- Мама, ма-а-ма, у нас закончилась сахарная пудра! Нужно купить! – донесся из кухни голос Хайнца. Илоиза подумала, что удивительно как ее сын вырос, ему всего девять, а он уже совсем взрослый, напоминает о покупках, готовит им с мужем ужины по вечерам. Илоиза где-то в душе была искренне рада такому пристрастию сына, поскольку имела значительно больше свободного времени сидеть в их деревянном кресле на террасе и смотреть на пруд. Иногда кажется, что такое времяпровождение затягивало всю ее целиком и лишь вернувшись в реальность бытовых дел, она вдруг осознавала, что провела на террасе четыре, пять часов. В такие моменты ей становилось стыдно, ее белые руки покрывались красными пятнами, которые не сходили до следующего дня, пока она снова не выходила на террасу к пруду. Стыд покрывал ее тело, но глаза горели странным диким светом, пугающим окружающих. Илоиза частенько выглядела как странная, словно она минуту назад совершила что-то дикое, и что ей безумно понравилось…Красные же пятна на коже, словно заставляли ее верить в противоположное, возвращали ее в общество людей, которые вряд ли способны были понять, почему эта молодая женщина меняет свою счастливую семейную жизнь и материнство на такое странное пристрастие. Фредди часто говорил ей, что профессия повара не подобающий архаизм, и что их сын ни в коем случае не может стать поваром, да еще и кондитером! Он считал эту профессию абсолютно женской, и даже тот факт, что в мире большая часть самых известных поваров мужчины не был для него убедительным, а лишь подливал сарказма его речам.

-Куда катится мир! – говорил Фредди перед ужином, аккуратно вешая свой дорогой темно синий костюм на плечики, — мужчины все больше занимаются женскими делами, а женщины, со своим новомодным феминизмом, лезут в мужские дела, абсолютно при этом не осознавая, что эта пустая трата их времени и жизни. Мир очень структурирован, и был таким всегда, — продолжал он, аккуратно отрезая кусочек пирога с мясом, который приготовил на ужин Хайнц, — Неимоверно, неужели ты не можешь убедить его, что существуют более подходящие для него профессии?! Вы же так много времени проводите вдвоем!

Илоиза лишь покачивала головой в согласие мужа, а красные пятна на руках приобретали более четкие багровые каемки, превращая ее тело в подобие далматинца необычного раскраса.

- И твой пирог абсолютно чудесен, новый рецепт? – Фредди с удовольствием доел огромный кусок пирога, вытирая свои усы белоснежной салфеткой.

- Я рада, что тебе нравится, — произнесла тихо Илоиза, потянув края кофты пониже, так чтобы рукава прикрыли ее ладони, на который пятна наползали из-под вязанных плетений кремового свитера. И снова, она не сказала Фредди, что этот ужин также готовил их девятилетний сын. Она разрывалась между ложью, которую подливала соусом к ужинам, приготовленным руками их талантливого сына Хайнца, и между завораживающим прудом, что она получала как бонус, благодаря кулинарным способностям сына. И еще признавшись сейчас в этом, ей бы предстояло объяснять почему она абсолютно не занимается воспитанием сына, почему у него очень низкий балл по математике и литературе, и еще о кое чем, что она хранила в своих воспоминаниях, бережно пряча в закоулках прошлого своей души, прикрывая все это своими длинными волосами и молчаливостью.

Когда тайн в жизни Илоизы стало больше, чем у обычного человека, ей пришлось стать малословной, ибо каждый раз, когда она говорила об обычных вещах, она все боялась взболтнуть и рассказать лишнего. Она стала замкнутой, перестала разговаривать с соседями в магазине, когда приходила покупать продукты с Хайнцом, и люди поговаривали, что Илоиза сходит с ума. Ее длинные волосы висели ровными полосами, белая кожа, покрытая красными пятнами борьбы ее совести и центра удовольствия в ее голове, опущенный взгляд и блекло-цветные наряды на ее худощавой фигуре дополняли догадки и фантазии жителей их города.

У ее мужа была прекрасная работа, уважаемый человек в городе с отменной репутацией, очень простой и жесткий в своих убеждениях, Фредди был примером для подражания. Его любили за его предсказуемость и четкость, вообще, таких людей любят, поскольку от них не ждешь подвоха, и знаешь наверняка, что они не переступят свои же личные принципы никогда и на за что, даже если на кану возникнет нечто определенно ценное, к примеру жизнь и мечты собственного сына.

Такая выгодная социальная репутация прикрывала рты от откровенных пересудов об Илоизе. Соседки шушукались по углам, обсуждали странную сходящую с ума женщину за ужином, но откровенно на улице так никто и не заявлял об этом.

Фредди пребывал в полном неведении, что происходит с его женой и семьей, он был слишком занят, городской адвокат, он просыпался очень рано, одевал свой идеальный костюм, что сдавал только в химчистку и замечал любой изъян, который выводил его структурированное сознание в негодование; он заставлял, очень жестко заставлял, леди из химчистки переделывать работу за бесплатно, таким тоном, что леди желала бы не слышать. С другой стороны, он был их постоянным клиентом, десятки рубашек и костюмом с особой регулярностью поступали на полку их приемной и приносили им регулярный хороший доход, впрочем, и головную боль, если мистер Фредди замечал хоть пылинку на своих любимых костюмах. Такое недоверие к чистке одежды было еще одним бонусом для Илоизы, и она хитро улыбалась при мысли об этом, причесывая свои длинные волосы в ванной.

- Где Хайнц? Надеюсь, ты выбросила его кулинарные книги, как я просил? – строго произнес Фредди, наклонился к жене и поцеловал ее красивые волосы в знак благодарности за ужин, — благодарю, было неимоверно вкусно.

- Хайнц во дворе играет с Рикки. Я не видела, чтобы Хайнц что-то готовил… — неуверенно продолжила она, но Фредди прокручивал у себя в голове уже завтрашний суд, и предварительно просматривал архивы в ящиках своего сознания. Он слишком любил свою работу, и любил свою семью как-то по-особенному. Его система любви, была именно системой, и она предполагала, что он обеспечивает семью полностью, жена должна сидеть дома с детьми и заниматься их воспитанием. Еще он не любил ресторанную еду, может потому, что клиенты частенько приглашали его обсудить дела за обедом, и дома на ужин он радовался, когда мог съесть нечто вкусное домашнее. Еще в выходные он всегда с семьей ходил в церковь, что было частью воспитания, переданного ему от его родителей, а им от их родителей. Фредди был справедливый, честный и еще более занятой, что превращало его жизнь в путешествие на поезде, из которого он иногда выпрыгивал чтобы поцеловать жену и поругать сына за его мечту. Это была особенно болезненная тема для Фредди, и она добавляла кислого соуса к его идеально-устроенной жизни. Его отец был юристом, а дед сам держал юридическую компанию, вполне очевидно, что сын просто обязан был выбрать путь, связывающий его с правом и красивыми дорогими костюмами.

А тут такое, кулинар.

Когда Хайнцу было шесть, он заявил им с мамой, что знает, кем хочет стать. Он выбрал для этого день своего дня рождения, когда задувал свечи на шоколадном торте с фигурками животных из безе. Фредди был в шоке, Илоиза просто промолчала, а Хайнц счастливый и верящий, что теперь его мечта осуществится, что родители ему помогут и он откроет свою кондитерскую, где сможет создавать изумительные шедевры кулинарии. Для Хайнца это был счастливейший день в его жизни, его семья была рядом, у него был вкуснейший торт, который они вместе с мамой выбрали заранее, заказав дяде Урею из магазина сладостей, было много гостей, бабушка приехала из пригорода, привезла Хайнцу мармелада и поезд с железной дорогой.

Для Фредди же этот день стал началом, когда стена уверенности в будущем дала трещину. Он мысленно выровнял спину, пытаясь удержать ее эту стену ожиданий, но трещина стремительно проламывала кирпичную кладку по швам. На следующее утро Фредди закатил скандал. В такой ситуации, возможно, ему следовало бы спокойно поговорить с сыном и обсудить все за и против, хотя это вряд ли бы отговорило Хайнца от своей мечты. Но стена ожиданий Фредди рухнула прошлой ночью, и больно ударила его голове, размозжив всю картину его структурированного будущего. Ему было так больно, когда он смотрел на гору кирпичей, валявшихся у него под ногами, а впереди все было размыто и нечетко. Эта нечеткость еще больнее била его сознание, отчего Фредди не мог больше молчать.

Он стоял посреди гостиной и орал на их с Илоизой сына. Он так громко кричал, что их пес Рикки, испугавшись, начал звучно выть и гавкать. Эта истерика вскипятила весь воздух вокруг Хайнца, который сидел на полу со своим паровозиком, что привезла бабушка, опустив в пол глаза. Он слышал, как орал и возмущался отец, он слышал отрывки о том, что дед его не зря открывал компанию, что все это было для них – для будущих поколений, что-то о том, что в их семье быть юристом или адвокатом предопределено и что так должно быть, и еще что-то. Хайнц слышал, как скулил их пес, в соседней комнате бабушка сидела на кровати, боясь даже двинуться с места, она знала, что мужчины в их семье сильные и принципиальные, она не хотела вмешиваться, ей было так жаль Хайнца, но она не могла никак помочь в этой ситуации. Илоиза стояла за спиной мужа, не в силах что-то возразить, она полностью зависела от него и их бизнеса. Мать внутри нее не проснулась, когда она родила Хайнца, она все эти шесть лет училась любить его. Порой она думала о том, что если Бог не подарил ей ощущения материнства при первом моменте, когда ей положили крошечного красного Хайнца на грудь, то она никогда не сможет любить его больше жизни. И даже после ее первого кормления, она все также оставалась холодна к этому комочку новой жизни. Она любила Фредди, и Хайнц никогда так и не смог влюбить ее в себя.

После скандала, Фредди выcкочил из комнаты, ему казалось он сделал все возможное, и что если Хайнц не передумает, то он сделает все для того, что в их семье не появился мужчина-кондитер. В их семье мужчины только юристы и адвокаты.

Бабушка сразу вышла из спальни, Хайнц, увидев бабушку вскочил с ковра и кинулся прямо в ее объятия, он не смог проронить не слезинки в присутствии отца, но сейчас в этих теплых руках с морщинками он рыдал, его светлые вьющиеся волос прыгали вокруг его головы, из носа вытекали сопли, которые бабушка вытирала носовым платочком. Хайнц пытался что-то объяснять, но в надрыве, все его слова сливались с гудением дождя его слез и было нечего не ясно. Бабушка гладила внука по голове, у нее не было решения этих вопросов, в их семье решения принимали мужчины, но она безумно любила внука, ее любовь проснулась в ней с первого вдоха кислорода в момент ее рождения. Она вдохнула глоток воздуха, и в отличии от других детей с криками появляющихся на свет, она просто улыбнулась. Когда прабабушке приложили бабушку к груди, врач сказал, что у нее родилась сияющая девочка.

Бабушка с детства обладала великим даром любви, она дарила ее всем вокруг. Везде где появлялась эта малышка, прекращались скандалы, люди начинали радоваться жизни и замечать прекрасные творения этого мира и природы. И кажется, что именно эта любовь создала таких прекрасных людей, как ее сын и внук. У сына Фредди был такой же острый характер, как у ее мужа, но он за свою еще молодую жизнь помог сколькому количеству людей, что было оборотной стороной медали этой принципиальности. Его профессионализм и социальная ответственность, выращенные в семье, наполненной любовью, подарили миру прекрасного человека! Внук был еще слишком маленьким, чтобы говорить о его ценности для мира, бабушка всегда находила возможность погостить у них хоть пару дней, наполняя жизнь Хайнца той материнской любовью, что не могла ему дать холодная Илоиза, которая мало обнимала и почти совсем не целовала сына. Бабушка знала, что ее внук уже очень ценный подарок для этого мира, он был талантливый, создавал чудесные вещи, и еще она учила его готовить еду. Бабушка всегда говорила Хайнцу, что у любви разные языки, и что все мы разговариваем на разных языках, что папа проявляет любовь к нему через свою работу, мама подарила ему жизнь, что есть материализацией любви. Хайнцу казалось всегда, что бабушка – полиглот, она разговаривала на всех языках любви, среди которых был и язык приготовления еды, наполняющей жизнь любовью. Хайнцу пришелся этот язык любви по душе, и так родилась его мечта. Это был его секрет, связывающей его настоящей любовью с бабушкой, без критериев и правил. Она учила его разным языкам любви, и он нашел себе тот, на котором ему было легко разговаривать, и который наполнял его маленькое, недоглаженное и недоцелованное родителями сердце радостью, улыбками, вкусными запахами, разноцветными и яркими.

Мама Илоиза, лелеющая свои свободные от обязательств часы и дни, потакала этому секрету, позволяя Хайнцу готовить еду, вопреки желаниям отца.

И лишь Фредди пребывал в неведении, доверяя своим любимым женщинам – маме и жене в вопросах воспитания, он был полностью уверен, что они на его стороне. Его занятость не позволяла ему не доверять своей семье, где у каждого были свои секреты и тайны.

(Отрывок)

22.01.2018

Автор Марина Олейник