Каким богам мы молимся?

Если представить религиозную целостность в виде Бога Отца, Бага Сына, святого духа и святой Софии, то какими бы эквивалентными чувствами мы могли бы их наделить? Для меня это продолжение ницшеанских похорон Бога и последующее современное воскрешение индивидуальных символов- посредников между личностью и Богом. Бога убили своим бездушием, что в принципе выступает для него как нечто кастрирующее, но что в этот момент делает этот бездушный человек? Он создает своего личного Бога, естественно не такого как у всех, персонального, в виде символа его собсвенной веры, по сути, этот некий трансцендентный образ Бога, современного бездушного Бога, потому что именно такой Бог может провести нас к нашей " бездушной" душе.

Но вернемся к чувствам и целостности. Четверка — это целостность. Но что это за чувства, которые они символизируют и эквивалент которым мы ищем в самосозданных символах. Для меня это сложный вопрос, т.к. применимо к каждому из этой четверки лично у меня возникают мои комплексы, и я ощущаю, что в этом вопросе я могу быть предвзят как никогда, ведь это вопрос о моей сути, о природе моего мироздания, о том, из чего я соткан, и это бросает меня в огромный страх. Страх. Кто из них вызывает у меня страх? Я мог бы сказать — София, проявив тут свой материнский комплекс, но это не так, мой страх скорее связан с ощущением жизни, чем с фактом ее наличия. Я очень медленно привожу себя к святому духу, к этому ветру жизни и вдохновителю, он для меня в каждом неведомом и невидимом для меня объекте, который вторгается в мой переполненный гневом контейнер, и я боюсь его, я боюсь всего, я боюсь жить, и это мой дух, я боюсь что он сделает меня живым подобно Богу и тогда у меня появится чувство стыда, вины, нечто депрессивное, связанное с осознаванием себя смертным недобогом, который боится принести себя в жертву ради наивысшей любви к Богу Отцу. И тогда, я примерно понимаю, что моя депрессия и вина это про Бога Сына, а моя несбыточная, но всепоглощающая любовь — это про Бога Отца. Я не знаю, быть может так, пока я продолжу свои размышления.

Остается святая София, самая противоречивая для меня, та, что скрепляет и держится в тени своего великолепного потенциала рождения Бога, в моем понимании от соприкосновения со страхом в момент узрения величайшего проявления любви. София — это многоликая функция трансформации, преобразующая депрессию — в счастье принятия, страх — в радость познания, но ее функция доступна лишь тем, кто свободен от смерти. Она освобождает от смерти и дарит способность трансформироваться, ибо она и есть сама смерть в облике вечной жизни. Лично для меня это выглядит так, я ее так ощущаю, она вбирает в себя всех троих, производя в этом мире жизнь. Она порождает, и она же дает начало смерти, т.е. трансформации.

Грубо говоря, мои комплексы, моя символичность, мои образы, которые я переношу на свои символы веры, могут говорить мне о моей вере в нечто единое, но путь к которому у меня лежит через частное из этой общности. Тогда моя охваченность страхом и моя символизация страха ведет меня к вечности перерождения в абсолютное ничто, что, опять же в моем понимании эта четверка и олицетворяет.

И верно, что у каждого может быть свой личный путь транформации через свои символы и чувства, а может и не быть совсем ничего. И это тоже нормально.