Потянуло с болот гнилью, залило в ноздри едкий запах правдивого разложения, морщины сжимаются в кольцо, отвращение, елеуловимые нотки отсекающего восприятие возбуждения, такое воздушное, плотное в своей надутости, лишенное твердых очертаний пространства, все как будто бы налито газообразным соком доступного разрежения, сила манит в этот узкий проем разницы давления, свист и гул, и что-то тянет тебя туда, не оставляя прошлого за спиной, еще шаг, и все что было, ушло, еще шаг, и наступила ночь, и ты хочешь этого, так сильно, что делаешь еще шаг, за шаг, расслабиться невозможно, чуть ближе к тебе ощущение легкого течения первозданной бессмысленности, как корабль среди океана, наполненные ветром паруса рвутся вперед мимо ветра, мимо просторов, мимо самого себя, навстречу несбыточной форме преображения, которую несешь за спиной вперед, только вперед, не оборачивайся, в этом нет никакой необходимости, там все то же самое, всё, от чего ты хотел избавиться, от чего ты убегал и чего ты боялся, везде где и ты, такой сильный, веришь только в себя, полагаешься на свое понимание, придет время и ты позволишь ветру донести тебя в безопасную гавань, ну а пока, греби, преодолевай сопротивление, выделяй тепло, гори, сияй, твой путь будет освещен твоим нимбом, но звезды всегда на месте, пройдет немало лет, утекут воды сквозь искривленные пальцы твои, прежде чем ты узнаешь, что можно жить, ветер, поющий на ветру свою песню трубадура, пытаясь с ним конкурировать, хочет играть в свою игру, не хочет слушать этот серый гул в ушах, ощущать этот трезвый озноб, ветер, ударившийся о парус, отдает себя всего, но не становится парусом, как и парус не становится ветром, и корабль плывет как по волшебству, как машинка в руках ребенка, инертная и мертвая, вдруг, загорелась огнем и поехала, полетела, движимая силой способной создавать цивилизации и в один момент погубить их сметая ладонью со стола мусор, прах жизни, который секунду назад был величественным замком, сила, неведомая, невидимая, несуществующая в умах, движет кровь в сердцах, наполняет благородные сосуды смыслом жизни и опустошает их залпом, плавно, рывками, вперед, только вперед, толкает жить, дух наполняющий душу заставляет ее работать и выделять тепло души, заботу, счастье, ненависть, злость, все, что движет игрушечной машинкой, вера в ее одухотверенность, вера в то, что она может летать, а значит и ты вместе с ней, и вот, представь, ты ставишь себя на место этой силы, говоря себе, что ты и есть сила движущая тебя вперед, хочешь быть ей, превращаешь себя в парус и ждешь ветра, говоря себе, что ты есть ветер, раздуваешься, выпячиваешь грудь вперед, надуваешь щеки и извергаешь из себя мощь, дуешь от себя, думая, что вдуваешь в себя силу, но, посмотри, ты действительно видишь там самого себя, настолько велико твое отчаяние, настолько ты не можешь принять силу духа, ветра ветров, наполняющего и склоняющего тебя к земле в поклоне, загоняющего тебя в дом и дающего мощь крыльям, заставляющего молиться о его появлении, ты ли это всё, знаешь ли ты путь по которому хочешь идти, и откуда ты будешь брать силы, если сам будешь сильным, знаешь, быть может в тебе есть что-то такое, что неведомо больше никому, твои переживания и слезы, твои слова сказанные в тишине, знаешь, быть может дух есть в нас всегда и он позволяет тебе играться своей силой зная, что ты в надежных руках, машинка в руках ребенка несется прямо в стену и отскакивает от нее, в этом есть какой-то наивный восторг крушения, машинка продолжает свой путь, глаза пристально следят за ее светоприставлением, она сияет в лучах софитов, а потом появляется что-то другое и машинка становится тем, чем она и была — машинкой.