Можно долго гадать о том, чего добивается Путин.
Возможно, он готовит вторжение. Возможно, добивается от запада переговоров. Возможно, напоминает Киеву, чем чревата атака на украинскую «партию Кремля». Мы можем придумать сколько угодно версий, но окончательную редакцию сценария знает лишь один-единственный человек. Тот самый, который в Москве принимает решения о войне и мире. И было бы наивно приписывать ему нашу картину реальности. Он давно уже живет в своей собственной.
Зато мы знаем о том, что произошло в прошлый раз. Семь лет назад.
В тот момент Россия стала главным архитектором новой Украины. Избавила нас от ненужных споров. Уничтожила электоральный баланс между западом и востоком. Заставила проводить инвентаризацию исторического багажа. В Москве считают, что сумели добыть себе в виде трофеев Крым и часть Донбасса. Умалчивая о том, что потеряли вдобавок всю остальную Украину.
Прежде рыхлая и аморфная страна внезапно получила точку консенсуса. Которая объединила не только активное меньшинство, но и политические элиты. Кремль – враг. Русский мир – это угроза. Единственный выход – это дрейф на запад. Семь лет назад у Украины появились новые знамена, символы и проверочные вопросы.
Эта трансформация стала довольно устойчивой. Причем настолько, что смогла пережить каденцию первого постмайданного президента. Новая политическая норма сумела переварить даже аполитичного обывателя, волею обстоятельств оказавшегося в президентском кресле. Если бы этого не случилось – возможно, Владимир Зеленский стал бы говорить на языке Виктора Януковича. Но вместо этого он пытается рассуждать в стилистике Петра Порошенко.
Москва сама выстроила стены, которые попросту не оставляют украинским элитам выбора. Попытки «договориться посередине» не служат залогом выживания. Им служит лишь бегство от империи. При пятом президенте кто-то мог успокаивать себя тем, что новый курс – всего лишь эксцесс главы государства. Но теперь президент сменился, а курс остался прежним. И за эту новую нормальность Москва может благодарить лишь себя.
Причем, Кремль вовсе не был обречен на подобный сценарий. Чтобы победить в войне с Украиной ему нужно было не так уж и много. Например, эту войну прекратить.
Потому что война всегда усиливает «правую» повестку. Ту самую, что позволяет рассуждать о ценностях коллективного выживания. Эта повества допускает вмешательство государства в пространство коллективной этики и эстетики. Позволяет оконтуривать страну символическим частоколом и переименовывать города. Она делает возможным вторжение в частную жизнь во имя общей цели – ведь лишь на войне государство получает право взять гражданина, переодеть его в солдата и отправить в окопы защищать страну ценой собственной жизни.
В то же время ситуация мира усиливает дискуссии и разноголосицу. Уход России с Донбасса не только избавил бы Москву от западных санкций. Он одновременно погрузил бы нас в пространство бесконечных споров о самих себе, о норме и девиации, о прошлом и будущем. Мир позволил бы адептам Москвы вновь объявить свою повестку допустимой. И кто знает, чем бы закончилась эта битва за право утвердить новую украинскую норму? Неумелый менеджмент или умелые провокации вполне могли бы переделать подобные дискуссии в гражданское противостояние.
Но вместо этого Россия снова бряцает оружием у украинских границ. Подтверждая правоту всех тех, кто последние семь лет твердил о недоговороспособности Кремля. Москва вновь доказывает Украине бессмысленность попыток договориться с самой собой. Лоббисты «мира любой ценой» вновь проиграли риторические сражение ястребам, призывающим наращивать армейские мускулы.
Россия вновь вышибает почву из-под ног. У тех, кто хочет уравнять жертву и агрессора. У тех, кто хочет поделить ответственность между Москвой и Киевом. У тех, кто пытается играть в игру «не все так однозначно». Потому что уже не получается играть в нее в тот момент, когда у твоей границы в полной готовности к вторжению стоят два десятка батальонно-тактических групп.
Семь лет назад Москва избавила от иллюзий предыдущее поколение украинских политиков. А теперь от таких же иллюзий избавляет тех, кто пришел им на смену.
Нам было бы намного сложнее, если бы наш враг бы хоть немного умнее.