Когда мифы и легенды пытаются использовать в качестве основы для воспитания патриотизма и внедрения сомнительных утверждений в рамки исторической политики, результат, как правило, оказывается очень спорным.

В качестве примера можно привести установку памятника Гонте и Зализняку в Умани, население которой они вырезали. При этом в нашей историографии события, которые во всех языках называются "massacre of Humań", в наших патриотических источниках называются «взяттяУмані» (в качестве варианта могу предложить «Уманська трагедія»).

Настолько же гротескными выглядят попытки придать козацким движениям времен Хмельницкого во львовском контексте каких-то форм «национально-освободительной борьбы» с инициативами возведения памятника козакам и небылицами патриотических фольк-экскурсоводов о подвигах доблесных «лыцарей» под львовскими стенами, под которыми они были то с Туган-беем, то с московитами Бутурлиным и Ромодановским, то с султаном Мухаммедом.



Вообще, козаки Львов «освобождали» трижды. Первый раз это произошло в 1648 году, и это событие украинские историки называют «национально-освободительной войной украинского народа под предводительством гетьмана Богдана Хмельницкого». История с осадой Львова 1648 больше других подходит для разрушения клише об «освободительной борьбе». Дело в том, что гетман Хмельницкий шел «национально освобождать» Львов с многочисленным союзническим войском татарского полководца Тугай-бея.

Если посмотреть на это событие с национальной точки зрения, то непонятно, почему православные русины города были не на стороне своих соплеменников, а вместе с католиками и иудеями скидывались на то, чтобы откупиться от «освободителей». Если же принять тезис, что козаки шли защищать «греческую веру», то есть православие, то как тогда объяснить то, что они же спокойно наблюдали (а на самом деле принимали активное участие в грабежах) за тем, как татары жгут деревни, убивали мужское население, а женщин уводили в рабство?

Непонятно, чем было виновато перед казачьими войсками населения Брюховичей, мужчин которого они вырезали, а «білоголову стать» продали в рабство. Или в чем провинились львовские мещане, укрывшиеся в Высоком Замке со стариками, женщинами и детьми, которых козаки вырезали всех (а их было около тысячи человек).



Непонятно также, почему Богдан Хмельницкий, который считал себя инструментом Божьего правосудия, шантажом требовал у горожан выкупа в 500 000 золотых под угрозой истребления всего населения и разрушения города. Или он имел какой-то тайный механизм, чтобы отделить православных от остальных горожан? Понятно, что нет. Он прекрасно знал, что среди городских парламентариев был также русин Лавришевич. Не мог не знать, что русины Львова сдали на выплату казацко-татарской армии почти 28 000 золотых серебром, что почти три тысячи отдала русская церковь, которую он якобы шел защищать. Говорят, плакал, когда брал, но должен рассчитаться с Тугай-Беем. Но брал не только для татар, но и для себя. Брали козацкие полковники, каждый для себя, брали татарские командиры. Во всей этой истории больше всего «умиляют» бриллиантовые серьги среди грудь золота, которые достались защитнику веры православной, а также рубиновые — для полковника Кривоноса.



В общем козацко-татарская осада стоила городу до миллиона золотых. Из них 500 тыс. — выкуп, а остальные — разрушение, отобранные скот и хлеб, а также мед, вино и водка, без которых настоящие «лыцари» не могли прожить и дня. После выплаты выкупа казацко-татарское нашествие откатилась от города дальше на Запад, оставив сожженными пригородные села, разоренный город, голод и эпидемии. Хронисты называли состояние Львова плачевным. Но современные украинские историки делают в угоду национальному мифу совсем другие выводы.

В современной «Истории Львова» читаем: «Большинство украинского населения радостно приветствовало появление крестьян и казаков». Или: «Вместе с местными повстанцами они (т.е. – козаки) освободили почти всю Галичину». И больше всего вопросов вызывает вывод: «Походы Хмельницкого под Львов стали предпосылкой связей львовских украинцев с Украинской Козацкой Державой. После такого вывода понятно, почему украинские школьники и студенты мало ориентируются в истории XVII в., а среди львовян находятся те, кто хочет поставить памятник козакам. Но непонятно, почему ради исторической справедливости в мемориальном ансамбле не предусмотрено фигуры Тугай-бея. Ведь он со своим мощным и бескомпромиссным войском больше других должен был бы заслужить уважение у ценителей защитников „греческой“ веры.

Я клоню к тому, что жалкое псевдопатриотическое мифотворчество на поверхность может выдавать разве что пену и бульбашки, да и стать хорошим маркером относительной вменяемости в отношении вопроса: что важнее – историческая правда или псевдоисторический лубок с сомнительным воспитательным потенциалом.



При підготовці були використані деякі публікації Василя Расевича.