Abstract
О благородных рейдерах Её Величества, о неверных друзьях короля и о знаменитостях, собравшихся в одном месте по поводу войны
В эту ночь решили самураи
Перейти границу у реки
(с) Б. Ласкин
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. БОГОИЗБРАННЫЙ НАРОД
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НЕДОЛЮДИ КЕЛЬТСКОЙ РАСЫ
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СТОЯТ ЛИ ЖИЗНИ СОТНИ НЕГРОВ СЛЕЗИНКИ БЕЛОГО РЕБЁНКА?
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. БРАТЬЯ ПРОТИВ БРАТЬЕВ
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ГОЛУБАЯ КРОВЬ БЕЛЫХ ЛЮДЕЙ
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ТРУБЫ И РЕЛЬСЫ
Казалось бы, чего ещё не хватает человеку для счастья? Сесиль Родс – премьер-министр Капской колонии, уважаемый джентльмен, один из богатейших людей мира (причём реальный self-made man). Под его руководством находится огромнейшая и богатейшая земля, которую пахать и пахать... то есть копать и копать, ибо и золото, и хром, и... та много чего. Но амбиции, амбиции – и 1895 год становится для него переломным. В плохом смысле слова.
Всё началось со старой обиды... Нет, конечно, были и объективные причины, но... Родс не терпел замшелых патриархальных буров. Вот просто вынести их не мог и временами даже вычёркивал их из числа белых. (Что ещё раз напоминает нам о том, что цвет кожи – это социальный конструкт... Шутка. Конечно же не социальный... Это конструкт психологический). Может вылезали боком тяжкие воспоминания о переговорах с братьями де Бирс, а может просто конфликт англиканского софта с протестантским, кто знает. В любом случае, после разгрома королевства Лубенгулы именно буры, а конкретней Трансвааль во главе с ветераном первой англо-бурской войны Паулем Крюгером, стал на пути всемогущего идеалиста и мечтателя.
Если конкретней, буры позволили себе неоднократно усомниться в потенции... пардон, в способности и праве Родса решать, что по в Африке эту сторону экватора правильно, а что нет. В частности, представителям ЮАБК было недвусмысленно объяснено, что есть некоторые вещи в их стране, которые не продаются – например правительство. И не потому что правительство не хочет денег – а потому что решения правительства, которые не нравятся бурам, просто никто не будет выполнять.
Такой анархии Родс стерпеть не мог. Настало время научить этих ретроградов настоящему британскому порядку. На метрополию Сесиль уже давно не рассчитывал, а вынесение вопроса о войне на рассмотрение парламента колонии означало утрату эффекта внезапности (в конце концов, буры были не неграми, чтобы просто сидеть и ждать – это понимал даже Родс). Поэтому окончательно решить бурскую проблему должны были всё те же полицейские силы Родезии – то есть частная армия ЮАБК, возглавляемая героем первой войны с матебеле харизматиком Линдером Старром Джеймсоном.
Линдер Старр Джеймсон (1853–1917), фотография 1913 года. Описывался современниками как «невероятная смесь идеалиста и циника»
Начавшийся накануне нового 1896 года так называемый «рейд Джеймсона» обернулся полным провалом. Восстание ойтландеров в Йоханнесбурге, которое якобы должны были поддержать люди Родса, провалилось ещё до начала. Сведения о готовящемся вторжении в Трансвааль его руководство получило раньше, чем ЧВК «Джеймсон» пересекла границу, и в результате отряд был окружён в чистом поле и после недолгой перестрелки вынужден был капитулировать.
Участники рейда Джеймсона после выхода из тюрьмы. Сам герой, четвёртый слева, зашуганно выглядывает из-за плеча майора Генри Уайта, мэра Булавайо, второго по размеру города Родезии (для идентификации всех присутствующих можете воспользоваться вот этой ссылкой)
Это был полный крах планов Родса. Не просто потому, что он не смог захватить Трансвааль, хуже – весь его дворец оказался построенным из карт и развалился от единого толчка. Наружу полезло всё, что он, ЮАБК и «Де Бирс» скрывали много лет.
Ещё в 1891 году финансовая инспекция обнаружила, что средства, выделенные Короной на ЮАБК, были через «серые» схемы переведены в личный фонд Родса, что было неслыханно даже для глубоко коррумпированной британской государственной машины. Отчёт был отправлен наверх и... ничего не случилось. Нужные люди, находившиеся в доле, положили дело под сукно, где историки обнаружили его уже тогда, когда все участники махинации давно ушли в мир иной.
В 1893 году старый компаньон по «Де Бирс» Джон Мерриман, ставший при Родсе казначеем (министром финансов), оказался под подозрением в огромном коррупционном скандале – один из якобы оппозиционных лидеров получил 15-летнюю монополию на определённые железнодорожные перевозки. Мерриман тогда публично отрёкся от Родса и вышел из правительства – но не из числа держателей акций «Де Бирс».
Но теперь, когда откровения мистера Джеймсона, данные им в тюрьме Йоханнесбурга, стали достоянием журналистов, в колонии разгорелся нешуточный скандал. Ещё бы, оказывается, всё это время наш достопочтенный премьер-министр манипулировал общественным мнением, а тем временем государственные сотрудники делали то, что выгодно компании «Де Бирс», а не колонии! Ай-ай-ай, кто бы мог подумать!
Предсказуемо, все компаньоны Родса стали объектом повышенного интереса со стороны как журналистов, так и черни. То есть, грубо говоря, их стали преследовать – пока что только с вопросами – прямо на улицах. Мистер Мерримен заявил, что презирает империалистическую политику мистера Родса и удалился под аплодисменты толпы. Мистер Радд хладнокровно ответил, что имя Сесиля Родса слышит впервые, и удалился в земли, где нежелательные журналисты, задающие бестактные вопросы, имели свойство бесследно пропадать. Мистер Магвайр без комментариев уехал обратно в метрополию, где его заждались братья-ирландцы.
Лишь брат Фрэнк остался с Сесилем до последнего. Вызванный на допрос после освобождения из бурского плена (за немаленькую сумму), он честно ответил: да, я участвовал в рейде; да, помогал в организации; да, осознаю вину; да, не отрекаюсь. В результате он был с позором отставлен с военной службы. Хоть награды не отняли, и то благо.
Но, естественно, главный удар пришёлся по «королю Южной Африки». Немедленно после провала рейда Джеймсона уважаемые люди попросили передать, что они питают к мистеру Родсу глубочайшее почтение, но есть общее мнение его на должность премьер-министра Капской колонии больше не выдвигать.
– Злые вы, уйду я от вас! – сказал в ответ Сесиль и уехал в страну имени себя.
Вскоре к нему там присоединился и Фрэнк, заняв пустовавшее после провала рейда место Джеймсона и приняв самое активное (хоть и не главенствующее) участие в подавлении восстания матабеле, о котором шла речь выше.
(В том же 1895 году из-за угрозы здоровью в Англию уезжает 3-летний уроженец Блумфонтейна, столицы Оранжевой республики, сын банковского служащего Джон Рональд Руэл Т. ... но это уже совсем другая история).
Дальше жизнь Сесиля пошла под откос. Нет, никто не пытался отобрать его активы (современные украинские бизнесмены в недоумении), арестовать и обвинить в начале испано-американской войны, но всё же павший король – он и есть павший король. Он проводил большинство времени, руководя делами ЮАБК в Родезии, то есть прокладкой телеграфных линий и железных дорог, а также делами образования. Время от времени в усадьбе немым укором появлялся Фрэнк, ничего особого не говорил и отправлялся дальше патрулировать владения Родсов. Ему, с детства воспитанному в идеалах воинского служения, отставка была вечным горящим проклятием на совести. И когда в 1898-м он объявил брату о решении вернуться в армию хоть тушкой, хоть чучелом, тот не стал возражать.
Конечно, никто не разрешил Фрэнку возвращаться в строй и, тем более, командовать. Но есть и другой способ присутствовать на поле боя. Например, в роли военного корреспондента газеты «Таймс». Ты на коне и с револьвером, а дальше крутись, как хочешь – во время битвы за тобой точно никто следить не будет. Если выживешь – с тебя репортаж. Удачи.
Первое же задание Фрэнка оказывается горячее некуда – он вновь отправляется в Судан в составе армии генерала Китченера, отправившегося наконец-то вернуть взбунтовавшихся махдистов в лоно Британии... в смысле, Египта... ну, вы поняли. Именно в том походе Фрэнк впервые встречает своего коллегу, субальтерна 21-го уланского полка, корреспондента «Морнинг Пост„, молодого потомка знаменитого аристократического рода, убеждённого либерала и наполовину американца Уинстона Чёрчилля, графа Мальборо. Правда, после этого их судьбы ненадолго расходятся: в бою под Омдурманом Фрэнк, забыв о своих основных обязанностях, срывается в бой, получает тяжёлое ранение в руку и право вернуться в строй, а Уинстон, хоть и принимает участие в бою, после окончания войны пишет книгу с оскорбительно критическими высказываниями о действиях генерала Китченера и покидает армию. Но очень скоро они снова встретятся...
1895, Уинстон Чёрчилль, офицер 4-го личного Её Величества гусарского полка
Но для всемирной истории судьба Сесиля была пока что куда важнее его брата. Дело в том, что его участие в попытке свергнуть легитимное, как ни крути, правительство Трансвааля было очевидно – однако никакого официального наказания не последовало, Родс просто удалился в «загородное поместье» размером с несколько европейских стран. И безнаказанность Родса сказала бурам намного больше, чем его официальная отставка. Трансвааль окончательно отказал в любых гражданских правах многочисленным британским ойтлендерам (которых, на минуточку, было уже больше буров) и стал на полную катушку готовиться к войне. Осознание неизбежного заставило даже руководство Оранжевой республики, традиционно более лояльной к Короне, пойти на союз со своими давними соперниками по другую сторону Вааля.
К концу 1899 года взаимная любовь между высокими сторонами достигла апофигея и трансформировалась в страстную ненависть. Британия устами своего представителя в Капской колонии в ультимативной форме потребовала дать избирательные права ойтлендерам – то есть, читай, добровольно войти в состав колонии. Президент Трансвааля Пауль Крюгер в свою очередь расстегнул ширинку и продемонстрировал свой ультиматум: все британские военные силы в течение 48 часов должны были покинуть приграничную зону, иначе гордые буры будут считать себя находящимися в состоянии войны с Её Величеством. (Британских войск рядом с бурскими республиками находилось от силы несколько батальонов, так что требование было простым и незамаскированным оскорблением).
Стефан Йоханнес Пауль Крюгер (1825–1904) в и в 1900-м. Жизнь человека достойна отдельной статьи, но будем сдерживать себя. Родился в Капской колонии. Ребёнком участвовал в Великом Треке. Не имея никакого образования, кроме Библии (в частности, веровал в плоскую Землю), стал вначале коммандант-генералом бурских коммандос, а потом и вице-президентом Трансвааля. Именно под его общим руководством была выиграна первая бурская война. После распада правящего триумвирата, был бессменным президентом Трансвааля. После оккупации бурских республик уехал в Европу и отказывался вернуться на родину, не желая признавать поражение. Умер в Швейцарии
Ультиматум достиг Британии уже по прошествии заявленных 48 часов – телеграфного сообщения с южной Африкой-то ещё не было – и вызвал море насмешек. Все утренние газеты, независимо от партийной принадлежности и характера аудитории, от респектабельных изданий до трей-юнионских листовок, вышли с различной формы издевательскими статьями и карикатурами над бурской Моськой, вздумавшей лаять на саму Британскую империю. Не смеялся только премьер-министр Великобритании лорд Солсбери, который, в отличие от патриотических граждан своей страны, знал истинное состояние военных сил Империи. Через некоторое время веселье утратила и 80-летняя королева Виктория, узнав, что сухопутные войска Её Величества не смогут противостоять в бою даже какой-то второстепенной европейской стране вроде Италии.
А буры не теряли времени, и ровно через 48 часов их знаменитые «коммандос» перешли границы практически на всех участках (поскольку границы как таковой и не было), перерезали железные дороги и телеграфные линии, атаковали британские посты и взяли в осаду три важнейших города в приграничной зоне: Ледисмит, Мафекинг и Кимберли.
Карта первых месяцев войны. Железные дороги обозначены чёрным. Зелёным – португальский Мозамбик. (Кимберли почему-то нарисован южнее Вааля, так что исправьте в уме)
Когда война закончилась, многие стали задаваться вопросом: «На что они надеялись вообще?». Как описывают очевидцы – на повторение первой войны, 1880-81 годов, когда огромные потери от обстрелов заставили Британию пойти на мир и оставить в покое «мирных фермеров». Не исключено, что у буров были сильно искажённые представления о мире и своём месте в нём: в конце концов, они были простыми сельскими парнями, которые чтили Библию и традиции предков, и в Лондон на шоппинг не ездили. Как мы увидим позже, роль Родса в принятии решений Британией ими также виделась преувеличенной, и многим казалось, что стоит взять Его Величество Сесиля за мягкое место – и тот заставит Империю принять условия Претории и Блумфонтейна.
Нельзя забывать и об откровенно провокационной позиции кайзера Вилли. Колониальная Германия уже вовсю расправляла крылья, и южная Африка была одним из основных фронтов борьбы с её главными конкурентом – Британией. Германская Восточная Африка (сейчас Танзания) стала настоящим камнем преткновения на пути Родсовской мечты – трансафриканской железной дороги, перерезая её ровно посередине, на участке между Суданом и Родезией. Враг моего врага – мой друг, и немецкие официальные лица не уставали льстить «трансваальским борцам за свободу», я уж молчу о перевооружении бурских коммандос новейшими скорострельными винтовками Маузера и поставке более сотни крупповских пушек (другие заядлые друзья Британии, французы, тоже поспешили заработать на поставках дальнобойных орудий Лё Крезо).
Не обошлось и без расизма, как же иначе. Напомню, что буры были потомками голландцев, а в рамках современной национальной концепции было принято считать германцев единым народом(тм). Ну а голландцев, австрийцев и датчан – всего лишь «странными немцами», «младшими братьями», которые в итоге должны слиться в «единую германскую реку» (да, ничто не ново под луной). Так что поддержка буров была формой продвижения «немецкого мира» и способом доказать, что именно германцы, а не какие-то там англосаксы – настоящие белые!
В общем, может у буров и был шанс. Но всё сложилось иначе. Изменилась Британия, изменился мир, и в развернувшейся острой конкурентной борьбе Империя просто не могла себе позволить демонстрацию слабости. И правительство Её Величества перед лицом угрозы решило поднять ставки и решить бурскую проблему любой ценой.
Кстати, представление о свободолюбивых бурах и деспотичных британцах во многом сформировано пропагандой тех времён, в первую очередь французской (уж у кого были причины не любить англичан...), а в постсоветском пространстве было намертво зацементировано романом «Капитан Сорвиголова» Луи Буссенара. Да, на помощь бурами прибыли тысячи добровольцев из разных уголков мира, но реальная картина была вовсе не настолько одноцветной, и многие известные лидеры мнений, как сказали бы сейчас, – причём либерального плана – стали в этом конфликте на сторону Британии. Причина проста – буры по-прежнему практиковали рабство, и на таком фоне даже злобные британские империалисты выглядели светочами гуманизма.
Вторая англо-бурская война стала настоящим «университетом жизни», сформировавшим очень многих в будущем известных персонажей.
Едва услыхав о начале боевых действий, из Англии на первом же пароходе прибывает уже знакомый нам отставной кавалерийский лейтенант Уинстон Чёрчилль, опять в роли корреспондента «Морнинг Стар». Он посещает зону боёв под Ледисмитом, попадает в плен к бурам, бежит из лагеря для военнопленных в Претории и возвращается на театр боевых действий уже в роли офицера южноафриканского полка лёгкой кавалерии. Его весьма критические заметки о реалиях войны и постоянные призывы относиться к бурам с уважением, цивилизованно, как к равным, были опубликованы в Британии и принесли ему широкую известность, а затем и депутатское кресло на выборах 1900-го.
В том же осаждённом Ледисмите 30-летний юрист индийского происхождения Мохандас Карамчанд Ганди (ещё не махатма), борец за права индусов и харизматичный сторонник ненасильственного сопротивления, организует лазарет, в котором работало около 1000 его южноафриканских соплеменников. (Его жена, беременная их 4-м сыном, была вынуждена уехать в Порт-Наталь).
217-дневная осада Мафекинга, равнинного и беззащитного, сделала знаменитым командующего обороной, уже встречавшегося нам раньше полковника Роберта Баден-Пауэлла. Там же находился сын премьер-министра Эдвард Солсбери (да, в британских политических семействах было не принято прятать сыновей от войны) и леди Сара Вильсон, урождённая Спенсер-Чёрчилль, тётка по отцовской линии Уинстона Чёрчилля, первая женщина-военный корреспондент (по заданию «Дейли Мейл»), попавшая в плен, обменянная на конокрада, вернувшаяся в Мафекинг и получившая там ранение во время обстрела.
Леди Сара Изабелла Августа Вильсон (1865–1929), фотография 1899 года, как раз перед началом войны
продолжение следует