Устал, серые лязги металлического листа со сладким привкусом апельсина породили непривычное ощущение, чуть-чуть в невесомости затисался одинокий, невыраженный, еще совсем молодой ветер, нога совсем завязла в снегу, хруст перемолотых молекул долетает сквозь шум дорог, нога скользит внутри сапога, ударяются пальцы о решетку, бам, бам, еще раз попробуй, сделай усилие, шаг, еще один, во рту пересохло, пахнет сухой травой и губы стягивает тугой пленкой, вяжет спицами макраме, сплетает секреты в слова, слова в строки, встречный ветер толкает тебя на непредвиденное, набрасывает его сверху на тебя, окутывает холодными обещаниями спасения, подо льдом песок, наверное скрепляет лед с ногой, руководит процессом скольжения, иначе зачем все это, было что-то такое, что хотело вырваться наружу, сквозь влажные губы, было что-то такое, что требовало разрешения, скольжения, хруста до усталости, до пыли в жерновах, до скрипа зубов, обитало в недрах души, выло ветру, шептало молитвы потом, стучало в двери тремором рук, что-то такое, что не дает тебе спокойно спать по ночам, эта дрожь по телу, этот трепетный стук каблуков, хрустит под ногами, скрипит потертая ледяная гладь, устал, нести это в себе так долго и далеко, беспокойство, тихое гудение холодильника и свет в соседнем доме, звук вибрирующего листа железа, как ритуальный барабан шамана, переливается волнами, изгибается, звенит протяжным воем, такой поверхностный и широкий звук проникающий в глаза и ноздри, как сухой воздух сковывающий твои губы в натянутой нужде, так сухо как в ледяной пустыне, кричать против ветра задыхаясь от влетающего в тебя проклятия, захлебываясь от собственной злости, снесенной потоком невозмутимости толкающей завтра вперед к тебе, быстрее, быстрее, еще один шаг, медленно и осторожно, как будто бы в невесомость помещенная крупица соли, сделал шаг и нога исчезла, сделал второй – и исчез путь, крупинки соли падающие вслед за тобой, упали и сразу же налетел страшный вой твоего крика отразившегося от ветра, усиленный им вернулся в пустой дом, еще шаг, скользящий парус в бушующем море стекла и бетона, шторм внутри, а ветер снаружи, усталость давит на лед, сковывает губы, сводит скулы, закрывает глаза, и вот еще немного, наверное, там вдалеке виднеется берег, причал для уставших кораблей, биться о пирс, бам, бам, было что-то такое, что должно было выйти на берег, нечто несказанное, беспокоящее море выталкивающее это, держащее это дрожащими волнами на ветру, горячее и острое, что-то такое, что способно любить до боли, невыносимо жестоко, без сожалений, без опоры и бега внутрь, без прикосновений, резать взглядом холодных сухих губ, напряженные мышцы ног ищут опору, что-то без принципов и инстинктов, с одним лишь только сродством, определенным, известным, держать горизонт в руках как акробат шест, колебания вправо влево, еще один всплеск колена, еще одно движение бедром, плавная линия изгиба врывается в пространство будущего закручивая на себя и уводит обратно выпрямляясь, не до конца, рука и плечи ведут взгляд, цепляясь за дорогу, что-то такое – первостепенное, не терпящее отказов, сжимаются веки морщинами складками, вмиг вырастают крылья бабочки у глаз, боль пульсирует, крылышки машут, сжимаешь сильнее, шаг, крик, шаг, врывается ветер внутрь, разрывая язык на части, шаг, усталость топит, до края, до меры восприятия, до самого-самого верха, и не дотянешься вверх рукой, не достанешь, волна за волной катится боль и страх, тревога и ужас, подымается над головой и бросается вниз как будто бы хочет убить себя, шаг, хруст, треск, вой металлического листа извивающегося на ветру, лязг покрывала на кровати, поток воздуха вышел из под него, кровать остыла, нет больше ничего теплого и мягкого, шаг навстречу ветру, наглухо заваренные уши, что-то такое внутри, что хочет, ждет прихода времени, этот шум, источники кругом, они только и ждут твоего внимания, оживают, подчеркивают тонкий аромат твоей ностальгии, утраченное время в гуле электрических проводов, не вернуть обратно, что-то такое, что забыло как тебя зовут.