Abstract
О рыцарях с гранатами, причинах держать рот закрытым и войне медийщика против популистов

Согласны мы, что физик и философ
Вперёд науку двигают свою,
Но главные решаются вопросы
В строю! В строю!
(с) к/ф «Волшебный голос Джельсомино»

Как известно, Италия в Первую Мировую войну (она же просто Великая) воевала преотвратно. Встряв в неё чуть ли не против своей воли (подробнее об этой во многих смыслах романтической истории здесь), страна внезапно выяснила, что сражаться совершенно не готова. Сказывалось отсутствие опыта стратегического планирования, дефицит опытных офицеров, а более всего – слабость тыла.

У миллионов итальянцев (в основном южан), оказавшихся волею политиков в окопах на границе с Австро-Венгрией, не было ни патронов, ни снарядов, ни медикаментов, ни даже обуви и одежды, чтобы перенести не самую приятную предальпийскую зиму. Естественно, в таких условиях армия или терпела унизительные поражения от немногочисленного противника, или одерживала настолько смехотворные победы, что в них не верили даже официальные пропагандисты (справедливости ради стоит отметить, что флот и авиация показали себя очень даже хорошо – но они играли в той войне вспомогательную роль).

На этом унылом фоне тем ярче сверкала звезда элитного подразделения пехоты, сформированного летом 1917-го по инициативе полковника Джузеппе Боссо из добровольцев небольшого отряда штурмовых войск, асов окопной войны. Ещё не будучи сведенными в один отряд, они прославились своими безумно смелыми действиями: вооружённые лишь лёгким оружием и гранатами, они пробирались во вражеские траншеи, с боем захватывали их и удерживали до прихода подкреплений.

Их прозвали «пылкими», «смельчаками» – ардити (arditi).

Уже в составе единого отряда они получили дополнительную подготовку и вооружились кирасами и щитами для рукопашного боя. Ножницы для перерезания колючей проволоки, насаженные на длинные рукоятки, были дополнительно снабжены остриём, превращая их в аналог пик. Было и огнестрельное оружие – трофейные австрийские карабины и один ручной пулемёт на отделение, но основным оружием ардити были гранаты, которые они вешали буквально на все части своего тела.

Рыцари Великой Войны

И, конечно же, фетишем ардити был кинжал. Они не расставались с ним ни на минуту, а вскоре возник обычай приветствовать друг друга поднятой правой рукой с зажатым в нём обнажённым клинком. Кинжал, стилизованный под римский гладиус, стал эмблемой подразделения.

После битвы на Пиаве летом 1918-го, когда ардити вплавь перебрались через разлившуюся реку, возникла мода позировать с кинжалом в зубах. Этот образ, вполне возможно, и послужил образцом для стереотипного изображения «НАТОвских агрессоров» в работах Кукрыныксов

В отряд принимались только добровольцы, и в нём царил дух "live fast, die young", выраженный лозунгом "O la vittoria, o tutti accoppati" ("Победим или все умрём"). В каждом бою гибло 20-25% состава, зато ардити были избавлены от окопной тоски, попадая на фронт только для сражений, а остальное время проводя в тылу. Естественно, кормёжка и оплата у элитных солдат тоже были повыше, чем у окопной швали, что дополнительно углубляло в них чувство исключительности, превосходства.

Страна, на третьем году войны испытывавшая явный дефицит позитива, внезапно получила своих героев. Образ ардити стал тиражироваться в плакатах и популярных песнях. "Будь таким, как ардити! – незамысловато призывали подростков пропагандисты. – Нет судьбы лучше, чем жить весело, сражаться и умереть за Родину!".

Примеры итальянских плакатов времён ПМВ

Эксперимент оказался настолько удачным, что Генштаб стал формировать всё больше и больше отрядов ардити. К сожалению, пропаганда действовала и на штабных офицеров, причём в неожиданно плохом ключе. Легенды о том, что сейчас к ним на участок прибудут супермены, которые всех порвут, привели к нерациональному использованию штурмовых отрядов. Ими буквально стали затыкать все дыры (к примеру, поставили удерживать позиции во время позорного отступления в ноябре 1917-го, сделавшего из Хемингуэя убеждённого пацифиста), а это привело к огромным бессмысленным потерям.

Добровольцев для формирования новых отрядов и пополнения старых начало не хватать, и в ардити стали отправлять нарушителей дисциплины из линейных частей, что привело к резкому падению морали в бывших элитных подразделениях. С каждой битвой ардити всё больше превращались в банду отморозков, больше известных бесчеловечным отношением к противнику и цивильному населению, чем воинскими подвигами. Немецкие и австрийские солдаты отказывались сдаваться им в плен, а их самих расстреливали на месте без суда.

Долгожданная победа настала в ноябре 1918-го... и оказалось, что в Италии почти никто от неё не выиграл. Миллионы солдат вернулись в свои дома (в основном на сельскохозяйственный юг), чтобы обнаружить, что страна разорена, а им по-прежнему ничего не принадлежит – ни земля, ни даже собственная жизнь.

Приобретения (Южный Тироль и Триест) не сильно грели душу. Все ожидали большего – от батрака до миллионера, и чувство глубокой обиды воцарилось во всей стране. И чем больше пропаганда рассказывала о победе, тем чётче проявлялась её пустота.

Политики же скоро забыли и о военных проблемах, и о вчерашних солдатах в том числе. Элитные части стали настолько же ненужными, как и многомиллионная армия вообще, и вскоре из ардити сделали патрульную службу.

Трудно было представить себе большее оскорбление для элитных фронтовиков, чем превращение в полицейских. Ардити стали массово увольняться, и в 1920-м части были окончательно расформированы.

Но люди-то никуда не пропали.

Часть из них участвовала в образовании кокаинистической "республики Фиуме". Форменные чёрные рубашки (часть образа частей ардити) и поднятая правая рука пришлись очень ко двору в окружении Габриеля д'Аннунцио, выдававшего их за возрождение древнеримских традиций (подробнее см. здесь). Когда веселье закончилось и защитников исконно итальянской земли попросили домой, привыкшие к раздольной жизни в ожидании скорой смерти ардити стали искать новое развлечение. И очень скоро нашли.

А страна тем временем реально стояла на пороге революции. На время войны профессиональные рабочие из промышленных центров (Турин, Милан, Флоренция и другие города Севера), скрипя зубами соглашались работать за меньшую зарплату и сверх нормы. Но война закончилась – а послабления никто делать не собирался (ищи дурных, ага). Масса бывших солдат, вернувшихся домой после окопов, тоже стремлением к социальному согласию не отличалась и особого пиетета к государству и властям почему-то не питала. Обрывочные новости о том, что в далёкой России рабочие захватили власть и строят страну без угнетения и угнетателей, попали на готовую почву традиционно анархистского итальянского города.

Забастовки очень скоро переросли в вооружённые столкновения, и ряд промышленных центров покрылся баррикадами. В 1920-м в Турине рабочие захватили фабрики и, к удивлению хозяев, не разграбили их, а продолжили работать и вести хозяйственную деятельность, включая поставки по контрактам и выплату зарплаты. Полиция ничего поделать не могла. Войска, разложенные социалистической пропагандой, отказались подавлять восстание (а железнодорожники – везти их в Турин).

Требования рабочих ячеек были в основном удовлетворены, и менеджмент вернулся на свои места. Но слабость государства, неспособного "усмирить бунтарей", стала очевидной. Появился очевидный запрос на силу, способную "показать социалистам их место".

И такой человек нашёлся. Это был бывший социалист, главред официальной партийной газеты "Аванти!" Бенито Муссолини (напоминаю, что по тем временам собственная газета – это всё равно, что сейчас собственный телеканал; иначе говоря Муссолини был опытным медийщиком). В 1915-м он разошёлся с партийной верхушкой по вопросу войны и начал собственный проект. Первое время он находился в тени главного националиста Италии Габриеля д'Аннунцио и ни у кого особых опасений не вызывал.

Уже летом 1918-го находившиеся на ротации ардити (тоже привилегия элитных подразделений, недоступная простым солдатам) стали заходить на митинги Муссолини. Им нравилась его экспрессия, его по-военному чёткие планы, поставленные цели и наличие идеи – всё то, чего не хватало у современных ему итальянских политиков. Вскоре организации отставников-ардити и футуристов (не удивляйтесь, футуристы были и художественным течением, и политической партией технократов-прогрессистов) объединились под руководством своего "дуче".

Опять не обошлось без Древнего Рима. Поскольку символом консульской власти были фасции – топорики, воткнутые в пучок прутьев – новая партия приняла название fascisti.

Предвыборный плакат "Национальной фашистский партии"

Ардити, военным, чувствовавшим своё превосходство над остальным обществом, льстило положение в новой партии. Вдобавок, идеологами умело подогревалось чувство обиды от того, что народ, ещё вчера считавший их солью земли, переключился на свои проблемы. "Мы проливали за них свою кровь, рисковали жизнями, пока они сидели в тылу! Мы боролись за нашу страну, а из-за них у нас вечно не хватало патронов! Мы утопали в грязи в дырявых сапогах, а они отказывались работать из-за каких-то там прав!".

Вскоре на улицы вышли небольшие группы боевиков, подготовленных к уличным боям бывшими ветеранами – и половина Италии превратилась в театр новой войны.

Проблема усложнялась ещё и тем, что часть (хоть и меньшая) ардити тоже стала боевиками – только с другой стороны. Они назвались ArditidelPopolo ("Народные ардити" или, если ближе к нашим реалиям "Ардити с народом"), и хотя формально входили в состав социалистических партий, в основном были коммунистами.

В 1922-м в Парме во время очередной эскалации борьбы ArditidelPopolo показали, что класс бьёт количество. 350 "популистов" в течение нескольких дней защищали город от 10 000 "сквадронистов" (силовое крыло фашистской партии) и победили, потеряв убитыми пятерых против 39-ти.

Многие в Италии, включая влиятельных и богатых людей (сейчас бы их назвали олигархами), поняли, что надо делать выбор, иначе его сделает победитель – и гораздо дороже. И между социалистами и фашистами выбрали последних.

Вскоре большинство представителей ArditidelPopolo было арестовано или поодиночке убито при явном содействии полиции (убийц ни разу не нашли). Силовое крыло "левых" было разгромлено. 24 октября 1922-го года на митинге в Неаполе Муссолини произнёс: "Наша программа проста. Мы хотим спасти Италию". 29-го отряды "сквадронистов" в чёрных рубашках зашли в Рим. Король отказался подписывать указ о введении чрезвычайного положения и предложил Муссолини пост премьер-министра.

Через год Италия официально стала фашистской страной.

Ардити в ней было уготовано почётное место. Они возглавляли ветеранские организации и готовили молодёжь, а заодно служили важным элементов фашистской пропаганды.

Не смотря на связанный с фашизмом негативный шлейф ассоциаций, ардити до сих пор остаются одним из символов итальянской армии. Их имя носит один из десантных полков.

Ця пісня не про Давній Рим

Acknowledgments

Нельзя не вспомнить о мальчике по имени Умберто Эко, выросшем при фашизме и оставившем его глубокий анализ в ряде эссе, в первую очередь в "Пяти эссе на темы этики".

Данный блог является научно-популярным. В статье могут быть изложены точки зрения, отличные от мнения автора.