История отборочных туров на конкурс стала отличным зеркалом для всей страны.
В Украине политикой становится все – даже то, что политикой изначально быть не должно. Впрочем, это неудивительно. Мы – страна, обожженная войной. Которая в режиме реального времени конструирует собственную идентичность. Которая делит всех на «своих» и «чужих» при помощи ключевых проверочных вопросов.
Нет смысла этому удивляться. За собственные довоенные иллюзии страна заплатила достаточно дорого – и теперь придирчиво всматривается в каждого, кто хочет выступать от ее имени. Это касается политиков. Это касается звезд шоу-бизнеса. Проблема дуэта ANNA MARIA ведь не в том, что они публично не отреклись от своих родителей – этого от них никто и не требовал. Их проблема в том, что они так и не поняли: быть звездой – значит, пользоваться поддержкой и любовью аудитории. А если твоя позиция не совпадет с позицией аудитории – она тебя поддерживать не станет. Что, собственно, и произошло. Этот дуэт дисквалифицировали не чиновники, его дисквалифицировали зрители.
Нет смысла упрекать нас в том, что мы «излишне политизированы». В конце концов, политика – это разговор о будущем. О том, что ты считаешь нормой и девиацией. Это разговор о приоритетах и картинке желаемого «завтра». В этом смысле, политике найдется место везде. И если ты заявлешь о собственной аполитичности – ты всего лишь делегируешь свое право определять картинку завтрашнего дня кому-то еще.
Кстати, про песенный конкурс. Его организаторы любят подчеркивать его аполитичность. Вполне возможно так оно и есть – но только не для нашей страны. По одной простой причине: для значительной части Украины ключевое в его названии – не «песенный», а «европейский».
Мы совсем недавно определились с тем, частью какой цивилизации хотим быть. Мы лишь недавно перестали играть в игру под названием «многовекторность». Нет ничего удивительного, что мы с самоотверженностью неофитов видим в нем нечто большее, чем просто музыкальное состязание. По точному определению Виктора Трегубова, этот конкурс превратился для значительной части страны в эдакий «саммит культурной дипломатии».
Евровидение для нас – это способ подтвердить цивилизационный выбор. Для «старой Европы» нет никакого резона воспринимать этот конкурс точно так же. В конце концов, у Великобритании, Франции и Германии нет рефлексий на тему того, являются ли они Европой. А мы продолжаем сомневаться. Мы до сих пор не уверены, что пересекли свой геополитический рубикон. И потому так остры наши копья, которые мы ломаем в риторических битвах на тему «кто достоин нас представлять».
Наверное, это проблемы роста. Наверное, это детские болезни. Те самые, которыми нужно переболеть сейчас, а не высокомерно снобить на тему «а вот для Европы это третьестепенное мероприятие». Европа на то и Европа, чтобы не сомневаться в том, кто она. А вот мы продолжаем закономерно сомневаться. Страшиться реванша. Опасаться поражения и краха. И потому каждый год этот конкурс превращается для нас в ценностное дерби. В той же мере, в которой этим же дерби для нас становятся любые выборы.
Но быть Европой – это не только петь для Европы. Быть Европой – это не только получать голоса ее аудитории. Быть Европой – это, в первую очередь, соблюдение процедур. Может и хорошо, что теперь у нас есть целый год, чтобы выработать новые правила игры.
В конце концов, нам и без того будет о чем ломать копья этой весной.
