Друзья рассказали мне еще одну историю о Дыбинцах, куда они наведались пару лет назад со своею собакой «системы миттельшнауцер», как написал бы Зощенко, по имени Ханя. Полное ее имя Ханука, а когда я подивился такому прозвищу, мне пояснили, что в этом помете у всех щенков имя на «х». Так что собаке, на мой взгляд, еще повезло.

Но вернемся в Дыбинцы. Тетка Тетяна, у которой мои друзья снимали хату, держала во дворе, кур, петуха и сожителя Олега, высокого поджарого мужчину лет пятидесяти. Петух был тоже поджарым, а кроме того изрядно топтал кур и делал это – по словам Олега – «геніально». По двору передвигался царственно, ощущая богоизбранность. Столкнувшись неподалеку от курятника с пани миттельшнауцер, петух совершенно изумился и, желая показать, что он тут хозяин, клюнул Ханю в нос. Ханя тоже изумилась от такого гостеприимства и вырвала у петуха пару перьев из хвоста. Петух заголосил и бросился наутек. Ханя Миттельшнауцер страшно обрадовалась, ринулась за петухом и в одну минуту лишила его второго мужского достоинства. То есть хвоста. Куры, застыв, наблюдали, как их властелина гоняют по двору и подвергают глумлению. Со стыда петух забился в щель между курятником и парканом, где остался сидеть в совершенной меланхолии. Ханя же почуяла вкус природного мяса и наведалась еще в несколько дворов, желая свести знакомство с куриными, но те, по счастью, находились за проволочной сеткой. Под вечер Ханя вернулась домой, где ее поведение детально обсуждалось. Лишенный хвоста петух снова бродил по двору – уже не так царственно и богоизбранно. Вообще, у него возникли сомнения в собственной исключительности, хотя 86 процентов кур продолжали считать его героем и делали вид, что не замечают отсутствие у него хвоста.

«Думали бідну тварюку на м'ясо пустити, – заметил бабытанин сожитель Олег. – Але ж – оклигав. Хоча – прєжнім генієм вже вряд чи буде».