В любой стране общество состоит из двух групп.
Одна из них всегда живет по логике безусловных инстинктов, ставя по главу эгоизм и эмоции. Эта прослойка легко поддается манипуляциям – она слепо идет на поводу у любых обещаний, сколь бы нереальными они ни были. Эта часть страны не желает непопулярных вещей, не верит в медленные перемены и не готова жертвовать сегодняшним ради завтрашнего. Их интересы заканчиваются сразу за проемом входной двери.
Вторая часть общества состоит из тех, кто сумел дорасти до условных рефлексов. Те, кто знает, что лечение запущенной болезни не бывает простым. Что вслед за любым застольем наступает похмелье, а за любым действием – последствия. Разница между этими группами в чем-то сродни поведению ребенка и взрослого.
Первых принято называть обывателями – именно они имеют право на риторические вопросы. Вторых принято считать элитами – политическими, общественными и интеллектуальными – которые права на риторические вопросы лишены. Зато они обязаны давать ответы на старые риторические вопросы или же формулировать новые, созвучные вызовам.
В этом разграничении нет ничего необычного: было бы наивно требовать от всей страны необычайной прозорливости. Именно потому элиты вынуждены выполнять роль предохранителя – тормозить эмоциональные реакции, думать о последствиях, брать ответственность. И если общество порой хочет избежать укола, то именно элиты должны понимать, почему лечение невозможно без внутривенных инъекций.
Если это соотношение перевернуто с ног на голову – получается Венесуэла. Или Украина.
«Украинский реванш» — это не победа некоего «коллективного Януковича». Она невозможна чисто арифметически после того как Крым и Донбасс исчезли с электоральной карты страны. «Реванш» — это торжество той самой логики, которая царила в стране последние четверть века. Когда коррупция рождала неэффективность, а неэффективность – социальную опухоль. Но единственным ответом элит на прогрессию болезни были регулярные инъекции финансового обезболивающего.
В итоге, страна оказалась в ситуации, когда единственный выход – ложиться под скальпель. Реформы не обязаны быть популярными, если они становятся реакцией на терминальную стадию онкологии. И это тот самый момент, когда от сегодняшнего дня зависит не просто завтрашний, но и то, будет ли этот завтрашний день вообще. Потому что войну никто не отменял.
Повестка украинской оппозиции сегодня выглядит как бизнес-план для Кремля. В ней собрано все то, что способно одномоментно отправить украинский корабль на дно. И дело не в бывшем окружении Януковича – проукраинские по форме политики могут быть абсолютно антиукраинскими по содержанию. Именно в их силах сорвать выделение кредита, увеличив социальные льготы. Они могут похоронить инвестиционную привлекательность страны, поддержав национализацию. Им под силу создать черный рынок валюты, зафиксировав обменный курс и дефицит в магазинах, установив госрегулирование цен. То, чем это чревато, мы видели на примере Венесуэлы.
Современная пророссийская партия в Украине совсем не обязательно агитирует за Таможенный союз. Вместо этого она вполне может призывать отменить новые тарифы и пересчитать кредиты по курсу 8 гривен за доллар. Просто потому, что и то и другое обрушит остатки той самой украинской стабильности, которую многие считают недостаточной. Но ведь все зависит от точки отсчета. Проблема лишь в том, что некоторые люди в нашей стране так сильно хотят быть президентами, что им, в общем-то, все равно, президентами чего именно они станут.
Возможно, многие из них искренни в своей глупости. Возможно, многие из них не являются ничьим проектом. Возможно, они действительно хотят счастья для всех и чтобы никто не ушел обиженный. Но это ничего не меняет. Потому что они принадлежат к той самой части общества, которая наотрез отказывается видеть последствия собственных поступков. Равно как и то, к чему приводят глупые советы в ситуации запущенной болезни.
В конце концов, траекторию благих намерений никто не отменял.
