Abstract
Часть первая, в которой не происходит ровным счётом ничего, кроме войн, заговоров, переворотов, революций, пожаров, чумы и рождения нашего героя.
Предыдущие главы
О НАСТУПЛЕНИИ НОВЫХ ВРЕМЁН
ДОЛГИЙ ВЕК
ВЛАДЫКА ПО СОВМЕСТИТЕЛЬСТВУ
THE ENGLISH WAY
– Я должен немедленно встретиться с английским послом и выяснить, кто у них сейчас у власти – лейбористы или консерваторы.
– Бони, но ты уже выяснял.
– Дорогая, ты не знаешь англичан. Они – не мы. У них никогда не известно, что они сделают в последнюю минуту.
(c) И. Кальман «Сильва»
(на самом деле все шутки принадлежат переводчикам, в оригинале их нет)
Нет, мы будем говорить не об этом милом парне
В последний раз мы оставили бедную несчастную Англию где-то в 1660-м, разорённую, вымотанную гражданской войной и религиозным противостоянием между католиками, англиканцами и диссентерами. В эпоху, когда слово «государство» означало «земли Государя», эти люди умудрились оставить своего венценосца без головы, причём не путём заговора, а по решению Парламента, после суда. Следует отметить, что англичане сами настолько офигели от своей смелости, что тут же начали искать на свою шею государя нового – сначала создали эрзац-короля под титулом «лорд-протектор», а потом и вовсе вернули тру-монарха. Тот им живо напоминает, из-за чего, собственно, случилась революция. Однако, как мы помним, события всегда происходят намного медленнее, чем мы их стремимся описать, и до следующего акта драмы проходят несколько десятилетий.
Карл ІІ Стюарт, король Англии, Шотландии и Ирландии (1660-85) в старости
Именно в это время, в 1667-м году, в исконно английском городе Дублине появляется на свет мальчик. Отца своего, мелкого судебного клерка, он никогда не увидит – тот умрёт за 2 месяца до рождения сына. Бедствующая семья при первой возможности сбрасывает обузу на шею его дяди, так что наш будущий герой и матери практически не знал. В подростковом возрасте его отдают в Колледж Святой Троицы, откуда он выпускается в 1686-м с дипломом бакалавра и туманными перспективами.
Зовут его Джонатан Свифт.
В Английском королевстве, однако, в это время начинают твориться совсем уж непотребные вещи. Немного помахав топором, Карл ІІ Стюарт понимает, что если он будет править совсем уж самодержавно, как его батюшка, то рискует закончить тем же. Да и, хоть и стыдно признаваться, на царство его формально вернул всё тот же Парламент (а не только полковник Монк), так что надо блюсти хоть какой-никакой политес. Естественным решением стало то, что сейчас называется «управляемая демократия». Только названия вроде «Единой Англии» не придумали. Но, как вы понимаете, без названия никакой вещи не бывает, и к сторонникам короля в Парламенте прилипло нехорошее ирландское слово tóraidhe (как видим, уже в те времена настоящие джентльмены знали, что лучший способ оскорбить противника – это обозвать его по-ирландски), означавшего что-то вроде грабителя, человека вне закона, беглеца, outlaw.
«Системная оппозиция», глубоко лояльная его величеству, пекущаяся о славе государства и стремящаяся удалить некоторые прискорбные перекосы во внешней и внутренней политике, тоже существовала и удостоилась шотландской клички whigamore, что в переводе означает «гуртовщик мыши скота», а по смыслу близко к «свинопасу».
Довольно скоро эти слова трансформировались в более удобные для английского уха тори и виги (последнее, кстати, было созвучно слову wig, парик, что как бы намекало на принадлежность последних ко всяким крючкотворам и прочим чересчур грамотным любимцам простой публики). Оба они были оскорблениями ещё со времён гражданской войны, но в новых условиях стали означать совсем другое. (Кстати, отдельная занятная история – это как виги и тори превратились в либералов и консерваторов... но об этом позже).
Вот представьте, что 3 года назад у нас на волне революции пришла к власти реальная хунта, а не плюшевый шоколадный тиран и деспот. Всех причастных, а потом и половину Майдана расстреляли, а Овоща повесили за яйко, млеко, сало прямо на Банковой. Сыновья его, вестимо, сбежали в Эрефию и оттуда начали интервенцию, всё как в реальной жизни. Только злобная хунта эту интервенцию отбила. Но за 10 лет она немного перестаралась, расстреливая всех неугодных. Так что после смерти Главного Хунта какой-нибудь комбат решил, что ну его нафиг, и привозит из оккупированного Крыма Стоматолога (старшего сыну Овоща, если кто уже забыл), посадив его на трон. Парламент поспешно перекрашивается в бело-голубые цвета (ну, кто ещё жив и не сбежал в Польшу) и присуждает Стоматологу звание пожизненного Президента. А его дебила-брателлу (который у нас в реале утонул) делает наследником, ибо более близких родственников у того нет.
И вот через 20 лет такой благодати в Парламент попадают бывшие майдановцы и члены Хунты. Лояльное большинство они именуют исключительно «об...ченцами», а те их в ответ — «п...ргами». Накал страстей представили?
Так вот — это и есть тори и виги в 1680-м году.
В силу сложившихся пространственно-политических обстоятельств обе партии усиленно клялись в верности самому легитимному из монархов (критика короля приравнивалась к государственной измене и каралась смертной казнью... вот бы наши охранители легитимности возрадовались) и приверженности «высокой» церкви – англиканству, главой которой этот король и являлся. Прочие виды вероисповедания были законодательно ограничены, их представителям запрещалось занимать любые государственные посты, в отношении них действовали довольно суровые репрессивные меры. Любая оппозиция подавалась в виде «предложений по улучшению» или «заметок об угрозе»: только виги подавали их под соусом «угрозы со стороны папизма» (напомню, католики тоже были под запретом), а тори – «угрозы со стороны пуритан».
К разумным мерам реставрированного короля относится то, что эмиграция пуритан перестала ограничиваться. Недовольные (а часто и просто нищие) массово сваливали в колонии, умирать от голодухи и холода и общаться с дикарями на тему истинного бога. Никто тогда не думал, что через столетие английская корона поимеет немало головной боли из-за потомков приверженцев самоуправляемой церкви, которые внезапно достигли успеха, а потом и вовсе породили Госдеп.
Лондонский мост, 1694-й год. Гравюра Гюстава Дорэ
Ситуация перестала быть томной где-то к концу 1670-х. По стране победившего протестантизма, в эпоху развитого англиканства, упорно ходят слухи, что наследник-то – католик (наследником был брат короля Джеймс). Что он продался с потрохами Королю-Солнцу. Что он хочет вернуть в страну папизм. Что он готовится убить всех добрых людей Англии, чтобы посадить на их места своих миньонов (нет, не тех, жёлтых и прикольных). Что в ирландских болотах уже сформированы целые полки из верных королю дворян, которые ждут только знака... И что характерно, потом часть этих слухов окажутся правдивыми.
Впервые виги с тори схлестнулись из-за акта о престолонаследии в 1681-м. Этому предшествовала антикатолическая истерия, вызванная фиктивным «Папистским заговором», из-за которого повесили десяток иезуитов, а всем прочим католическим сообществам конкретно досталось по шапке (включая запрет на появление в больших городах). Виги потребовали смены порядка наследия (король был бездетен, поэтому возникали варианты) и отлучения от двора тайного католика королевского брата Джеймса, герцога Йоркского (в честь которого, кстати, названы Джеймстаун и Нью-Йорк). Карл ІІ привычно отвечает роспуском парламента и новыми выборами. Средство традиционно не помогает – виги только усиливаются. Тогда король распускает Парламент совсем и начинает править сам в стиле своего покойного батюшки (следует отметить, что от повторения его судьбы Карла спасла только своевременная смерть).
Яков (Джеймс) ІІ, король Англии, Шотландии и Ирландии (1685-88... или 1701, если вы якобит)
По вигам наносится ответный удар: в 1683-м по сфабрикованному делу о заговоре старых кромвелевских офицеров против короля всю верхушку оппозиции (кроме тех, кто успел сбежать в Голландию) сажают и вскоре казнят. В стране воцаряется мрачная атмосфера, на фоне которой Карл ІІ умирает, а на смену ему приходит его брат под именем Яков ІІ (не спрашивайте, почему в английском Яков превратился в Джеймса). Правит он недолго. Хотя первый мятеж (восстание герцога Монмута, известное некоторым по завязке «Одиссеи капитана Блада») подавлен, реакция становится совсем невыносимой. В попытке найти хоть какую-то опору Яков начинает открыто покровительствовать католикам и давать преференции не той церкви. Эффект получается обратным – от него отшатывается часть тори. И когда 15 ноября 1688-го на побережье Англии высаживается штатгальтер (выборный король) Нидерландов Вильгельм III во главе с 45-тысячным войском, от короля отрекаются все: тори, Лондон, главнокомандующий, в будущем знаменитый Джон Черчилль (предок Винни) и даже близкие члены семьи. Яков бежит из Англии, как позже выясняется, – навсегда, и через 3 месяца после высадки Вильгельм-Уильям как соправитель своей жены Марии коронуется королём Англии, а ещё через полгода – и Шотландии.
Вильгельм ІІІ, штатгальтер Голландии, Зеландии, Утрехта, Гелдерланда и Оверэйсела (1672-1702), король Англии, Шотландии и Ирландии (1688-1702). «Протестантский король»
Выбор нового короля был совершенно не случайным. Во-первых, он был племянником Якова по матери. Во-вторых, он был женат на его дочери Марии (даже не спрашивайте, как так получилось. Политика и генеалогия – страшная комбинация). В-третьих, он был смертельным врагом Франции и католиков. В-четвёртых, он был слаб – не в смысле характера, а в смысле наличных у него ресурсов (даже со всеми Нидерландами за спиной).
Мария ІІ, королева Англии, Шотландии и Ирландии (1688-94). Неблагодарная дочь по версии якобитов. Любимая королева по версии историков
Надо сказать, что обжёгшись и на жестоковыйном Кромвеле, и на реставрированных Стюартах, английские элиты – что вигские, что торийские – не желали наступать на грабли ещё раз. Поэтому новый король с порога был поставлен перед очень жёсткими (как для монархов тех времён) условиями. Прежде короли созывали Парламент по желанию – теперь король не имел права руководить страной без Парламента, причём срок его перевыборов устанавливался жёстко, 7 лет. Министров король утверждал тоже только с подачи Парламента и по их голосованию. Натерпевшись от произвола короля и его подручных, элиты вытребовали для себя право судебной защиты, обязательности суда для ареста подозреваемого – так называемый Хабеас Корпус. Был провозглашён закон о свободе вероисповедания, который на деле возвращал доступ к государственной активности пуританам и прочим индепендентам (католики по-прежнему были угнетены в правах).
И венцом этого комплекта законов стал знаменитый Билль о Правах. Он передавал исключительно в ведение Парламента вопросы налогов (в любой форме), введения в силу и приостановки законов. Парламент же утверждал размер и подчинённость армии и флота (во избежание военной узурпации власти). Подданному короны обеспечивалось право на вооружённую самооборону, свободу слова и дебатов, свободу петиций и защиту от непомерных штрафов.
Вместе с Актом о Престолонаследии (о котором позже) эти законы составили основу британской Конституции (к огорчению поклонников Пилипа Орлика). Для любого монарха тех времён принять такое – это стерпеть плевок в лицо. Но Вилли был парень непростой.
Дело в том, что штатгальтером Нидерландов он стал в результате долгой, циничной и кровавой борьбы с местными республиканцами (читай, торгово-финансовым олигархатом). Так что с правилами он был знаком, тем более что большая часть новых законов так или иначе была списана с голландских аналогов. Чего нельзя было сказать о его новых подданных, для большинства из которых (даже тех, кто помнил времена раннего Кромвеля и революции, а это, на минуточку, 40 лет) вся эта благость была в новинку, и как она по сути работала, они не представляли.
Нет, Вильгельм не устроил вооружённый переворот. Он был монархом нового поколения. Просто внезапно выяснилось, что хоть к власти его привели виги, и считался он «вигским» кандидатом, его естественными союзниками стали именно тори, для которых сам факт сильного монарха из законного рода перевешивал все остальные недостатки.
Он прилежно исполнял обязанности хранителя англиканской церкви, не пускал к власти пуритан и прочих радикалов от религии (но и не гнобил, а иногда разрешал свободно действовать, чтобы их угроза всегда нависала над сторонниками «высокой церкви») и даже дал посты некоторым видным тори.
С другой стороны, он активно поддерживал (как бы сейчас сказали, лоббировал на международном уровне) действия представителей торгово-финансовых кругов из Сити, стабилизировал финансы, создал первый в мире центральный банк – Банк Англии, получавший кредит под залог госимущества, и тем самым запустил маховик рыночного производства, на полученные средства выстроил могучий флот для охраны торговых путей (ну, и для войны с французами), активизировал заморскую колонизацию (чему личная уния с Нидерландами, конечно же, способствовала), а под конец жизни объединил несколько компаний с королевской долей в единую Ост-индийскую компанию, будущего покорителя Индии. Так что и виги не остались недовольными.
В общем, когда в возрасте 33-х лет безвременно умерла от оспы его жена и соправительница Мария Стюарт, вопрос о его единоличном правлении был чисто техническим.
Однако всё было не так гладко в землях, не входивших, собственно, в королевство Англии и Уэльса. В 1689-м вспыхнуло восстание якобитов (сторонников беглого короля Якова) в Шотландии. А В 1690-м восстала католическая Ирландия, долго надеявшаяся на пришествие «справедливого короля» «истинной веры», который избавил бы их от протестантов из-за Узкого Ирландского моря. На острове высадился французский экспедиционный корпус, в котором немалую часть составили английские вельможи-якобиты.
Но мы сильно отвлеклись от судьбы нашего героя. Ещё в 1688-м, когда Вильгельм только высадился на девонском побережье, в Дублине начались беспорядки, и молодой бакалавр, сын английского протестанта, получивший образование англиканского священника, предпочёл поскорее покинуть опасное место. Знакомые дальних родственников смогли устроить молодого выпускника, знавшего латынь и древнегреческий и преуспевшего в риторике, секретарём к отставному дипломату и знаменитому эссеисту Уильяму Темплу. Тот и стал его настоящим учителем на всю оставшуюся жизнь. Через несколько лет, когда страсти в родной Ирландии немного утихли, Джонатан Свифт, получив степень магистра в Оксфорде и пройдя рукоположение в сан англиканского священника, получил небольшой приход под Дублином. Ещё через два года он не выдержал жизни в глуши и вернулся назад к Темплу.
Сэр Уильям Темпл (1628-99), дипломат, литератор, эссеист
Темпл тяготел к вигам, хоть и не состоял ни в одной партии. В его дом временами заходил король Вильгельм (как-никак, старый Уильям в своё время устроил его свадьбу с Марией Стюарт), и молодой секретарь имел возможность слышать их беседы и делать выводы о природе власти.
Выводы получились так себе. По крайней мере, никакого почтения к начальству и попросту вышестоящим Свифт в дальнейшем никогда не высказывал. Впрочем, политика тогда его интересовала мало. Во-первых, у него была огромная библиотека его хозяина и он упорно учился величайшему из искусств, полагавшихся просвещённым умам того времени, – Поэзии (именно так, с заглавной буквы, потому что поэтам предписывалось рассуждать о Чувствах, Разуме, Страстях, Пороках и прочих Великих Проявлениях Природы). Тогда же он пишет свои первые эссе, изданные позже анонимно (как практически всё из его творчества).
Во-вторых, в имении Темпла он встречает 8-летнюю воспитанницу хозяина, Эстер Джонсон, известную в его письмах под именем Стелла.
И не стоит зубоскальствовать. Свифт был священником и очень серьёзно относился к своим обетам. Даже слишком серьёзно, поскольку именно моральная чистота стала для него целью жизни. Именно в отступлении от норм морали он видел причину всех человеческих бед. И даже в годы старости, когда он, утомлённый борьбой и иссушенный бесплодными попытками изменить человечество, начинал сардонически «раскрывать свои пороки», об отношениях со своими ученицами (а будет ещё одна, тоже Эстер) там нет ни намёка.
Но это мы забегаем наперёд. Пока что Свифт молод и молчалив. Но уже высказывает свои мысли в печатной форме. А мысли таковы.
Мораль – то, что держит человеческое общество, не даёт людям стать зверьми. Расшатывание морали – это расшатывание общества. Хранитель морали – церковь, поэтому она нужна. Но некоторые хранители слишком увлеклись земными делами и опорочили себя. Другие стали отрицать их необходимость слишком рьяно, доходя до нигилизма. А нужно сохранять меру.
В защиту такой позиции была выпущена аллегория о трёх братьях, которым достались роскошные одежды. Старший стал в них шляться по улицам, вымазался в грязи, но отказывался в этом признаться. Младший из стремления не кичиться богатством изорвал свою одежду до состояния лохмотьев, а потом ходил и хвалился своей бедностью. Только средний аккуратно спорол богатые украшения и продолжил пользоваться одеждой исключительно в функциональном плане.
В общем, по любому выходило, что англиканство – золотая середина. А поскольку люди глупы и невежественны, то не стоит им давать свободу выбора. Таким образом, как ни странно, Свифт стал выступать против свободы вероисповедания, оставаясь при этом врагом тирании.
Однако счастливые дни для Свифта закончились в 1699-м, со смертью Темпла. Джонатану приходится вернуться в родной Дублин, где в феврале 1702-го он получил степень доктора богословии в родном колледже. Через несколько недель до него дошла весть о преждевременной кончине Вильгельма ІІІ от воспаления лёгких, осложнённого переломом плеча. Детей у короля не было, поэтому, согласно недавно принятому Акту о престолонаследии, в соответствии с которым от трона отлучались все католики, их супруги и потомки, наследовала ему сестра покойной Марии Стюарт.
Началось «блистательное царствование королевы Анны».
Продолжение здесь
