Ця історія трапилася більше року тому, і я хотіла написати про неї ще тоді, але думок було стільки, що вони не тулились докупи. Але довгі нічні дежурства сприяють роздумам, тому нарешті вималювалась ця серія нарисів.
ВІДПРАВНА ТОЧКА: СКАНДАЛ У ТАРТУ
Колись у каналі хорошої руської Олександри Архіпової, яка є, на хвилиноньку, антропологинею, промайнув пост, який вибісив мене до білих очей. Ось він:
«ТЕОРИЯ ОГРАНИЧЕННОГО БЛОГА
Моя подруга Галя Юзефович (репост ниже из ее канала) написала очень правильный и антропологический пост про ограниченное благо и хейт в соцсетях.
Если мы воспринимаем мир как замкнутый и ограниченный, то любое благо, даже доступ к медиа, становится ресурсом, за который сражаешься.
Это видно и в скандале в Тарту: когда две украинские поэтессы выдавили с фестиваля презентацию антивоенного альманаха Линор Горалик, которая на секундучку израильтянка, а родилась в Украине.
Аргумент был такой, что нельзя давать площадку и возможность выступления таким людям, как Линор, поскольку это отвлекает, собственно, от украинских голосов (в этой связи отлично смотрится тот факт, что одна из украинских поэтесс прекрасно после 2014 участвовала во всем российском конкурсы, стипендии, и это ей не мешало, в отличие от Линор, которая как раз после 2014 и уехала).
Но этот блог антропологический, и я хочу обратить внимание, что если мы посмотрим на это событие в теории „органиченного блага“, где таким благом становится медийное внимание, то все становится более понятно с точки зрения законов социальной эволюции.»
І надалі вона наводить пост Юзефович, яка пише в телеграмі як «Рыба Лоцман»:
«Есть такая очень известная теория антрополога Джорджа Фостера — theory of limited good, теория ограниченного блага. Изучая индейцев мексиканского нагорья, Фостер обнаружил, что они очень нервно относятся к любому перераспределению благ внутри своей замкнутой общины, причем благ любых от еды и пахотной земли до любви или солнечного света. Респонденты Фостера были убеждены, что мир это закрытая система (в их случае это до некоторой степени было правдой индейцы жили очень изолированно), и все, что есть в этой системе, существует в наперед заданном и не подлежащем пересмотру количестве. Таким образом, благ больше не становится, и перераспределение их внутри сообщества всегда происходит за чей-то счет: у одного прибыло у другого убыло, никак иначе.
Это очень архаическая модель видения мира, понятное дело, но, как любая архаика, она довольно эффективно распаковывается в кризисной ситуации вот и сейчас, например.
На фоне творящейся катастрофы современная русскоязычная эмиграция в самом деле превратилась (или во всяком случае превращается) в замкнутую систему, испытывающую что неудивительно, в общем, жгучий дефицит моральной правоты. Но поскольку система воспринимается как замкнутая, то и доступное в ней благо в данном случае моральная правота воспринимается как ограниченное: на всех не хватает. А раз так, то единственный метод увеличить количество собственной моральной правоты это отжать, силой вырвать ее у другого.»
Я від такої постановки питання трошки перетворилась на шивалінгам. Таке складне і науково обґрунтоване рішення не спадало мені на думку. З моєї точки зору, все було очевидно: українським поеткам було огидно чути російську мову і мати справу з людиною, яка нею говорить, навіть якщо ця людина ізраїльтянка з Дніпра. Ганні Грувер, яка двічі залишилася без хати через російську навалу ще у 2014, було огидно. Олені Гусейновій, чиє місто Київ Росія прагнула захопити чи зруйнувати з перших днів повномасштабки, було огидно. Отак все просто, і не варто городити город довкола theory of limited good.
Я запитала Архіпову: а може, справа все ж таки не в theory of limited good, а в тому, що русня нас тойво, трошки вбиває? І нас тойво, трохи вкурвлює, коли нас пхають на один майданчик з людьми, що просувають російську адженду? (Так, російська ліберальна адженда все одно російська, хоч і ліберальна).
Архіпова відповіла, як типово російська лібералка: забанила мене. Ну тіпа, нема людей, які ставлять питання — нема проблеми.
Ще раз. Людина, яка хизується дипломом культурного антрополога. Культурного. Антрополога. Просто радикально проігнорувала очевидний культурний і антропологічний факт: українкам на другий рік повномасштабного російського вторгнення може бути осоружне російське все.
Не пересічна обивателька, а вчена, чиїм професійним обов'язком є, власне, розуміння, чому люди чинять так, а не інакше, хутенько підігнала рішення задачі під заздалегідь підібрану відповідь, а коли їй запропонували правдоподібніший варіант, попросту забанила опонента. Власне, її науковий статус придався їй якраз для того, щоб виправдати свою реакцію на несприйняття російських посилів українцями, а сама реакція була дуже типовою для російських лібералів. Соцмережі тожі просто вибухнули обуренням.
Андрєй Дєсніцкій:
«Ну что, люди в белом опять кого-то перепутали с Путиным, на сей раз Линор Горалик. Очень сочувствую, дорогая Линор!»
Євгеній Нікітін:
«Линор — никак не „хорошая русская“, она родилась в Украине и потом уехала в Израиль, в 14 лет. Словом, перед нами еще один случай массовой истерии, которая коснется каждой публичной фигуры. Если вы публичная фигура — вас она настигнет, не сейчас, так потом.
Сделать с этим ничего нельзя, но я хочу выразить поддержку Линор.
Линор — замечательная израильская писательница и настоящая подвижница, объем сделанного ею во множестве проектов поражает. Пафос деятельности Линор целиком гуманистический, она вся о сострадании и любви. За повесть „Валерий“ я ей лично благодарен, эта вещь меня спасала, и я взял бы ее на необитаемый остров.
Кэнселить Горалик — идиотизм.»
Александр Шуйскій:
«Позорище.
Я никаким другим словом не могу назвать отмену выступления Линор Горалик в Тарту.
По-зо-ри-ще.
Помнится, на Нижегородской ярмарке из художественного павильона выперли два панно Врубеля, Мамонтов, озлившись, выстроил для них отдельное помещение.
Мазня Маковского в этом павильоне висела, а „Микула“ и „Принцесса Грёза“ были объявлены недостойными.
Ну-ка, навскидку, кто-нибудь помнит название эпического, мля, полотна Маковского? Я подскажу.
„Минин на площади Нижнего Новгорода, призывающий народ к пожертвованиям“.
Есть ассоциации, нет? Визуально хоть кто помнит? Тьфу.»
Сєргєй Кузнєцов:
«Вот прекрасная деталь про одну из украинских поэток, которые выпихнули Линор Горалик с эстонского фестиваля: в 2016 году она оставалась членом союза писателей Москвы и участвовала в форуме молодых писателей России под патронажем Сергея Кириенко, главы АП.
Линор никогда ни в каком российском союзе не состояла и в подобных форумах не участвовала вообще и уж тем более — после 2014 года.»
Виктор Шендерович:
«Две украинские поэтессы, сорвавшие выступление Линор Горалик на фестивале Prima Vista в Тарту, — разумеется, не сторонницы Путина, но со всей несомненностью, де-факто, его соратницы:
какой чудесный подарок они сделали российской пропаганде!
Путин-то, получается (у них), прав! Украина-то, получается (у них), действительно заражена русофобией!
Особенно выразительно это получилось (у них) в случае с гражданкой Израиля и уроженкой Украины Линор Горалик, — весь позор которой, при ее отчётливой антивоенной позиции, заключается в том, что она смеет писать по-русски и издавать написанное по-русски другими...
Путин прав! — де-факто утверждают своим демаршем и волной хорошо организованного хейта против Горалик две украинские поэтессы и группа их поддержки.
Услужливый дурак опаснее врага, хотел было я закончить этот сюжет, но передумал.
Тут все интереснее.
Например, эстонскому руководству фестивалем даже не пришло в голову, что идти лесом после своего хамского демарша должны его авторки: проявление симпатии к чему-то русскому в его противостоянии с чем-то украинским сегодня просто невозможно, вне зависимости от сути дела. Прилагательное рулит!
А поэтессы уж точно не дуры: охота на блистательную Линор Горалик сделала их звёздами на пару дней.
Ничего личного, я думаю: пиар он и по-украински пиар.
(Одна из этих умелиц хейта, к слову, ездила на литературный семинар в Подмосковье уже после Крыма, и ей ничего не жмёт. Так что не будем особо налегать на патриотизм...)
Да не в поэтессах дело. Они, повторяю, знают, что ничем не рискуют: такое публичное хамство сегодня — мейнстрим!»
Таня Положій:
«Анне Грувер и Елене Гусейновой, которые потребовали неучастия Линор Горалик в фестивале 'Prima Vista' в качестве создателя антивоенного журнала ROAR (меня справедливо поправили: девушки отказались от участия с Линор на одной площадке) лучше называться не поэтками/ поэтессами, а „деятельницами искусств“, что коррелируется с ремеслиничеством, потому что к поэзии они никакого отношения, конечно, не имеют.
Иначе бы они знали, что природа поэтического языка, языка искусства -- интернациональна и были бы способны и обнаруживать, и ценить проявления этой природы.
Обозначенная ими оптика игнорирует сам смысл искусства и фестиваля как пространства обмена, она про конкурентное место и особое право символической продажи.»
Поліна Барскова:
«Я не представляю себе, чтобы Цветаеву, Ходасевича, Набокова изгоняли из литературных сообществ вне их страны ( если речь не идёт, скажем, о ситуации, когда в Берлине и Париже к арбитражу изящных искусств пришли фашисты)— делая их таким образом ещё более изгоями.
Для меня дикой является идея определять поэта по нац принадлежности— собственно, это и есть тогда нацизм?.. Поэт это голос к отдельности, к индивидуальности, к свободе— не случайно среди „z поэтов“ такого голоса нет — это не баг, а фича.»
Альона Чурбанова:
«Случай с кэнселлингом Горалик по-моему впервые отчетливо показывает, что ничего уже не важно — гражданство (израильское), место рождения (Украинская ССР), место проживания (Израиль). Отнести Горалик к россиянам можно только по культуре и языку. Именно это тут и есть обьект кэнселлинга.»
Марат Гельман:
«История с Линор Горалик поучительна. В связи с этим обращусь к моим читателям с Украины , художникам и кураторам, живущим в Европе сделавшими cancel Russian culture ежедневной практикой. Пытаюсь наблюдать отстраненно и вижу в этом опасность для украинского искусства. Не буду развивать эту мысль, что бы не дать повода для спора. Да, агрессия России против Украины, боль и лишения которые она вам принесла, дает вам право канселить. Дает право не быть рациональным не слышать аргументов, но… вижу в этом опасность для вас. Европейская художественная среда по-другому устроена.»
Так, я щойно витратила дві сторінки на цитати з російських лібералів. Звикайте, попереду ще багато такого добра. Але вжена цих двох сторінках ми бачимо набір типових, так би мовити рефлекторних реакцій «хороших росіян».
- Відокремлення себе і своїх від поганої влади, дорікання опонентам тим, що вони не можуть відрізнити погану владу від хорошої опозиції: «опять кого-то перепутали с Путиным».
- Звинувачення в кенселінгу. «Кэнселить Горалик — идиотизм», «...сделавшими cancel Russian culture ежедневной практикой», «Случай с кэнселлингом Горалик», «боль и лишения которые она вам принесла, дает вам право канселить», «Именно это тут и есть обьект кэнселлинга».
- Ігнорування або заперечення очевидних фактів. Зокрема того, що Горалік ніхто не кенселив і того, що українськ поетки не наполягали наїї усуненні — вони відмовилися приїхати самі.
- Звинувачення у нацизмі та русофобії: «определять поэта по нац принадлежности— собственно, это и есть тогда нацизм?», «Путин-то, получается (у них), прав! Украина-то, получается (у них), действительно заражена русофобией!»
- Патронізування, повчання з позиції зверху: «Пытаюсь наблюдать отстраненно и вижу в этом опасность для украинского искусства», «Обозначенная ими оптика игнорирует сам смысл искусства».
- «А сало русское едят»: «ездила на литературный семинар в Подмосковье уже после Крыма, и ей ничего не жмёт», «в 2016 году она оставалась членом союза писателей Москвы и участвовала в форуме молодых писателей России».
- Відверті пересмикування — весь постінг Шендеровича з них, власне, складається.
- Приховані пересмикування за асоціацією з іншими людьми в інших обставинах: «Я не представляю себе, чтобы Цветаеву, Ходасевича, Набокова изгоняли из литературных сообществ вне их страны», «Помнится, на Нижегородской ярмарке из художественного павильона выперли два панно Врубеля».
- Відверта брехня: «выпихнули Линор Горалик с эстонского фестиваля» (ні, організатори надали Лінор інший майданчик і вона виступила), «волной хорошо организованного хейта» (ніхто не організовував хейта проти Горалік).
Ви скажете: нуокей, але ж це типові реакції будь-яких людей з будь-яких народів, коли хтось каже чи робить щось неприємне. Люди, обстоюючи свою точку зору, починають пересмикувати, зловжвати аналогіями, займатись проекціями і відверто брехати. Архіпова, може, й підірвала свою позицію як ученого, але Шендерович був таким приблизно завжди і чи варто від нього чекати чогось іншого? І чи можна трактувати Гельмана, Шендеровича, Барскову, Положій та решту процитованих як типових представників російської ліберальної інтелігенції? Зрештою, були й інші голоси:
Ольга Бєшлєй:
«Я не могу представить, что испытывают сейчас украинские авторы, когда им предлагается разделить сцену с людьми, которых причисляют к российским писателям и поэтам. Я не знаю, смогла бы я заставить себя не проецировать на каждого представителя российской культуры свою ненависть, отчаяние, чувство несправедливости.
Я только знаю, что в прошлом один раз испытала такую боль от причиненного мне зла, что добровольно исключила себя из целого социального круга. Невыносимо было находиться в одной комнате даже с каким-нибудь знакомым знакомого ненавистного человека. И разбираться в степени близости одного к другому — мне не хотелось.
Таковы были мои чувства от покалеченной в частных отношениях души.
Но я не могу представить своих чувств, если бы разбомбили и оккупировали мой город, убили в своих домах и квартирах моих друзей и знакомых. Я не знаю, какой была бы моя ненависть. Как много людей бы в нее поместилось.»
Катя Марголіс:
«Повторю, только жертвы наделены опцией прощения. И имеют полно право ею никогда не воспользоваться. Слишком велики и чудовищны преступления.
Я понимаю, что те; кто в РФ не может писать „Украина, мы с тобой!“, что никто не обязан отправляться за решётку в фашистской стране: но неужели в этом случае нельзя просто промолчать? Неужели не понятно, что „Русские писатели, мы с вами“ автоматически подразумевает и „против этих украинок“- а это опять-таки полностью сливается с официальной риторикой войны.
Зачем Линор такая поддержка? С такими друзьями врагов не нужно. С такими хорошими не нужно плохих.»
Ну, тіпа, є ж нормальні люди, в яких не відбита емпатія? Дивіться, пані Архіпова, для того, щоб розуміти суть конфлікта, не треба бути антропологинею, обізнаною з theory of limited good, достатньо бути, ну, просто нормальною людиною.
Але, по-перше, нормальні люди серед російських лібералів в меншості. По-друге, навіть у нормальних є больова точка, яку дуже легко зачепити, після чого нормальний перетворюється на Сердитого Джека. Найкраще за всіх на цю точку вказав Дмітрій Кузьмін. Причому він реагує не на саму ситуацію, а на лист Олени Гусейнової, і зокрема на її фразу: «Я нічого не написала про вікна дитячої бібліотеки у Нікополі і про те, що певна — вони були б цілі, разом з Пітером Пеном, Алісою і Чеширським котом, якби російська поезія добре робила свою роботу. Тридцять років — це добрий час дати раду з власною суб'єктністю. З тим самим громадянським суспільством, яке ставить запитання і контролює. Яке унеможливлює катастрофи цивілізаційних масштабів. Яке захищає витинанки у вікнах дитячих бібліотек.»
Кузьмін у відповідь на це пише:
«Кажется, имеется в виду, что русская поэзия тридцать лет просидела в башне из слоновой кости, пока народ постепенно сходил с ума. Вообще-то это неправда. Столько политической и гражданской поэзии, сколько было в России начиная с российско-чеченской войны, в Украине не было до 2022-го. Наряду со сложными и герметичными авторами — были авторы, говорящие самым простым языком и совершенно понятные любому, кто хотел бы понимать. Много ли было тех, кто хотел понимать? Нет, немного. В Украине было больше — и русские поэты много лет говорили и писали об этом с завистью и восхищением. Но и в Украине это было лишь немного больше, а не большинство. Я хотел бы, чтобы Олена Гусейнова назвала и те страны, где поэзия — а не политика, экономика, образование наконец, — справилась с наступающим тоталитаризмом. Плохо ли делал свою работу Брехт? Сильно ли он помешал Гитлеру?»
Тобто, митець наполягає на тому, що мистецтво є безсилим проти Гітлера. І тут-таки ображається на те, що українки не хочуть співати в унісон з «голосами російського безсилля»:
«Каким образом может этому помешать присутствие русских голосов — оплакивающих, пусть и вчуже, те же жертвы и проклинающих то же изуверство? Неужели опасение в том, что люди, проигравшие и утратившие свою собственную страну, могут перетянуть на себя малую толику сочувствия от людей, которых уничтожает чужая страна? Разве сочувствие — дефицитный товар, всякая его капля, доставшаяся кому-то, отнята у кого-то другого?»
Стопе-стопе, ось же вона, theory of limited good, тільки не у вимогах українців, а у вустах російського митця, який дійсно вбачає співчуття певним дефіцитним товаром, толіка якого належить йому, бо він «програв і втратив свою власну країну».
Отут і є місце, яке відрізняє росіян від сердитих Джеків всього світу.
Для росіян дуже болісним є питання про відповідальність російської культури. Навіть не відповідь, та чи інша, а сам факт, що хтось взагалі піднімає питання про відповідальність російської культури за стан справ у Росії. Сама постановка питання сприймається як неправомірна. Від нього ухиляються всіма силами.
Якщо ж хтось скаже, ба навіть натякне, що так, російська культура відповідальна за те, що Росія стала потворною ницою країною-терористом — палаючі сідала можна буде використовувати для забезпечення енергонезалежності.
Культура не винна — в цьому будуть згодні і ліберали, і зетники, і простий російський нарід. Ліберали скажуть, як пан Кузьмін, що культура безсила. Зетник буде скаржитись, що культура не бажає підтримувати Есвео і навіть помічати її. Простий нарід скаже, що російська культура найкраща в світі, Пушкін-Толстоєвскій, не смійте лапати її брудними руками — от ми ж не лапаємо.
І знаєте що? Перш ніж відповідати на питання, чи винна російська культура, треба спершу з'ясувати для себе, що таке культура взагалі, і чи розуміють це російські культуртрегери.
Далі буде
Додаткові матеріали:
Збірка висловлювань ру. лібералів
Лист Олени Гусейнової