Алексей Синица, Алекс Хавр
Abstract
О поставках и подставах, разводах и разводках, а также о суровом сельском прагматизме
Шагаем мы в колонне
И песенки орём,
Из-под полы украдкой
Ирландский виски пьём.
Меня уже шатает,
Сейчас я упаду —
Парад Святого Патрика
Бывает раз в году!
(с) Белфаст «Парад Св. Патрика»
Подписание договора привело к расколу в стане борцов за независимость.
Как и в любой революционной ситуации, разброда и шатания хватало и без столь противоречивого документа, как Англо-Ирландский договор.
Шинн Фейн балансировала на грани раскола всю свою историю – и ещё даже до восстания 1916 года были заметны противоречия между радикалами-республиканцами и умеренными, согласными на сохранение монархии. Военное крыло Шинн Фейн – «Ирландская Республиканская Армия» до подписания договора демонстрировало максимум единства, на которое в принципе способна сетевая подпольная вооруженная структура. Теперь же, с подписанием договора, разногласия приняли четкую персональную окраску, и военное крыло оказалось вовлечено в раскол.
Мы можем только гадать, чем на самом деле руководствовался официальный глава временного правительства и парламента де Валера, отправляя министра финансов Коллинза в Лондон на переговоры. Видимо, прагматичными соображениями – со слабаками и интриганами британцы будут разговаривать жестко, а против человека с руками в крови по локоть – могут и спасовать. Но результат мы знаем – радикал и террорист Коллинз привез с собой договор о мире. И значительная часть парламентариев, в том числе отсиживавшиеся по домам и разъезжавшие по заграницам любители поразглагольствовать во главе с де Валера, отвергли соглашение. Речь Имона де Валера звучала как гром: Ирландская Республика была создана народом Ирландии, и только народ Ирландии вправе ее уничтожить. Ратификация договора стала вопросом референдума. После длительной агитации за и против договор (обе стороны были блестящи в своем красноречии) сторонники мира победили. Северная Ирландия ожидаемо откололась.
Во исполнение договора Британия передала Дублинский замок (с официальной церемонией спуска британского и подъема ирландского флагов) Ирландии. Британские военные покидали Свободное Ирландское Государство.
Радикалы сочли происходящее предательством и перешли к силовым методам с захватом военных объектов в Ирландии и отстрелом, уже в Великобритании, военных и политиков, замеченных в помощи юнионистам Северной Ирландии.
Лондон объявил Дублину ультиматум – либо ирландское правительство пока ещё не стабилизировало ситуацию, но всерьез настроено на контроль своей территории (и Великобритания готова помогать советниками, деньгами и оружием, в том числе тяжелым, для установления этого контроля), либо оно покрывает провокаторов и нарушителей договора – и тогда война Великобритании с Ирландией возобновляется всерьез.
Ирландское правительство прагматично решило, что свои собственные бузотёры – менее экзистенциально опасный противник, чем внешнее вторжение, предпочло попытаться взять ситуацию в свои руки и приняло британские поставки оружия. В результате ИРА раскололась на лояльную Дублину Национальную Армию и собственно ИРА – немедленно развернувшую партизанскую войну. Горькая ирония ситуации – значительное число военнослужащих НА – бывшие воины британской армии, вернувшиеся с фронтов первой мировой войны, подготовленные к общевойсковому бою. Их командующий, Коллинз, был архитектором партизанской войны на острове. Силы ИРА – бывшие ученики и подчиненные Коллинза, мастера террористических операций. Воистину, сколь запутан клубок…
Не верьте этим интеллигентским очкам – перед вами машина для убийств.
Эймон (Имон) де Валера (ударение на «е», как у трактора из «Тачек»)
А Эймон или Имон... транслитерация ирландских имен – отдельная дисциплина «Специальных Олимпиад» и вообще не очень благодарное дело
Гражданская война унесла в разы больше жизней, чем война за независимость (в семь раз, если быть дотошным). Коллинз командовал НА, но искал агентурной связи с восставшими, пытаясь прекратить бессмысленное братоубийство. Ему не удалось остановить бойню – он погиб в засаде ИРА. Его похороны превратились в одно из самых массовых шествий в истории Дублина.
Война закончилась, но пыль не улеглась еще долго. Шинн Фейн оказалась расколотой на массу фракций, которые оформились в отдельные партии, из них две стали доминировать в политике Ирландии. Десятилетиями Фине Гэл (партия, связанная с поддержкой Аигло-Ирландского Договора и именем Майкла Коллинза) и Фианна Файл (пария противников Договора, ассоциировавшаяся с именем Имона де Валера) были в жесткой оппозиции друг другу. ИРА перестала считать себя крылом Шинн Фейн, и хотя этим сиамским близнецам в целом так и не удалось зажить отдельно друг от друга – их сложно обвинить в том, что они не пытались.
Особо стоит отметить давнюю традицию (свято соблюдаемую по сей день; она имеет прямое отношение к событиям и в 2018 году тоже) Шинн Фейн, связанную с неучастием в парламентах, которые Шинн Фейн считает незаконными. Т.е. в выборах участвуем, по возможности представительские права выигрываем – дабы продемонстрировать поддержку избирателями идей и платформы Шинн Фейн. Но «освящать» своим присутствием парламенты, которые не являются (с точки зрения Шинн Фейн, конечно) законными – не будем. Этой традиции более века; по сей день семеро парламентариев от Шинн Фейн из Северной Ирландии бойкотируют британский парламент в Вестминстере, как орган не имеющий прав на власть на территории Северной Ирландии.
В Свободном Ирландском Государстве Фине Гэл доминировала в парламенте, так как места их противников – Шинн Фейн – оставались пустыми. Прагматизм (вновь) победил, и де Валера основал новую партию – Фианна Файл. После годика размышлений, Фианна Файл вернулась в Дейл Еран, а в 1932 году де Валера возглавил Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК).
Три основных партии Ирландской Республики с 1926 и поныне. Почувствуйте себя британским колонизатором, произнесите вслух: Фианна Файл, Фине Гэл, Шинн Фейн... – да у этих чёртовых ирландцев даже имена разобрать невозможно!
Но попробуйте запомнить: Фианна Файл (национальная арфа) – за борьбу до последней капли республиканской крови;
Фине Гэл (звёздочка из пяти ирландских земель, при том что вообще-то их четыре) – за компромисс и либерализм;
Шинн Фейн ("Единая Ирландия" на карте) – за воссоединение, социализм и мир во всём мире.
Лейбористы (красная роза) – для лулзов.
При этом Шинн Фейн от основания и на очень долгое время оставалась очень левацкой партией. Впрочем, время было такое – слова "революционер" и "левый" были синонимами, как и "правый" с "имперцем".
Надо отдать должное прагматикам – они продолжали словесные баталии в Дейле, но плавно и аккуратно "обкусывали" полномочия Лондона в ирландских делах. Северная Ирландия жила по британским законам, тамошний Шинн Фейн был фактически брошен на произвол судьбы (официально провозглашались громкие речи о нерушимом единстве, но проблем в построении государства на юге хватало и без того). А Свободное Ирландское Государство понемногу крепчало, создавало институции и плавно выдавливало Британию и её корону из общественной жизни. Генерал-губернатора пытались унизить при любой возможности – не прислать приглашение на дипломатический прием, например; если генерал-губернатор ухитряется просочиться на прием в составе какой-либо иностранной делегации – то устроить демарш с покиданием помещения всеми ирландскими чиновниками. Если генерал-губернатор пытается провести некое официальное мероприятие – "забыть" прислать оркестр, пусть один насвистывает гимн Великобритании, если ему неймётся. Нельзя сказать, что эти экзерсисы происходили в вакууме – ибо когда Великая Депрессия укусила Великобританию всерьёз, Лондон был вынужден пересматривать свои отношения с колониями. Господство Великобритании в мировой торговле крепко опиралось на пятнадцатидюймовые орудия линкоров Королевского Флота (ну и на пушки помельче на крейсерах и эсминцах, конечно). Желающие торговать по правилам, отличных от приемлемых для Владычицы Морей, ещё в девятнадцатом веке достаточно хорошо усвоили возможные последствия – в виде появления решительной британской эскадры (а то и просто канонерки) в своих водах. Так вот, в 1931 году в своей безграничной мудрости британское правительство урезало денежное довольствие экипажей Королевского Флота – причем наиболее пострадавшими оказались старослужащие матросы и старшины. Последовавший флотский мятеж доказал миру, что возможность военного контроля Британии над мировой торговлей – фикция. Биржа рухнула, фунт потерял (теперь уже навсегда) золотое обеспечение, британский лев оказался бумажным, небо падало на землю, паника царила во владениях британской короны. В этих условиях власти Великобритании вместо распада империи предпочли (снова здоровый прагматизм) создать более добровольный механизм взаимодействия с ключевыми доминионами – Вестминстерский Статут 1931 года, документ положивший основу формирования нынешнего Содружества наций – множества стран, со своими законами, правилами и обычаями, верные единому монарху; в экономической сфере, участники Содружества оставалась верны британским правилам внешней торговли, преференциям материальным и финансовым потокам с (уже почти бывшей) метрополией (и соответственно, заградительным пошлинам при торговле с третьими странами) и расчеты в (уже не столь и твердых, полностью лишенных золотого обеспечения) фунтах стерлингов (и соответственно, ограничения на обмен в третьи валюты …кхе… доллары США… кхе…). В обмен, одним из ключевых пунктов было отсутствие права британского парламента навязывать законы другим членам Содружества. Свободное Ирландское Государство не преминуло напомнить, что Англо-Ирландский Договор 1921 и так не предоставляет Британии законодательных прав в Ирландии. С 1932 года, под чутким руководством вновь избранного председателя Мао ЦИК де Валера, все ссылки на короля и Великобританию из законодательства начинают исчезать с нарастающей скоростью.
Так потихоньку ситуация и развивалась. Всем надоевшего генерал-губернатора, что-то там говорившего о верности короне и т.д., удалось объявить настолько осточертевшим всему острову, что король Георг V согласился с рекомендацией де Валера и назначил ему на смену члена республиканской партии Фианна Файл (!), согласившемуся, в буквальном смысле, "не высовываться". Он подписывал необходимые бумаги именем короля, и все.
Но… Ничто не вечно под луной, и Георг V отошел в мир иной. Король умер, да здравствует король? Но наследник, Эдуард VIII, не был обычным королем. Это был великовозрастный холостяк, о котором его собственный отец, Георг V, как-то заметил, что его интересуют только женщины, у которых уже не менее одного мужа (как в воду глядел. Роковой женщиной для Эдуарда VIII стала дважды разведенная американка Валлис Симпсон). В условиях скатывающейся в сторону новой мировой войны Европы избыточный интерес нового короля к управлению страной британский политикум теоретически ещё мог бы стерпеть (последние несколько сот лет, всё более и более, монарх в Британии не правит, но царствует), если бы не его столь явные нацистские симпатии. (Тут тоже нужно сделать ремарку – вообще, ещё со времен королевы Виктории для британского монарха было несвойственно ИМЕТЬ политические воззрения. В том смысле, что иметь их, безусловно, не возбранялось. Но вот ставить в известность кого бы то ни было об их наличии, не говоря уже об их характере – было не комильфо. Ну аж экстремистские, подрывные взгляды, вроде нацистских – это было покушение на основы).
Надо отдать должное британскому премьеру-консерватору Стенли Болдуину – хотя после начала Второй Мировой Войны его и обвиняли в военной неготовности страны, но что может сделать премьер коалиционного правительства посреди пацифистских настроений электората, экономической депрессии и бюджетного дефицита (помните флотский мятеж? Не от хорошей жизни парламент залез в карман вооруженных сил). Нарастить оборонные расходы? Он и запустил программу перевооружения, попав под перекрестный огонь партнеров по коалиции-лейбористов («деньги на ветер", твердил будущий премьер-министр Этли) и от правого крыла собственной партии («недостаточные вложения в жизненно необходимую оборону от агрессора", взывал ещё один будущий премьер-министр Черчилль).
Стенли Болдуин, граф Болдуи-Бьюдли, совладелец сталелитейной корпорации "Болдуин Лтд", любимец советской пропаганды и трёхкратный чемпион в дисциплине "отбери пост премьер-министра у конкурентов"
Но где Болдуин сыграл блестяще, так это в вопросе наследования британского трона. Когда стало ясно, что с Эдуардом VIII, Британия получает про-нацистского короля (нацисты на континенте представляли угрозу, но нацист на троне означал катастрофу), Болдуин запустил процессы, приведшие к конституционному кризису в Британской империи. Во-первых, вопрос королевского брака был сделан темой обсуждения. Близкие отношения г-жи Симпсон с послом Германии, Иоахимом фон Риббентропом, на фоне предоставленного ей Эдуардом VIII доступа к секретным государственным документам формально не были катастрофической проблемой, но задавали общий, весьма нездоровый, тон. Ключевой же проблемой стала коллизия между священным статусом и нерасторжимостью брака (англиканская церковь, как и все церкви, ведущие свое родословие от Вселенской церкви, признает брак одним из семи великих таинств) и статусом британского короля как Главы англиканской церкви и Защитника Веры (и это уже чисто английская заморочка, ведущая свое начало от Генриха VIII с его обезглавленными женами и прочими неприемлемыми для римских пап эскападами) – ибо каждый смертный грешен, но негоже Защитнику Веры и Главе Церкви демонстративно игнорировать базовые законы этой самой церкви, вступая в брак и возводя на трон королеву, у которой, помимо него, ещё два живых и здравствующих законных мужа. Вначале недооценивший масштаб ловушки и поддерживаемый ярыми роялистами (вроде Черчилля) Эдуард VIII продолжал настаивать на женитьбе. Когда стало понятно, что в этом случае правительство уйдёт в отставку и опубликует её причины (т.е. вытащит на свет божий все королевское грязное белье), он попытался дать задний ход – и предложил, в качестве уступки, морганатический брак. Болдуин закусил удила – поскольку данное развитие событий вносило изменения в порядок дальнейшего престолонаследования (дети от морганатического брака не наследуют престол своего родителя), он объявил о необходимости получения формального согласия от остальных членов Содружества (Вестминстерский Статут 1931 года, помните?). Австралия первой отказалась признавать все эти странные игры с морганатическими браками, особым порядком престолонаследия и т.д. (думаю, дока Болдуин наперед заручился такой реакцией австралийцев – если уж довелось старому монархисту валить короля, то хоть делать это компетентно, дружно, с огоньком и в хорошей компании). Кризис набирал обороты, Эдуарду VIII давали понять, что своими амурными похождениями, он не только рискует рассыпать империю на отдельные страны, но и в Британии монархия может не устоять.
В конце концов, "не вынесла душа поэта". Король Объединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, Император Индии, Король Австралии, Новой Зеландии, Канады, Ньюфаундленда и прочих земель Эдуард VIII отрёкся от престола менее чем через год от восшествия на престол, за себя и своих потомков (коих не будет). Вот тут Вестминстерский статут 1931 года выстрелил ещё раз, и мы опять возвращаемся на Изумрудный Остров. Дело в том, что крючкотворы, расследовавшие принципы будущего отречения конституционного монарха Эдуарда VIII, поняли, что единственным приемлемым механизмом будет Высочайшее согласие Его Величества Эдуарда VIII на Акт Парламента об отречении. Поскольку Эдуард VIII был королем не только Объединенного Королевства, но и массы других стран Содружества, каждая из этих стран отдельно издавала свой Акт, которому король Эдуард VIII даровал свое Высочайшее Согласие. Если для Австралии или Канады это была просто формальность, часть способа смены короля, то для одного из членов Британского Содружества – а именно Свободного Ирландского Государства – это была возможность. Тот самый шанс, который выпадает только раз.
Герцог Виндзорский (бывший король Эдуард VIII) ещё не знал, куда его приведёт дорожка. Но мы-то помним...
Сложно представить, и еще сложнее описать, сколько именно разнообразных послаблений и уступок выжал из британцев Председатель Ирландского ЦИК де Валера, торгуясь об отречении Эдуарда VIII, и сколько он ещё добрал явочным порядком. Легенды о подробностях этой истории множественны, среди них та, что де Валера оказался большим роялистом чем британцы, и Эдуард VIII оставался королем Ирландии минимум на сутки больше, чем королем Великобритании (опустим, что в этот момент Дублин отчаянно выбивал из Лондона еще больше уступок по массе вопросов; но красиво же звучит!). Прагматизм ирландцев, до того воспринимаемых Британией как неорганизованных сельских простофиль, зашкаливал – в обмен на согласие принять отречение Эдуарда VIII ушёл в прошлое пост генерал-губернатора, роль британской короны была сведена к подписанию верительных грамот ирландских послов в третьи страны, упоминание о монархии вообще пропало из государственных документов, ЦИК был преобразован в правительство с полномочным премьер-министром, был введён пост президента Ирландии (среди юристов до сих пор нет согласия, кто был главой ирландского государства с 1936 по 1949 годы – скорее король Георг VI, или всё-таки ирландский президент). Была написана и проведена через референдум Конституция Ирландии 1937 года, где права Ирландии на всю территорию острова были выписаны явно и прямо. Последнее конечно вызвало слабые протесты из Лондона («мы так не договаривались"), но учитывая нок-даун от сотрясения основ государственности годом ранее, Британия согласилась на право Свободного Ирландского Государства именовать себя Eire (то бишь Ирландия по-ирландски; что само по себе предполагает признание прав на всю территорию острова Ирландия), с оговоркой о территориальных правах Объединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии на всю свою территорию. В общем, стороны согласились не соглашаться. Зато Королевский Флот удалось вытолкать взашей из всех ирландских портов (кроме Северной Ирландии, разумеется). Это сильно помогло Ирландии – потому что через пару лет разразилась Вторая Мировая, и сохранись британские базы на ирландской территории – Ирландию бы обязательно втянули в войну, не мытьем так катаньем.
А Ирландия упорно пыталась оставаться нейтральной, демонстративно сажая в лагеря для интернированных как немецких, так и британских военных лётчиков и моряков (кто бы мог подумать, что британцы подозрительно легко сбегали из-под стражи, и ловить их начинали с неким опозданием, достаточным для того, чтобы беглец добрался до Северной Ирландии). Свободное передвижение по острову (Общая Территория Путешествий; этот принцип и по сей день позволяет британцам и ирландцам свободно перемещаться по двум этим островам) позволяло гражданам Ирландии отправляться в Великобританию – и некоторые вступали добровольцами в британскую армию. А вот перемещение товаров в военных условиях было ограничено, и британский уголь, как материал стратегического значения, перестал поступать в Ирландию, что привело к коллапсу железнодорожных перевозок. Топки паровозов было нечем наполнять – Ирландия вдруг с ужасом осознала, что Атлантика перестала быть торговой магистралью в мир, а превратилась в кровавое месиво блокад, конвоев, "волчьих стай" подлодок Дёница – и вместо кораблей с заполненными трюмами волны приносили к берегам Изумрудного острова обломки и трупы…
Éire – Ирландия на ирландском
Надпись для тех, кто в танке самолёте: пацаны, вы залетели не туда. Вас тут всех будут предупреждать, а потом сбивать. И пох, кто из вас там прав. Нейтралитет – он такой.
Да, и о нейтралитете... 2 мая 1945-го года де Валера, на тот момент премьер Свободного Государства Ирландии, нанёс визит послу Германии и выразил официальные соболезнования в связи с безвременной кончиной фюрера и канцлера Третьего Рейха Адольфа Алоизовича Гитлера. За это Ирландия единственная из стран Западной Европы не получила от США кредитов по линии "плана Маршалла". Ну, и не сильно хотелось...
Период ВМВ в Ирландии назовут "Чрезвычайное положение".
Для ирландских политиков шанс на нейтралитет означал очень многое. Во-первых, символизм самого факта нейтралитета – на фоне тотальной войны вокруг – означал суверенитет. Во-вторых, право ирландцев не сражаться за чужие интересы вдалеке от родины означало, что дела внутренние важнее дел империи, в которую Ирландия формально входила. Даже взятка, предложенная Лондоном в дни падения Франции – если Ирландия вступит в войну на стороне союзников, то ей отдадут Северную Ирландию – не убедила Дублин в целесообразности вступления в войну.
Обе страны, и Великобритания, и Ирландия, выйдут из этой войны намного более бедными. Но Великобритания выйдет из нее непобежденным разбомбленным надорвавшимся банкротом. И когда колонии начнут наперегонки разбегаться от нее, Ирландия выждет небольшую паузу и в 1949 провозгласит республиканскую форму правления. Дата провозглашения Республики Ирландия будет выбрана хирургически точно – Пасхальный понедельник, 18 апреля, ровно через 33 года со дня Пасхального восстания 1916 года. Государственные деятели с обеих сторон Ирландского моря за это время постарели и помудрели. Независимость Ирландской Республики объявит правительство, сформированное Фине Гел, "предателями" и "соглашателями". Архитектор независимости Ирландии, неукротимый и яростный Имон де Валера, в этот момент будет оппозиционным политиком. (Его звезда ещё взойдет – ещё дважды он будет премьер-министром, плюс два срока – президентом Ирландии. В начинающейся Холодной войне он будет упорно продолжать свою политику нейтралитета, максимально прагматично маневрируя между враждебными блоками, пытаясь найти способ своей стране заработать где возможно и насколько возможно. В конце своего последнего президентского срока, уже девяностолетним, де Валера будет главой государства при вступлении Ирландии в Европейское Экономическое Сообщество – будущий Европейский Союз.) Но пока, Фианна Файл в оппозиции.
В ответ, Британский парламент разразился законами о признании факта независимости Ирландской Республики, пестрящими ссылками на принадлежность Северной Ирландии к Объединенному Королевству Великобритании и (кто бы мог подумать) Северной Ирландии.
Среди массы тонких, преисполненных многозначительности и юридических нюансов британских актов, законов и постановлений, ознаменовавших этот день, из Букингемского дворца, король Георг VI, бывший простой артиллерийский офицер, дравшийся при Ютландии на линкоре "Коллингвуд", пришлет Президенту Ирландии приветствие, с уверением в добрососедстве с Республикой Ирландия, пожеланиями всяческих благ в будущем и благодарностью гражданам Ирландии, поддержавших Великобританию в тяжкую годину военных испытаний.
У короля Георга VI к этому моменту на столе лежал уже две недели тому подписанный договор о создании НАТО. Над Атлантикой взошло новое солнце, и взошло оно с запада.
продолжение следует здесь
