Если хорошо подумать, то становится очевидно, что советская научная система шарашек волей-неволей (сомневаюсь, что это было осознанное решение) воспитывала из учёных не просто рабов, а, пользуясь терминологией В.И. Ленина, холуев — рабов, гордящихся своим статусом. Подозреваю, что это был психологический компенсаторный механизм, реагирующий на вынужденную закрытость, невозможность получить признание не то что на международном, а даже (за редкими исключениями) всесоюзном уровне: мол, «Не сильно-то и хотелось. Я самый умный, а вокруг — сплошное хамьё. Зачем мне их признание? Нас тут, в ящике, собрали специально, чтобы оградить от быдла...»

Отсюда же и подгребание материала под себя и нежелание делиться ни идеями, ни результатами даже с коллегами. Ведь делясь ты терял обладание уникальным ресурсом, тем самым ресурсом, который позволял тебе хотя бы в своей узкой области считать себя умнее всех на свете.

Отсюда же и отношение научного начальства к собственным институтам/отделам/факультетам/кафедрам как к своему частному курятнику, где целью было именно всевластие ради всевластия.

Отсюда и ностальгия многих «бывших советских» научных работников (язык не поворачивается назвать их учёными) по Совку, который обеспечивал им иллюзию уникальности.