Abstract
О комсомольцах и комиссарах, решалах и вогонах, коррупционерах и явлении Маргарет Тэтчер Мессии с плюсомётом.

Учреждение, в котором работают более тысячи сотрудников, становится «административно самодостаточным». Этот специальный термин означает, что оно создает так много внутренней работы, что больше не нуждается в контактах с внешним миром.
(с)якобы Сирил Норкот Паркинсон

(Статья написана в соавторстве с Алексеем Синицей, но поскольку site.ua не подразумевает соавторства, то я просто укажу это здесь. Со времён написания прошло без малого полтора года... но ничего не изменилось... в лучшую сторону, по крайней мере).

В те далёкие времена, когда Харьков ещё не комплексовал по поводу «первой столицы», а в честь Кирова не называли города и улицы, зародилась эта система. Вероятно, как и всякое порождение военного коммунизма, она носила отпечаток противостояния красноармейского «инь» с комиссарским «янь», и такой осталась до сих пор. Имя ей – Система Управления.

К концу Советов бюрократическая структура подошла в карикатурно-ужасающем виде. Сотни тысяч человек, которые возглавляли, контролировали и учитывали; стопки постановлений, которые ничего не значили; указания, которые нужно было читать исключительно меж строк... Весьма ожидаемый конец системы, построенной «ради человека» – но под прицелом ревкомовского «маузера». Механизм того, что произошло, очень прост: «молодая страна победившего рабочего класса» декларировала очень много красивых вещей, но жить надо было в реальном мире. Поэтому в бумагах всё было «по-человечески», но выполнить, допустим, план пятилетки за три года, следуя бумагам, было невозможно. А не выполнишь план – и по твою душу придёт инспектор от ЦК, а потом и следователь. Принципиальные люди при таких обстоятельствах на работе не удерживались по естественным причинам: перед выбором «тебя посадят сейчас за саботаж» или «тебя может быть посадят потом за нарушение норм» почему-то выбирали второе. И плевали на условия работы, «чистоту» бухгалтерии, человеческие отношения... И выходили в тираж сотнями – но претендентов на место меньше не становилось. А отношение к бумажкам, естественно, становилось пренебрежительным – ну какая разница, что там написано, если все знают, что эти правила не соблюдаются.

Коммерческая организация, не достигшая уровня корпорации (когда внутренние правила уже слабо отличаются от государственных), в таком режиме работы, когда кадры «текут», а следование правилам делает работу или бесполезной, или, по крайней мере, неконкурентной, вылетает в трубу. Но когда твоё ведомство забальзамировано бюрократическими маслами, труп может сохранять жизнерадостную внешность очень долго. Что и произошло в Совке.

Наивно было бы предполагать, что система не эволюционировала бы после смерти доброго дедушки — усатого грузина. Новое поколение номенклатуры и управленцев, зачастую связанное личными связями или по сельскому происхождению, или по учёбе, первым делом избавившись от назойливой опеки «конторы» (привет Лаврентию Палычу), сформировала альтернативную систему, которая компенсировала непроходимость бюрократического тракта. В народном обиходе память о ней сохранилась под милым названием «позвоночная» – не от позвоночника, а от телефонных звонков, если кто уже не в курсе. Это означало, что все важные вопросы решались не через официальные бумаги, а путём непосредственных звонков одного чиновника другому. Ну, или в банях, как это было принято в те времена на высоком уровне (почти как в древнем Риме, ёпта!). В результате уже к временам Брежнева, ставшего воплощением этой системы, весь СССР был опутан сетью как вертикальных, так и – что важно! – горизонтальных личных связей между управленцами. И бумажки при этом играли очень слабую, но очень специфическую роль: все знали, что виноваты перед законом, и любого из них в любой момент можно посадить – всегда есть за что. Но садили редко – или тех, кто зарывался, или когда рушились целые кланы (например, когда свалили Щёлокова, или когда по Лигачову начал «звонить Гдлян»). Правда, присутствовал и особый вид искусства, доступный лишь немногим – высший пилотаж бюрократии (не путать с высшими должностями – эти вещи далеко не всегда коррелировали), когда можно было любое беззаконие обложить достаточным количеством постановлений, писем, решений, инструкций и т.п., делая его законным. При этом поистине познавший суть системы, ее «ОСНОВОПОЛАГАЮЩУЮ»(c) Аксёнов (нет, не гоблин-гауляйтер оккупированных территорий, а нормальный, человек), был способен вынести ЛЮБОЕ решение, мастерски жонглируя всеми законами и правилами. Увы, мастерство кануло в лету, но принцип триумфально въехал в XXI век, хотя и попал в руки куда менее талантливых, но более «вогонистых» исполнителей.

Кстати, пресловутый «блат» был всего лишь побочным (но неизбежным) продуктом такой системы управления. Ну подумайте сами, разве можно отказать человеку, через которого тебе когда-нибудь (и никто не знал когда) придётся решать дела? Вот и пролазили «хорошие мальчики», мажоры и прочая золотая молодежь, в будущем составившая костяк «новой элиты», в люди. В чём-то «блат» можно назвать особой валютой, имевшей ограниченное хождение (т.е. «не положенной» обычному обывателю), но дававшей своему пользователю куда большую платежеспособность, нежели «деревянный» рубль в кармане обычных трудящихся.

(Nota Bene: Когда люди хвалят китайскую систему и удивляются словам экспертов о внутренних ограничениях, налагаемых нею на экономику, то знайте – там всё именно так и сохранилось со времён «культурной революции»).

Падение СССР нанесло по номенклатурной сети ошеломляющий удар, и они на несколько лет «выпали из обоймы». Эффект, произведенный на ординарную бюрократическую массу, был не менее впечатляющим. Внезапно оказалось, что они – единственные в стране носители законности и порядка. Им, взращенным в мире, где решения всегда принимал кто-то другой, пришлось нести на себе тяжесть легитимности. И они не справились, спрятавшись за привычными нагромождениями бумажек и ритуалом соблюдения процедуры. В общем, за всем тем, что не давало функционировать в СССР ни инициативе снизу, ни директивам сверху. Систему заклинило.

Выходом стало практически мгновенное появление «решал». Это были люди, которые знали, кому, куда и сколько, обладали знакомствами и необходимой наглостью переступать через законы и процедуры. Они заняли экологическую нишу советской номенклатуры, но теперь уже вне системы, и, более того – к любой системе они относились с плохо скрываемой антипатией. Их негласным пророком стал знаменитый мистер Вульф из «Криминального чтива», и большинство из них восприняло художественный вымысел и гиперболу, свойственную кичу, за реальность и за руководство к действию (кстати, нередкое явление в истории человечества).

«Той жлоб у домовині – не пророк!... То фурія якась! То вурдалак!»(с)"Павлік Морозов"

Решалы очень быстро стали лидирующей силой в экономической и политической жизни Украины, шаг за шагом вытесняя остатки "партийной и хозяйственной элиты" СССР из сферы принятия глобальных решений. А через 25 лет они стали практически единственными в стране представителями успешного бизнеса и управленчества... Не потому, что их подходы были так уж хороши, просто любая попытка связываться с бюрократической машиной по писанным ею же правилам закономерно приводила в поражению, и успеха достигали только те, кто цинично на эти законы плевал. Решалы получили освящённый временем мандат на власть и неявно выраженное уважение народа, вышли на высокие посты, а один из них сейчас даже является Гарантом Конституции (NB: Никогда не понимал, за что его пытаются назвать "барыгой" – ведь он никогда ничего не перепродавал... впрочем, он такой же "производственник" – никогда не занимавшийся производством, в отличие от своего отца... Он всегда был решалой, его умением было договариваться с людьми... кажется, это он и сейчас считает дипломатией).

Не следует считать, что бюрократическая система за эти 25 лет осталась неизменной. Нет, она тоже развивалась... в своём направлении. Самосовершенствовалась и укоренялась, в полном согласии с законами Паркинсона. Чем больше правил, чем больше запретов и способов контроля, тем меньше ответственности остаётся на каждом члене этой системы, тем меньше требуется проявлять фантазии и делать движений... И система добросовестно отбирала кадры по принципу соответствия – серее, безынициативней, послушней.

При таком естественном отборе наступил бы системе кирдык, но в ней завёлся симбиот, который её возглавил и повёл за собой. Условно этих людей можно назвать "комсомольцами" – по сословному происхождению. Это были прожжённые циники от бюрократии, которые умели часами говорить ни о чём, улыбаться и писать те бумажки, которые кому-то в тот момент нравились. С серой бюрократической системой их связывали узы патрона-клиента: они обеспечивали "работникам" патерналистскую атмосферу заботы и попечения, давали им уверенность в собственной необходимости, raison d"être, а взамен использовали их в качестве оправдания своего существования перед обществом, так сказать, в виде заложников ("если вы тронете нас – пострадают эти бедные люди").

Профсоюз и комсомол – два столпа советского учреждения (кадры из фильма "Страсти по Владимиру")

Кстати, в обществе укоренилось мнение, будто "все они там одним миром мазаны". А это далеко не так. Нет более искренней ненависти, чем испытывают друг к другу решалы и комсомольцы. Временами это даже прорывается на поверхность в виде публичных заявлений, правда, их "внизу" мало кто понимает (зато понимают свои). У них различно всё: подходы, философия, мышление, методы. Если рефлексом решалы на проблему будет пойти и перетереть, то комсомольца – создать комиссию и издать меморандум.

Недостатки обеих этих систем очевидны. В недрах бюрократической машины, где всё запрещено и контролируется, где никто не знает полного набора правил из-за их переизбытка, где любая инициатива опасна, невозможно производить даже действия, необходимые для её эффективного функционирования (тут Паркинсон был неправ, за третьей стадией болезни, когда учреждение начинает функционировать только ради своего функционирования, неизбежно следует четвёртая – когда даже для такого процесса организация должна постоянно получать подпитку извне, т.е. от государства, путём перераспределения ресурсов в сторону паразитирующего образования). Обилие постановлений и инструкций создаёт ситуацию, когда в любой момент времени каждый сотрудник в чём-то да виноват и, соответственно, находится в уязвимой позиции, является несвободным морально.

Решалы же, при всей своей видимой эффективности, несут не меньшую угрозу: их философия подразумевает, что решения в каждый момент, при каждом конфликте принимаются исключительно исходя из интересов сторон. А это значит, что каждый новый конфликт не имеет прогнозируемого исхода – ведь решала может каждый аспект проблемы интерпретировать так, как это ему выгодно в данный момент. Значит нет прогнозируемости, нет даже среднего горизонта планирования – и любой глобальный процесс сводится к набору стохастически направленных рывков, которые лишь случайно могут вести в определённом направлении.

Вдобавок, действия решал по определению являются тем, что в приличном обществе принято называть коррупцией – принятием решений в частных интересах, в обход закона. Именно решалы постоянно становятся объектом критики со стороны гражданского общества – и вполне справедливо.

Следует, однако, понимать, что большинство из них такой критики не приемлет в принципе. И не потому, что они такие плохие, а потому, что не видят иных способов делать дела, кроме тех, которые ими используются. В этом плане примечателен способ, которым они борются против всяческого рода "десантов" в своей среде (пример "волонтёрского десанта" здесь самый яркий): они попросту отступают в сторону и приглашают активистов побороться с бюрократической системой по закону. И спустя относительно малое время "десантники" осознают, что это Сизифов труд. Часть ломается и уходит, а часть становится новым поколением решал, начиная использовать личные связи и прочее внесистемное влияние ради достижения цели. Пусть даже благородной... но как надолго?

Тем же объясняется и системное непонимание между нашей нынешней властью, состоящей из решал более чем полностью, и Западом в плане реформ. Фигурально выражаясь, их общение можно представить в виде такого диалога:

– Реформируйте систему.

– Зачем? Мы сейчас сядем и все вопросы порешаем.

– Вы не понимаете, нужны реформы.

– Ну да, реформы. Сейчас порешаем, что к чему, и пропишем под это реформы.

– Нет, не надо писать реформы под кого-то. Нужно, чтобы они были для всех.

– Зачем? Мы же сами всё можем решить.

– А надо, чтобы могли решить не только вы.

– Не только мы? Вы что, кого-то другого вместо нас хотите? Чем мы вам не нравимся?

– Вы нам нравитесь, но реформы должны быть такими, чтобы решения принимались независимо от того, кто при власти.

– Так... Если вы не договариваетесь с нами, то вы ничего у нас не порешаете.

– Денег не дадим.

– ОК, ладно. Вот вам проект реформ.

– Что это?.. Это работать не будет.

– Вот-вот, и мы говорим, что не будет. Так что давайте сядем и порешаем...

И так далее, пока степь не кончится(с).

Дабы не быть голословным, приведём несколько примеров, близких авторам – из научной и производственной сферы (без имён и названий).

Научно-исследовательские учреждения, как институты, так и университеты, довольно скоро разделились на те, в которых верх взяли решалы, и те, где победу одержали бюрократы (и пришедшие на их спинах комсомольцы). В первых отчётливо заметен агрессивный стиль и атмосфера политических противостояний, основанная на непостоянных договорняках и неустойчивых коалициях. Некоторые должности в таких институтах (вроде учёного секретаря) и вовсе сводятся к необходимости постоянных "тёрок" с заказчиками, партнёрами и представителями многочисленных контролирующих служб (которым всегда есть за чем прийти, ведь всегда что-то нарушается – и все знают, что без нарушений нельзя).

Во вторых же чаще всего царит унылая тишина. Пришедшие к власти клерки ждут, что и остальные сотрудники будут заниматься тем же – писать бумаги и носить их из кабинета в кабинет. Представить себе, что люди могут работать ради чего-то другого, они не могут, зато могут выжить таких людей из учреждения. Естественно, со временем такой институт перестаёт выполнять свои прямые функции, потому что движение бумаг слабо влияет на научный процесс. И тогда руководство резко вспоминает о том, что государство должно заботится о науке, то есть давать им деньги, чтобы они носили документы и дальше. Именно для таких случаев и нужно большое количество сотрудников – рассказ о том, что без работы одномоментно останется сто кандидатов каких-то наук, с фотографией самого кавайного из них на фоне допотопного логарифмометра, производит определённый эффект на общество, в глубине души любящее бесполезных, но симпатичных существ.

Производственные комплексы, пытающиеся выжить при переходе из 80-х в XXI-й век, часто оказываются неспособны к законному реформированию – нормативная база времен 60-х искусственно замораживается во времени – нормативы по организации производства, должностные инструкции, в конце концов – штатные расписания – не могут быть реформированы без "благословения" некоего сурового контролирующего органа, raison d"être которого – не допустить изменений и реформ. В результате, точное соблюдение ВСЕХ предписаний, правил и законов становится как максимум – невыполнимым, как минимум – несовместимым с экономически обоснованной (то бишь рентабельной) деятельностью. Что предоставлеяет практически неограниченное поле для деятельности героев нашего повествования. Многие правила и требования сошли к нам прямо из начала века электричества – и символизируют.

(Почти анекдотический пример, от которого совсем не смешно индустрии: многие из вас, возможно, замечали, что в наших медицинских учреждениях есть большие лифты (достаточного размера, чтобы в них поместились носилки), и что в каждом из них есть штатный лифтер. Это не больничная специфика – на всех промышленных объектах, где есть большой лифт (грузоподъемности большей, чем некая величина) положены лифтеры в штате. Попытка эксплуатировать лифт без "профессионального лифтера", а то и, паче чаяния, вообще не иметь таких должностей в штатном расписании, немедленно приведет к вмешательству уродливого гибрида "комсомольца" и "решалы" – "рентобрателя на потоке". Он не способен к творчеству уровня "решал", однако в состоянии грабить – ибо может запретить. Он лишен бюрократического полета "комсомольца", но нужными ему бумагами, для торможения любого процесса, жонглировать может вполне профессионально – и поэтому ему заплатят. С философской точки зрения, рентобратель есть плоть от плоти "комсомолец" – он ровно такой же тормоз развитию общества, просто с более развитым рваческим инстинктом в ущерб "чистому искусству" административной раздутости. Конкретно в лифтовой сфере у руководителя есть два реальных варианта сэкономить три штатных единицы: вписывать в промышленные здания маленькие 4-х местные лифты, не требующие лифтера, либо выключать лифт – чай не баре, ноги не отвалятся побегать вверх-вниз).

Неудивительно, что внутри этого лабиринта бюрократии некоторые из предпринимателей просто отказываются разбираться. Вам приходилось наблюдать, как владельцы и вообще управляющие бизнесом обкладываются судебными постановлениями, "нужными связями" и вооруженной охраной, и просто не допускают на территорию назойливых проверяющих? Это дешевле, чем пытаться соблюсти все нормативы и предписания, многие из которых просто утратили смысл. Надо ли говорить, что в результате и все остальные права трудящихся и меры безопасности («ради нее все и писалось'ТМ) могут быть в принципе отодвинуты на второй план – ибо потратившись на отгораживание от слишком ретивых проверяющих, должен промышленник хоть на чем-то экономить. Таким образом и предприниматель пополняет ряды "решал".

Печаль состоит в том, что наше общество стремится избавиться от решал (в смысле, от коррупции), считая, будто этого достаточно. Однако, надеюсь, что из вышеизложенного читателю уже ясно, что коррупция является системной чертой нашего общества, и искоренение этих решал лишь приведёт к появлению новых, потому что существование бюрократического монстра, возглавляемого "комсомольцами", неизбежно приведёт к ступору государства на всех уровнях – от детского садика до Кабмина, а значит тут же появятся люди, способные обходить завалы бумаг ради решения очевидных и каждодневных проблем – и здравствуй, племя молодое...

Решать проблему "решал" (пардон за каламбур) нужно с другого конца – устранив причину их возникновения, то есть решительным сокращением функций бюрократического аппарата, "обнулением" старых инструкций и постановлений и введением обязательного срока действий новых. Метафорически выражаясь, надо дать волю бумагам, отпустить их на пенсию.

Упреждая призывы "взять и разогнать", скажу, это глупо и невозможно. Гарри Поттер с волшебной палочкой тут не поможет. Помните, сколько было проблем с закрытием шахт (что у нас, что по всему миру)? Как тоже призывали в помощники "невидимую руку рынка", а получили люмпенизованный регион во главе с бандитами? Так вот, работников бюрократических учреждений, всяких сотрудниц районо и деловодов третьего уровня при госадминистрации – сотни тысяч. Да, это серые люди, множество из которых были устроены туда на синекуру, потому что больше ничего не умеют делать, да и не хотят (привет прекраснейшему Степану Богдановичу Лиходееву), но они доводятся кому-то жёнами, племянниками и любовниками, они составляют значительный процент жителей всех городов, и даже одного процента из них, пожелавших показать зубы, хватит, чтобы превратить нашу страну в ад... хотя бы на короткое время (если не верите, посмотрите на недавний пример с переаттестацией милиционеров – суды уже завалены обжалованиями, а аттестационные комиссии вынуждены сидеть в глухой обороне). А ведь секретари СОБЕСа не вызывают даже сотой доли того презрения, что достаётся старой милиции, и многие даже будут вызывать неподдельное сочувствие – ну как же не пожалеть маму такой талантливой дочери и вообще мирную, тихую женщину, которая никому в жизни не сделала зла?

Так что план борьбы с бюрократическим аппаратом должен включать реальную программу социальной реабилитации бывших государственных клерков. Эдакая профпереподготовка для вменяемых, и хоспис для остальных. Придётся тратить много денег просто на то, чтобы первые 5-10 лет бывшие населенцы ректоратов и пансионатов хотя бы не слишком громко бузили. И сокращать, сокращать, сокращать функции мелочного контроля. Не вводить параллельные структуры, как многие пытались и пытаются, а резать стебель за стеблем. Иначе всё останется по-старому: в вечном круговороте борьбы бюрократического бобра с коррупционным козлом.

P.S. Естественно, наше общество не сводится к двум описанным группам. Как говорится в научных статьях, остальные детали опущены для ясности.

P.P.S. Не обольщайтесь, будто Украина во всём вышеописанном уникальна (есть такой мазохистский способ удовлетворения собственного эго у наших товарищей). Вспомните хотя бы, кто изобрёл расу вогонов, на ком выведены законы Паркинсона и кто сочинил книгу "Да, премьер-министр" :)

Acknowledgments

Всем читать Сирила Паркинсона!

Данный блог является научно-популярным. В статье могут быть изложены точки зрения, отличные от мнения автора.