…Глаза разлепились с трудом. Темно-коричневая, липкая на ощупь парта, несколько раз пропав из фокуса, наконец-то явилась моему взору во всем великолепии своих изрисованных поверхностей. Покрасневшая щека пульсирует. Сзади противно жужжит ртутная лампа, заливая обе половины старинной, дубового цвета лекционной аудитории рассеянным желтым светом. Пара идет. На лекции присутствует двадцать восемь человек, включая лектора и проспиртованную мумию студента, пребывающего здесь с 1920-го года. Кто-то что-то говорит. Смутно слышно: «…сетчатая цепочка…заливают…вот почему…» Наверно, профессор. На доске – туман, за кафедрой – пурга. Оттуда морозит и тянет холодом. Лучше прижмусь к парте, она еще не остыла…
…лектор идет вправо по подиуму. Дописывает что-то на доске. Держится за нее второй рукой. Зачем? Сзади раздается свист – тихий, сипящий. Поднимаю голову. Потолок крутится против часовой стрелки. Угол поворота около 60º. Синус шестидесяти… Тьфу!.. Привожу голову в статическое равновесие. Свистит Андрюха с пятого ряда. Чего ему надо?.. Уже ничего не надо – он спит. Хватаюсь пальцами за парту, чтобы не упасть во время обратного разворота. Вот зачем лектор держится за доску – чтобы не упасть. И оно ему помогло?.. Вот он пошатнулся и поехал наискосок вверх вместе с доской… Мумия в первом ряду тоже едет вверх. Голова касается парты… Закрываю глаза…
…лектор идет влево. Что он там все-таки написал? Вглядываюсь. Глаза свинцовыми шариками скатываются к переносице. Упираюсь подбородком в парту. Вроде бы легче. Вглядываюсь… Ой-йо!.. "x/2", – говоришь? А это откуда?.. Ряды нестройных формул плетутся вязью по диагонали доски, цепляясь какими-то ответвлениями за абстрактные картинки. Какой кошмар!.. Записать, что ли… Ведь так не упомню… Ведь экзамен близко… Тяну руку к ручке. Где конспект? Вытаскиваю конспект из-под подбородка. Голова съезжает и утыкается в стол лбом. Хватаюсь за чуб и, упираясь локтем, поднимаю ее обратно. Конспект с шуршанием падает. Ловлю его в полете. Тетрадь деформируется в многогранник. Из элементов симметрии – только ось… Тьфу!.. Кого я хотел записать? Кто вообще что-то пишет?.. На другой половине аудитории с парты слетает листок и, кружась, падает в проход. Никто не пишет, только изредка поблескивает, дергаясь, ручка в пальцах мумии… Ну и черт с ним… ней…
… слова шуршащей галькой лезут из лектора. Короткий всхрап раздается сверху. Скрипит карандашом сосед по ряду. Профессор поглядывает на него с благосклонностью – хоть один работает. Остальные смотрят с презрением – штрейкбрехер! Сосед жалеет себя – он пишет реферат по спецкурсу. Лектора никто не слушает, только мумия застыла в вечном внимании… А тот говорит, говорит, говорит, что в присутствии индикатора G" раствор из синего с зеленой люминисценцией превращается в ой я тут неверно написал, а вы не поправили так так и это еще тут и что синий катехиновый из розового…
…а вы спите. Что зачем вы пришли сюда, молодой человек, чтобы спать? Что он нас спрашивает, молодой человек… Кого? Меня? Что?.. В ваше время?.. Спать неприлично?.. Кто-то сзади громко зевает… А что я?.. Неужели я захрапел?.. Встать? Вы шутите?.. Спасибо… Прикрываю глаза рукой…
…лектор пошел вправо… Ч-черт, кажется это уже было… Его слышно урывками, как сквозь стуки отбойного молотка. И голова тяжелая… Точно, повышенное кровяное давление. Вот, и глаза уже не фурычат… Протираю. Что-то виднеется слева. Это, покрыв парты холмиками, как могилами – поле, спит противоположная сторона. Перерыва не ждут – лектор сегодня в ударе. Мумия покачивается из стороны в сторону. Ей тоже хочется спать, но мешает отсутствие мозгов. Голос лектора шелестит шелковым шарфом по шерсти. Веки хитры и изобретательны в стремлении закрыться. Глаза, моргая, смыкаются один раз, второй, а на третий уже не открываются. Ну и черт с ними. Жаль, парта жесткая…
…Первый удар часов совпадает с порывом ветра, шибанувшим в окно горстью крупки. Кое-кто пошевелился – может конец пары. Второй. Поднимаются головы. Третий. Мумия опустила руку на стол. Четвертый. Защелкала ртутная лампа за спиной, и гудение стало еще натужней. Пятый. Падает с потолка заснувший было паук. Шестой. Сосед собирает листы реферата в файл. Седьмой. Со стуком ложится на стол лекторский мел. Восьмой. Хрустит суставами, проснувшись, Андрюха с пятого ряда. Девятый. Вжикает молния на сумке соседа. Десятый. Лязгая брелоками и ключами, часами и браслетиками, ручками и очками, встает аудитория. Одиннадцатый. "На этом, наверное, наша лекция…" Двенадцатый!
Одна за другой растворяются фигуры студентов. Не договорив фразу, исчезает лектор. Гаснет и без того призрачный свет. Эхом падающей капли, запахом эфира разносится по химфаку Новый Год. Привидения Университета возвращаются домой, в мир воспоминаний, а вместе с ними, расплываясь в воздухе, ухожу и я. Темнота воцаряется в Большой Химической Аудитории, только нарушают тишину спящего факультета скрипящие шаги мумии, идущей доделывать лабораторную работу.