожи» играет язык, украинский язык. Неудивительно, что многие предпочитают от него избавиться — по крайней мере так было исторически, и эта инерция хотя и замедлилась, но во многом сохранилась до сих пор.



Явление «креолов» — колониальное, оно сформировалось в Латинской Америке — креолы являются потомками испанских колонизаторов, колонистов, которые уже прижились на месте, которые в значительной степени интегрировались и очень часто даже перемешались с местным населением, но все равно сохраняют культуру, язык и обычаи колонизаторов, в том числе колонизаторский, пренебрежительный взгляд на аборигенов, на туземцев.



Очевидно, что применение термина «креолы» в Украине является достаточно упрощенным, поскольку ясно, что в Украине потомки колонистов (российских в данном случае) являются гораздо более интегрированными в общество, потому что культурная дистанция намного меньше, чем между индейцами и конкистадорами, а перемешанность гораздо сильнее. Тем не менее, определенная дистанция, пренебрежительное отношение к туземцам со стороны колонизаторов и их потомков наблюдается невооруженным взглядом.



Например, колонисты крайне неохотно изучают язык аборигенов, и даже если его знают, то, как правило, не используют. Пойдите в Киеве любой ресторан и увидите, что в большинстве случаев обслуга не считает нужным разговаривать с вами вашем «туземном» наречии ... Хотя вы якобы клиент и ваши деньги ничем не отличаются от денег клиента русскоязычного.



Кроме того, термин «креол», по всей его приблизительности и даже в нашем случае, определенной искусственности, очень хорошо проясняет, на мой взгляд, феномен креольского патриотизма. Для многих он не был очевидным и многих таки удивил — в частности, даже мистера Путина, который, похоже, не ожидал, что население Украины, по крайней мере на большую половину русифицированное, вдруг возьмется защищать свою страну. Ему казалось, что каждый, кто говорит на русском языке, является русским, частью «русского мира». А оказывается, что нет. И феномен «креольства» это проясняет. «Креолы» могут вполне быть патриотами своей страны: Боливии, Бразилии или Перу ...



Это не значит, что они имеют большую симпатию к аборигенам — проблемы в отношениях между этими двумя сообществами остаются, но они могут быть патриотами и могут вместе бороться против бывшей метрополии и против колонизаторов. Что мы сегодня, в конце концов, и видим в Украине, когда и украиноязычное население, и русскоязычное одинаково сопротивляется российской агрессии, которая рано или поздно закончится.



Естественно, что перспектив у русского языка стать вторым государственным нет никаких со всеми вытекающими вопросами образования, судопроизводства и официального документооборота. Но хватит ли духу у энтузиастов типа той самой детской писательницы заставить говорить по-украински всех кассиров и парикмахеров в Киеве, не говоря уже про Харьков или Одессу?