Abstract
О квесте за короной, о программе производства великомучеников и о неравной битве с комарами
Здравствуйте, я представитель канадской оптовой компании...
(с) мем доинтернетных времён
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЕРМАНИЯ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. TERRA GERMANICA
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИМПЕРИЯ СУДНОГО ДНЯ (1)
Души жителей франкского королевства – это очень важно, однако Карла и его соратников терзали мысли куда большего порядка. Ведь франки в Галлии правили без мандата, просто по праву завоевателей, а для истинно христианского правителя это как-то неправильно. Хотелось как в «золотом веке» Константина Святого: чтобы Империя была тождественно равна Христианскому миру. Чтобы внутри её границ царили мир и благочестие, а от храмов исходила благодать, осенённая крестом. И чтобы правил в неё, естественно, император – но не тот противный, что в Константинополе, а правильный, свой. И это только начало.
Ведь спасение своих – это задача минимум. А задачей-максимум Карла и его друзей было спасение ВСЕХ людей, независимо от языка и племени – ибо «несть ни эллина, ни иудея». Невозможно? Не для славных воинов Христовых!
В первую очередь надо избавиться от Гоги... пардон, от Гогов. Потом уже от Магогов. А потом можно и за потомков колена Иафетова приняться. Но сначала – позаботиться о душе. И Карл отправляется в Рим, в своеобразное паломничество – с несколькими тысячами всадников.
У очередного понтифика там как раз наметились нехилые проблемы с пацанами на районе, которые только что приехали из суровых заальпийских земель и не знали понятий. Поскольку они родились слишком поздно и не получили красивого латинского имени (которое, конечно, никто дома не использовал, но оно придавало флёр приобщённости к древности), то пришлось сочинять его на коленке из родных германских корней. А так как покойных королей-Меровингов за глаза звали Длинноволосыми, то завоеватели Италии, пытаясь выдумать что-то оригинальное, но узнаваемое, назвались Длиннобородыми – лангобардами.
В общем ещё одно варварское племя, что такого, отчего такие проблемы? И не таких ведь уламывали. А дело в том, что в своё время до лангобардов первым добежал епископ не той конфессии и сделал из добрых наивных язычников последователей арианства (фи-фи-фи, это вышло из моды, лучшие девы франков отдаются отдают свою сердце только тем, кто признаёт Троицу), поэтому заклинания католического владыки на них не действовали. К доброму слову потребовался кольт меч, и Карл Франкский таки да его имел.
Лангобарды, естественно, не смогли устоять перед очарованием Карла и его 6 000 конных друзей и после продолжительной полемики, временами переходящей в осаду, признали, что молодой Каролинг – их легитимный король и имеет право на артефакт Железная Корона (+25% к вероятности стать императором), а епископ Рима таки да имеет что-то сказать за спасение души. Теперь настала очередь ответной благодарности со стороны понтифика, но тот резонно заметил, что для завершения квеста надо не только принести артефакт в локацию, но и завалить двух супер-монстров. Карл вздохнул и пошёл рекрутить армию для похода против язычников.
Обратите внимание на герцогство баваров – оно немного не там, где его ожидает увидеть современный человек
Из двух противников Карл решил в первую очередь сконцентрироваться на самом богатом – сарацинах, но оказалось, что квест ему пока что не по зубам. Потоптавшись немного под стенами Сарагосы, принадлежавшей берберским эмирам, которых за дикость презирали даже мавры, он услышал, что эмир в Кордове начинает что-то подозревать (а Кордова в те годы, чтобы вы поняли, по населению была раз в двадцать больше любого франкского города). Карл решил скинуть с руки пару карт и замириться с монстром, а для внутреннего употребления запустил мульку о создании прочной Испанской марки и предательском ударе в спину со стороны басков. Многие поверили.
Теперь выбора не было: или авары – или прощай христианская Империя Спасения. Карл поднапрягся – и смог. Две армии, франкская и лангобардская (возглавляемая его сыном Пиппином) в течении нескольких лет одну за другой взяли практически все аварские крепости на среднем Дунае, и под конец VIII века аварский каган признал себя вассалом франкского короля. Естественно, непременным условием такого вассалитета было принятие христианства, и вчерашний каган был крещён под именем Авраама (не спрашивайте). Ещё через пару лет болгары (ещё те отморозки) прослышали, что каганат тю-тю, и дограбили недограбленное. Авары спаслись на территории баварской марки (не путать с современной Баварией), и на этом их история заканчивается.
Аварский лансер
50-летний Карл наконец-то получил то, чего хотел, и даже больше. Во-первых, богатства, которые авары, как и полагается приличным монстрам, 200 лет стягивали в свои нычки в ожидании удачливых приключенцев, достались королю франков – и тут же были щедро распилены его друзьями, родственниками и знакомыми. Во-вторых, полученная экспа позволила Карлу пролевелапиться сразу на несколько уровней и сделала его самым хитовым и харизматичным персом в Европе. И в-третьих, выполненный квест открыл ачивку «Императорская корона».
В 800-м году, очевидно для удобства запоминания, Карл, уже прозванный Великим, приходит в Рим, попутно подобрав изгнанного оттуда папу Льва III, и тот внезапно делает его императором.
– Ох, предупреждать же надо... – скромно шаркает ножкой Карл, но прилежно становится на колени перед понтификом и получает свой уникальный головняк с +20 к навыку «Администрация».
– Но есть одна проблема... – добавляет вечером папа, бегая глазками по полу и избегая прямого взгляда, – На императорской короне древнее проклятье. Теперь у тебя –10 к дипломатии с Константинополем.
– А предупредить заранее нельзя было? – возмутился Карл.
– А мануал почитать слабо? – привычно возразил Лев.
– Слушай, забери-ка назад свой артефакт... Блин, что-то он с головы не снимается...
– Дык, проклятый же... – философски пожал плечами папа.
О дальнейшем диалоге источники умалчивают, но больше Карл квестов от папы старался не брать.
Коронация Шарлеманя
В общем, нехорошо получилось. Кесарь в Константинополе, вестимо, западного выскочку не признал, а Карл в отместку отправил посольство к его злейшему врагу – халифу Гаруну аль-Рашиду в Багдад. Тот подарил западному императору слона, а учёные монахи новой/старой империи придумали называть Второй Рим Византией, чтобы подчеркнуть: мол, Рим-то всё равно главнее. Немного повоевали, отправили друг другу парочку анафем, сочинили с десяток обидных обзывалок детсадовского уровня – в общем, обычный дипломатический процесс, ничем не отличимый от современного.
Белый слон по имени Абуль-Аббас, присланный Шарлеманю халифом, упоминается в нескольких западных источниках. У арабов факт отправки зверя к императору франков не зафиксирован. Сделку провернул некий Исаак Иудей
Теперь у Карла не осталось препятствий к построению Империи, готовой ко Второму Пришествию. Ну, кроме сарацин... И мавров... И Византии... Но, умудрённый опытом, Карл решил, что зачёт на том свете можно добыть обращением в истинную веру язычников классом пониже, и принялся за христианизацию своих диких соседей – саксов, баваров и славян (за которую он уже не раз принимался, но каждый раз отвлекался на южные дела).
Схема расширения христианнейшей империи была проста. К диким язычникам отправлялся проповедник с набором походных распятий и брошюркой «Как правильно стать мучеником за Веру». Рано или поздно миссионер задалбывал местных вусмерть (что было довольно очевидно: представьте, что экзальтированного диванного патриота отправляют куда-то в качалку к белоцерковскому пахану убеждать чётких пацанов бросить железо и немедленно записаться в армию), и тамошние простые люди от сохи и плуга, непосредственные в своей злобе, убивали его, обычно каким-то особо изуверским способом. Католическая церковь получала своего великомученика/святого, а Карл – casus belli против подлых язычников, погубивших такого хорошего человека. Все довольны, кроме язычников, но кому эти пропащие души интересны. Лучше день потерять... в смысле, лучше десять тысяч убить – а души ста тысяч спасти!
Лупайте сю скалу(с)Св. Бонифаций
И имперская армия вместо присталого славным воинам грабежа богатых соседей годами не вылезала из саксонских болот и тюрингских дубрав, обеспечивая постройку церквей и следя за посещаемостью свежеобращённым народонаселением утренней политинформации молитвы. Получалось плохо. Стоило ограниченному контингенту воинов Христовых покинуть края гостеприимных комаров и диких беовульфов, как реакционное друидство немедленно превращало церкви в отхожие места и утягивало своих невежественных соплеменников обратно в языческое мракобесие.
Пытались оставлять долговременные гарнизоны. Выходило ещё хуже. Борцы за истинную веру очень быстро хирели и утрачивали былой пыл. Некоторые даже возвращались к языческим практикам (не в последнюю очередь – к сексуальным), а остальных тяготила разлука с родными бенефициальными владениями (т.е. полученными за службу деревнями с их податным населением). И то понятно: дома коровник завалился; хамы и холопы обнаглели; соседи, вернувшиеся из более богатых земель, насмехаются и грозятся оттяпать лучшие выпасы, а от долгой разлуки с женой на голове явственно начинают прорезаться рога.
Карл начал понимать, что с всеобщей христианизацией крестьянства как-то не ладится, но было поздно: пацан, тем более в императорской должности, не может давать заднюю. Пришлось закрыть глаза на реальность и принять за истину её суррогат – и за дело взялись дипломаты, которые вместо массового крещения народов стали, как это и было в старые добрые времена, обрабатывать элиты соседних варварских княжеств. Принцип был универсален: крестись, а потом делай, что хочешь – занимайся диссекцией, экспроприацией и копуляцией хоть с гаремом из малолеток, хоть с представителями вида Anser anser domesticus. В такой гибридной форме христианство и начало проникать дальше на север и восток от Империи Спасения Души.
Канут Великий, король Норвегии, Дании и Англии. Типичный пример прагматичного подхода к христианизации: крест принял, но двух жён по-прежнему имел
А Карл Пиппинович Великий принялся за дело, которое откладывал «на потом» половину своего правления – за деньги. Точнее, за их отсутствие. Добыча от разграбления награбленного аварами закончилась очень быстро, а друзья, родственники и хорошие знакомые, как было понятно даже очень благочестивому Карлу, любили своего владыку ровно до тех пор, пока тот делился с ними своими богатствами. А денег было взять неоткуда: империя ничего толкового не производила и не добывала (кроме, разве что, знаменитых «франкских мечей»(тм) из рейнских городов – но это был ресурс стратегический), торговые пути в основном шли много южнее (потому что Европа была очень лесистой, а римские дороги уже пришли в упадок), да и торговать, собственно, было нечем (см. пункт о производстве). Всё бабло крутилось в Средиземноморье и на исламском Востоке, но против них, как показала испанская кампания, франки были что карликовый слон против мамонта.
Пришлось раздавать единственный доступный ресурс – землю. С податным населением и иногда с привилегиями вроде доходов с города или моста. Выдавались они на правах бенефиция – то есть ровно до тех пор, пока воин служил в войске. Но очень скоро выяснилось, что дать землю куда проще, чем её отобрать назад. Друзья и родственники Кролика Карла прочно укоренялись на полученных «во временное пользование» участках и упорно не желали освобождать жилплощадь после отставки. Да оно и ясно: как-то это не по-христиански – выгонять ветерана на мороз. И, что самое главное, такой консенсус сложился среди большинства соратников Карла – а другого народа у него не было. Пришлось закрыть на это глаза, как это было и с неудачным крещением саксов да славян.
Кстати о друзьях.
Мы уже столько раз о них вспоминали – пора их представить честной публике. Не поимённо, однако под тем названием, которое знакомо каждому из нас, ибо звали их паладинами.
Имя происходило оттуда же, откуда и титул «император» – из Рима, и звучало изначально как comes palatinus, «придворные Палатинского холма» (на котором находился императорский дворец, отчего само слово Палатин стало в Европе синонимом имперскости). Первая его часть со временем редуцировалась до «комесов» или «комитов» – именно так по-французски называется то, что мы знаем под диким германским словом граф. Второе же стало достоянием литературы и синонимом верного воина, несущего христианскую веру в труднодоступные регионы и совершающего подвиги по славу Христа и своего сюзерена.
Во времена развитого средневековья отдельные, уже полулегендарные истории об этих подвигах сложились в цикл об императоре Карле Великом и его верных паладинах, и это чтиво стало первым бестселлером Европы. Самым популярным из этих рассказов стала песнь о гибели маркграфа Бретонского Роланда в Ровансальском ущелье после неудачного похода на сарацин. Естественно, за прошедшие с тех времён 3 столетья всё забыли и переврали: христиане-баски превратились в мусульман-мавров, а разграбление обоза было заменено романтической сценой с Роландом, трубящим перед смертью в рог, и Карлом, спешащим ему на помощь. В песне также фигурирует халиф Абдуррахман Великий, на самом деле живший на 150 лет позже Карла, но что поделать, миф неумолим, и в его рамках Наполеон был обречён воевать против Гитлера.
Ещё позже англичане, не желающие слушать по вечерам о приключениях каких-то там континентальных паладинов, слямзили общую идею цикла и на её основе создали предание о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. А ещё позже под влиянием обеих этих эпосов анонимные гусляры да скоморохи Руси склепали истории о Владимире Красно Солнышко и его богатырях. В общем, всё уже было украдено до нас.
Руки вверх!.. Ой, не то... А... Шарлемань перепоясывает Роланда мечом, принимая в паладины (иллюстрация XIV в.); Шарлемань и его паладины побеждают Балиганда, эмира Вавилона (из иллюстрированной «Песни о Роланде», ок. 1290 г.)
Но это лирика, а мы, между тем, говорили о Германии... Кстати, где она? А её нет. Есть Империя Франков, в которую на равных правах входят земли от Пиренеев и Рима до Северного моря, от Бретони до Эльбы. Империя поделена на графства, и нет никакой разницы между графом в Аквитании и его коллегой из Саксонии. По крайней мере, на бумаге. А само слово Germania известно только учёным монахам. Но это временно.
Прообраз ЕС
А пока что на дворе 814 год, и император Рима, король франков и лангобардов Карл Великий на 46-м году правления отдаёт душу Богу, повелевая перед этим погрести себя в своём любимом Аахене и жить в мире, чтя Господа и старые обычаи.
И не то чтобы его завет не хотели исполнить, но...
продолжение следует ЗДЕСЬ