Abstract
О влиянии Клоаки на политику; о том, через какое место стать папой; а также о силовом введении целибата в мозг
Тем не менее, когда я вернулся и был всеми расспрошен, что хорошего в Риме, – как ты считаешь, можно ли было в ответ доложить, что из всех красот только и имеется в натуре, что бараны между руин и руины между баранов? Мне бы даже не поверили
(с) Умберто Эко «Баудолино»
Хто обіцяв? Я обіцяв? Нічого такого не було!
(с) М.С. Слободяник
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЕРМАНИЯ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. TERRA GERMANICA
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ИМПЕРИЯ СУДНОГО ДНЯ (1)
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ИМПЕРИЯ СУДНОГО ДНЯ (2)
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. САМЫЕ ТЁМНЫЕ ВЕКА
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. БОЛЬШОЙ ОТТО
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ПРИНЦЕССА НА ЭКСПОРТ
Генрих III, милостью Божьей король восточнофранкского королевства, был человеком справедливым и мудрым, но по-тевтонски грубым, и когда в 1046 году к нему прибыли гонцы из Рима с известием о том, что там три папы никак не могут договориться, кто из них главный, он махнул шашкой и отправил всех троих на гауптвахту, а на престол Св. Петра посадил своего доверенного немецкого епископа, который, не отходя от кассы, тут же короновал его и его супругу Агнессу Анжуйскую императором и императрицей возрождённой империи франков.
Генрих IIIIII (1016–56), король восточнофранкского королевства (1028–56), король Италии (1036–56), король Бургундии (1039–56), Император Запада (1046–56), перерезает ленточку на открытии монастыря в Ставло. Иллюстрация середины XI века. Первая жена Генриха, Гунхильда Датская, дочь Канута Могучего, умерла во время коронационной поездки в Италию от укуса зловредного комара, и молодой король принялся подыскивать себе новую супругу. Среди вариантов была Анна Ярославна, дочь киевского конунга Ярицлейва Хромоногого, но тёзка Капетинг успел первым. Тогда Генрих сделал ход конём и взял в жёны Агнессу де Пуатье, «перепрыгнув» через домен Капетингов. Папа возражал против брака, так как молодожёны приходились друг другу родственниками через Генриха Птицелова, и король поехал разбираться в Рим лично
Увы, времена, когда Оттоны одним взмахом руки могли менять пап, уже давно прошли, избрание папой не-римлянина воспринималось с таким же возмущением, как сейчас – негра или японца, а за без малого столетие совместного существования итальянцы уже приобрели некоторый опыт – и на грубую силу ответили истинным оружием римлянина – ядом (или вы думали, это Чезаре Борджиа первым придумал?). Официальной причиной смерти не пробывшего на престоле и года понтифика назвали непривычный южный климат. Генрих был мужиком упорным и на смену ему прислал другого германца. Тот не продержался даже месяца и тоже не вовремя выпил некачественной водицы. Когда император послал за третьим епископом из своих земель, чтобы сообщить ему радостную весть о карьерном росте, тот не стал ждать неизбежного исхода, а попросту объявил, что ему и так уже светит скорая встреча с Господом, поэтому при всём уважении он не может принять столь щедрого предложения.
Генрих был опытным правителем и знал, когда наступает момент для компромисса. Итак, римляне не хотят принимать варвара-"тудески", потому что не хотят видеть у себя императорского ставленника, чужака из-за Альп. Но отступать нельзя – достаточно один раз показать слабость, и эти шакалы уже не остановятся, пока не обглодают тебя до костей. Значит нужно дать им такого германца, на которого бы даже римляне не осмелились бы поднять руку.
К счастью для императора такой германец был. Его звали Бруно, и он совмещал должности епископа Тульского (не этой Тулы, а вот этой, столицы Лотарингской епархии) и двоюродного дяди Генриха, из чего следует, что для императора он был "своим человеком". С другой стороны, у Бруно был безупречный послужной список: аскеза по расписанию, религиозное рвение и нехилый опыт дипломатических переговоров с местными феодалами. В общем, не подкопаешься.
Бруно, как и положено в иудаизме, трижды отказывался от предложения императора, но в конце концов сдался – правда, при одном немаловажном условии: его избрание должен был утвердить "народ Рима", то есть, как всегда, собрание его знати. Генрих решил, что это вполне законное желание и сделал так, чтобы народ Рима очень захотел увидеть живого аскета на престоле понтифика (да, история с Отто Великим повторяется – и будет повторяться ещё не раз). Убедившись, что нового папу, известного отныне как Лев IX, не будут травить хотя бы в ближайшие пару лет, Генрих вернулся обратно в свои холодные и не грозящие малярией земли, чтобы заняться привычным императорским трудом – курощать бунтующих вассалов и нести свет кромешной веры в истинные болота, – а о новом понтифике на время забыл.
Если бы он только знал, чем это закончится...
Папа Лев IXIX (1049–54), в девичестве граф Бруно Эгисхайм-Дагсбург (1002–54), епископ Тульский. Тоже перерезает ленточку – на открытии церкви в Меце
И тут нам следует сделать две шаги назад и рассказать, а что же это, собственно, за папа римский такой и за что его единственного считали годным возлагать корону на голову императора.
Начнём с того неочевидного для современного европейца факта, что "папа" в раннесредневековом христианстве – это попросту вежливое название любого епископа, которое обладатели римской кафедры самовольно присвоили себе аж в XI веке (до человека, совершившего этот акт отчуждения общественного интеллектуального имущества, мы уже скоро доберёмся). Да и вообще, не следует забывать, что изначально христианство было религией городских общин, и Вселенская Церковь слагалась из самоуправляемых коммун, а не строилась "сверху". Унификация права и веры происходила не по разрядке от начальства, а по решению главного управляющего органа церкви – Собора (ну, там ещё римские императоры с длинной палкой где-то рядом стояли, но кого волнуют эти подробности).
Естественно, среди епископов (глав этих общин) были "более равные" – и уже со времён первого Вселенского Собора их число свелось к пяти: Иерусалимский, Антиохийский, Александрийский, Константинопольский и, the last but not the least, Римский. Который с первых же публичных выступлений стал настаивать на своём первенстве: по факту того, что Св. Пётр был любимым апостолом и вообще, "камнем, на котором будет воздвигнута Церковь Моя". Остальные, чтобы не вступать в противоречие с заповедью о любви к ближнему, вежливо кивали, про себя посмеиваясь: "Ой-вей, ви только таки посмотрите на этих шлимазлов! В ихнем "вечном городе" коз на Форуме пасут, страной правят у них какие-то нечёсаные варвары, а ты поди – считайте нас самыми центровыми". Естественно, города Восточной Империи превышали Рим по населению в разы, а по богатству – на порядок. В Константинополе за властью патриарха стоял реальный император, а не какой-то дикарь, едва умеющий говорить на латыни. Но если им так хочется считать себя первыми – иншалла.
Изначальный раздел между патриархатами во времена поздней Римской империи
Нельзя сказать, что в те суровые времена у римских епископов не было своих великих моментов. Особенно когда на их сторону становился кто-то с большим войском. Например, папа Стефан II (он же III), который, как мы помним, добазарился с сыном франкского майордома Пипином Коротким и сделал его королём. Именно в те годы впервые появляются упоминания о пресловутом Константиновом Даре – поддельной грамоте, якобы выданной императором Константином Великим римскому епископу Сильвестру в благодарность за излечение от проказы. В ней латынью по пергаменту было написано, что теперь римские папы не просто имеют право светской власти в землях вокруг Вечного Города, но и – на минуточку! – император признаёт себя низшим по отношению к духовной власти вообще! (Кстати, именно доказательство подложности этой писульки, созданной то ли в франкском монастыре, то ли в подвалах Лубянки на жуткой вульгарной латыни, сделанное в 1440 году, стало первым в истории научным анализом текста).
Факт, однако, в том, что сами римские папы восприняли эту филькину грамоту на полном серьёзе и принялись размахивать ею при каждом возможном случае (разве что поспешно пряча её при визитах Карла Великого). И через сто лет, при папе Николае I, таки доигрались до первого в истории раскола между западным и восточным христианством (так называемая "Фотиева схизма"), с взаимным анафемствованием и прочими атрибутами зачётного каноничного флейма. Но тут, увы, Каролинги стали вырождаться стремительным домкратом, оказалось, что за папами не стоит реальная сила – и пришлось резко давать заднюю. А тут пришли венгры, сарацины и викинги... Ну, об этом мы уже говорили.
Нигде, наверно, упадок Темнейших Веков не чувствовались так отчётливо, как в Риме. Вечный Город, на своём максимуме вмещавший два миллиона жителей, теперь, с населением в несколько десятков тысяч, превратился в огромный покинутый дом – и стал паршиветь в прямом и переносном смысле слова. Гордость имперской урбанистики – Великая Клоака, то бишь канализационная система – забилась, но это ни на минуту не остановило римлян, которые продолжали с упорством, достойным лучшего применения, спускать туда свои нечистоты. Результат немного предсказуем – город без преувеличения вонял, как могут вонять лишь тонны фекалий, оставленных в стоячей воде в жарком средиземноморском климате. Стоит ли удивляться, что все, у кого была возможность, старались держаться от Рима подальше – в загородных виллах и бургах.
Рим в X веке (реконструкция). А вот тут список 12 районов Рима, в которых ещё теплилась жизнь
Кстати о бургах. Поскольку императоры превратились в тыкву, власть на местах тут же захватили местные крысы феодальные кланы, в основном лангобардские. Рим был поделен на зоны влияния между двумя семействами – Тускуланами, графами Тускула, также называемыми по имени своего патриарха Теофилактами, и Кресцентиями, потомками старинного патрицианского рода. И должность римского епископа (напоминаю, что в первую очередь папа был главой городской христианской общины, а уж потом – самым авторитетным из церковных иерархов) в духе времени воспринималась ими как часть принадлежащей им по праву власти.
Тускулум, старинный латинский город, построенный на потухшем вулкане в Альбийских горах, давал прекрасный вид на Рим (здесь и сейчас находятся одни из самых модных вилл). Лангобарды, обосновавшиеся в Лации с VI века, тут же построили здесь свою крепость, из которых семейство графов Тускуланских могло в любой момент напустить на непокорный город свою дружину
Период с 904 года в Риме средневековыми историками без обиняков называется Порнократией. Начался он с того, что Теофилакт, уже являвшийся дуксом (герцогом), консулом, magister militum (главнокомандующим) и папским казначеем, перебил своих соперников и посадил на Святой Престол некого Сергия III. Жена Теофилакта, Теодора, фактически взяла власть над папским двором в свои руки, а их 15-летняя дочь Марозия стала папской любовницей. За следующие 60 лет сменилось 12 пап – и все они были креатурами клана Теофилактов: а грязные слухи утверждали, что дорога в папский дворец пролегала исключительно через постели Теодоры, Марозии и Теодоры-младшей.
Именно под влиянием этой эпохи и возникла легенда о "папессе Иоанне", которая стала персонофицированной Вавилонской Блудницей, воплощением свидетельств скорого Апокалипсиса (не забываем, что все жили в предвкушении 1000-го года)
Стоит ли удивляться, что Отто Великий, прибывший из-за гор, чтобы стать императором, был немного удивлён. В смысле, это по диким тевтонским меркам можно было считать удивлением, а с точки зрения римлян, он натурально пришёл в ярость – и головы полетели с плеч не только фигурально. Ещё бы, кому захочется, чтобы его, Спасителя Христианства и Восстановителя Империи, короновал какой-то юнец, чьё главное достоинство периодически мешало ему ходить ровно? Ставленника Теофилактов сместили, восстание его сторонников утопили в крови, а на Апостольский Престол посадили под именем Льва VIII местного гуру, аскета и секретаря учёного совета папской коллегии.
Римляне восприняли перемены по-своему, и стоило пыли улечься за императорским войском, как Лев VIII скоропостижно покинул колесо сансары (не спешите винить во всём яд – дедушке было целых 50 лет), а новым папой был избран член конкурирующей фамилии – Кресценти, потомок Теодоры-младшей (да, там ещё и грызня внутри клана была, чтобы вы не сомневались). Новый наместник Св. Петра поспешил заверить императора в искренней христианской любви к его власти, и на 50 лет папский престол стал собственностью клана Кресценти.
Свежий ветер подул в 1012-м... Ну, как свежий... Убедившись, что император Генрих II предпочитает находится в родных германских землях, Тускуланы решительно и безапелляционно вернули папский трон себе – и удерживали его ещё 34 года, пока бардак не стал уж откровенно неприличным. Как-никак эпоха уже сменилась, Тёмные Века прошли, и позорище на Священном Престоле стало возмущать даже развратное римское общество.
Вот тут-то и случился казус с тремя папами на сундук мертвеца. Знамением же эпохи стало то, что борьба эта заварилась не просто на основе конкуренции между тремя кланами (хотя и не без этого, чего кривить душой), но и вокруг вопроса глубоко идеологического – симонии.
Симония (напоминаю для нашего глубоко невоцерквлённого народа) в общем случае – это влияние светской власти на вопросы церкви. В большинстве случаев же это обвинение ассоциировалось с продажей церковных должностей за деньги. В общем, симония тогда – это всё равно, что коррупция сейчас, и борьба с ней имела аналогичный характер: все против, все клеймят, все клянутся изжить – а она никуда не девается. Зато фонды на борьбу пилятся с потрясающей эффективностью, да и политическим капиталом на такой святой теме можно прирасти...
Аббат практикует симонию в особо крупных размерах, французская иллюстрация XII века
Прибытие из-за Альп императора в голубом вертолёте внесло в антикоррупционную повестку дополнительную гармонику, ведь теперь появилась кандидатура, которой сам Господь повелел следить за благочестием в подотчётных землях. Так что ряд церковных деятелей и их светских родственников (а стать церковным деятелем без оных было практически невозможно) совершенно искренне провозгласили лозунг:
– Никто нас не спасёт от симонии, кроме сильного императора!
– Вмешательство императора – это симония сама по себе! – тут же встрепенулись сторонники суверенной коррупции на местах.
– А вы продались Тускуланам! – не полезли за аргументом в карман сторонники императора.
Слово за слово – и в Риме уже осыпают друг друга проклятиями сразу трое пап, причём один из них, известный зелёный тролль по имени Григорий VI, сделал лозунгом своей предвыборной программы предложение, от которого нельзя было отказаться: "Готов заплатить 1000 золотых, чтобы мне дали бороться с симонией!". Скорее всего, он просто пребывал в глубоком сарказме, и, судя по первым поступкам на папском престоле, таки да собирался честно отработать потраченную штуку сольди. Однако цинизм и троллинг сыграли с ним шутку похлеще, ибо император Генрих был грубияном и этих всех тонких ироний не понимал, так что Григорий отправился восхищать своим остроумием суровых немецких прихожан в далёком Кёльне. Вслед за ним в ссылку отправился и некий молодой монах Гильдебранд, единственный сохранивший верность своему учителю в тяжкую годину. Не сомневайтесь, это имя мы ещё услышим.
Папа Григорий VI (1045–46), прежде Джованни Грациано. Изображение на стене собора Св. Павла-за-стенами
В общем, именно так и получилось, что местным церковным элитам нечего было возразить против кандидатуры сурового лотарингского епископа Бруно, сторонника выжигания симонии калёным железом. Все ожидали, что предвыборные лозунги так и останутся лозунгами, ибо где ж это такое видано, чтобы с коррупцией боролись всерьёз? И тут ошиблись все.
Новоявленный папа Лев IX был не просто идейным борцом за очищение церкви от мирской скверны, но и опытным администратором, и потому прекрасно понимал, что без надёжной команды ничего сделать нельзя, так что вместе с ним в Рим приехала целая команда суровых монахов-клюнийцев с фанатичным огоньком в глазах. А клюнийцы, я вам скажу, это были такие крутые парни, которым мяса в борщ не клади...
Дело в том, что вся эта бодяга с возвращением к чистой и непорочной церкви апостольских времён зародилась в одном из бургундских монастырей, находящемся в Клюни (напомню, что Бургундия была частью Империи, а до песенки "Бургундия, Нормандия..." и далее по списку оставалось ждать ещё не одно столетье), и пугала аббатов прочих монастырей уже целое столетье. И вот теперь для разжиревших монахов а-ля брат Горанфло настали времена диеты, трудовой терапии и чтения богоугодной литературы, ибо из Рима во все концы христианского мира направились папские эмиссары с чёткими предписаниями относительно желаемого облико морале "божьих людей".
Но куда более жестокий удар ждал "белый клир" – священников всех уровней, от приходских до архиепископских. Новый папа покусился на святое – их право заводить семьи. Да-да, именно Лев IX первым заявил о знаменитом целибате, обязанности всех церковников воздерживаться не только от всяческих порочащих связей, но и от связей вообще. Ибо грех и – пабам! – симония. (Надеюсь, не нужно лишний раз объяснять, каким образом секс связан с возможным влиянием на церковную жизнь).
Взвыли все. В один голос. Простые кюре – потому что не понимали смысла этого решения, епископы – потому что теперь их прочно укоренившимся династиям, передающим кафедры по наследству, официально был объявлен каюк. (Есть мнение, что именно борьба с такими наследственными епископами и была истинной целью реформы). Естественно, от одного только папского указа священники не бросили семьи и уж тем более не перестали заниматься сексом (включая платный), но начало было положено.
При нём же была упорядочена процедура избрания пап. Всем светским владыкам было запрещено даже приближаться к помещению, где происходило таинство голосования, а сам реестр избирателей наконец-то был однозначно определён – и в нём не нашлось места ни графам Тускуланским, ни Кресцентиям, ни даже представителям императора. Именно так появилась знаменитая коллегия кардиналов, конклав. Сам Лев не успел закончить эту реформу, и честь внедрения принадлежит его преемнику, Николаю II, а окончательное оформление процедуры до того вида, как мы её знаем сейчас, с белым дымом и суровой самоизоляцией, растянулось на долгие 4 столетья.
Но и это не всё. Лев IX правил всего лишь 5 лет, но успел наследить в истории так, что разгребать приходится до сих пор. В частности, он вытащил на свет божий уже подзабытый Константинов Дар и стал размахивать им направо и налево, призывая всех немедленно смириться, покаяться и покориться. Возмутились многие, а громче всех – Константинопольский патриарх, пребывавший в глубокой симфониии с местной кесарской властью. От римского епископа потребовали разъяснений и извинений, и на разборки в Царьград отправился самый фанатичный из папских кардиналов, Гумберт, с самыми широкими полномочиями. И он не подвёл.
Опытные византийские царедворцы-епископы ожидали тонкой дипломатической игры и торговли за условия. А вместо этого получили многочасовые проповеди, из которых во всех подробностях узнали, кем они, их жёны, дети, родители и ослы доводятся Диаволу и его присным. Попытки угомонить папского легата оказались безуспешным, Гумберт был невменяемым и этим гордился. А на шестой месяц бурной дискуссии, когда нервы начали сдавать даже у евнухов, случилось неожиданное и непоправимое: прямо во время богослужения в Айе Софии, проводимого патриархом, Гумберт встал со своей скамьи, подошёл к кафедре и выложил на неё свиток, скреплённый печатью папской канцелярии, после чего гордо покинул собор вместе со всей свитой. Офигевший от такой наглости патриарх бегло просмотрел оставленную ему СМСку и офигел ещё больше: Гумберт, ни много ни мало, объявил анафему ему, всему Собору и всем священникам, не признающим верховенство римского епископа.
На дворе стояло 16 июля 1054 года, и это было начало знаменитой Великой Схизмы, раскола христианской церкви на православную и католическую.
Патриарх константинопольский Михаил I I и папа Лев IX
Через 4 дня патриарх сделал ответный выстрел, отлучив от церкви... Гумберта. Из этого можно увидеть, что православная церковь искала дипломатического выхода из сложившейся ситуации, как бы намекая, что достаточно свалить всю вину на произошедшее на козла отпущения... Но было уже поздно.
Ирония состояла в том, что на момент анафемствования кардинал Гумберт был, простите за выражение, нелегитимным, ибо его работодатель Лев IX за три месяца до того ввязался в войну с разбойниками-норманнами и попал в плен, где скоропостижно умер, а новый папа ещё избран не был. Но скандал получился настолько громким, что никакие формальности его затушевать уже были не в силах.
И напоследок, нельзя забывать о человеке, с которого началась эта часть истории. Ведь главный сюрприз от благочестивого папы Льва IX ждал... императора Генриха. Того самого, который ожидал покорности и сотрудничества от своей креатуры, а вместо этого получил в лоб "Склонись пред властью викария Христова, червь"... ну, или что-то в этом роде. И, что характерно, ничего поделать уже было нельзя – сам убеждал, сам посадил на трон, сам организовал "волю народа".
Возможно, со следующим папой у императора получилось бы лучше, тем более, что спасать Вечный Город от очередного норманнского набега было задачей светских властей, но Генрих сделал единственно возможный в данной ситуации выбор – умер. А разгребать всё это счастье пришлось его ни в чём не повинному сыну...
продолжение следует ЗДЕСЬ
