Abstract
О наивной чукотской девушке, злобных немецких кузинах и Паниковском, который всё это будет делить
Can we get back to politics?
Please?
(с) Lin-Manuel Miranda "Hamilton"
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СДЕЛАЛ США
И тут настал черёд рассказать об очередном примере главной беды монархических держав – проблеме наследства.
Дело в том, что Карл VI Габсбург, император Священной Римской империи, не имел потомков мужского пола. Ну, не свезло мужику, что тут поделать. Единственный сын умер младенцем, и осталось лишь три дочери, как в сказке. В обычной семье это была бы просто трагедия, но не в императорской, потому что было два «но». Во-первых, как короли, возводящие свой род к Карлу Великому (метафизически, конечно же), Габсбурги чтили Салический закон, а оный воспрещал наследовать престол по женской линии. Пичалька. Но второе «но» было ещё хуже, ведь Карл был последним Гасбсбургом по прямой мужской линии вообще. Его старший брат, Иосиф I, тоже оставил по себе лишь дочерей, а прочие генеалогические ветки древа отсохли и того раньше.
Карл Габсбург (1685–1740), император Священной Римской Империи Германской Нации Карл VI (1711–40). Знаменитая габсбургская челюсть в наличии
Карл ещё в 1713-м, когда во младенчестве умер его единственный сын и на горизонте замаячила перспектива утраты Габсбургами не только императорского титула, но и всего нажитого непосильным трудом домена, сделал ход конём и провозгласил так называемую «Прагматическую санкцию». Прагматическую оттого, что в ней прямо провозглашался примат целесообразности над традицией: мол, да, предки завещали женщин на трон не пущать, но кому сейчас легко? – потому наследует дочь, и не скребёт! Ещё через 4 года наследницей престола (точнее, восьми престолов) была объявлена новорожденная Мария-Терезия.
Эдикт, естественно, был нелегитимен с юридической точки зрения, оттого ему требовалась поддержка, причём немалая. И все оставшиеся 27 лет своего правления Карл VI потратил на то, чтобы эту поддержку обеспечить. А противники Австрии, которых в Европе было немало, естественно ухватились за эту возможность и начали при каждой возможности бить по больному месту. За формальное обещание когда-то в будущем поддержать права Марии-Терезии можно было выторговать много чего реального прямо сейчас. А получив его – тут же начать привередничать и шантажировать императора снова.
В определённый момент дипломатия перешла из режима гадких комментов на форумах к горячей фазе, и Австрия встряла сразу в две войны: против Франции и Польши за польское наследство (поскольку на варшавский трон претендовали курфюрст Август Саксонский и герцог Лотарингии Станислав Лещинский, тесть Людовика XV) и против Турции за общее христианское дело. Причём, поскольку Габсбурги очевидно воевали за свои собственные интересы, то многочисленные князья Империи (тот же Лещинский) были вольны выбирать сторону на своё усмотрение, или не выбирать её вовсе. И тут оказалось, что Австрия лишилась практически всех своих союзников.
Курфюрст Август Саксонский (1696–1763) и герцог Лотарингии Станислав Лещинский (1677–1766). Портрет второго в буйную польскую молодость найдите сами – он прекрасен :)
И вот в 1738 году, казалось бы, все проблемы были решены. Обе войны завершились, и Австрия осталась без половины европейских владений. Турция отвоевала практически все австрийские приобретения начала века: Валахию и Молдову, Сербию (включая Белград), – а Российская империя заимела сомнительное удовольствие от штурма Перекопа, прогулки по Крыму (стоившей жизни половине армии) и оказавшейся бесполезной победы под Хотином (это всё к вопросу о «турках, которые не умели воевать»). Франция получила Лотарингию, Август Саксонский – польский престол, испанский принц Карл (будущий император Карл III) – королевство Обеих Сицилий, Британия и Голландия – ликвидацию Остендской компании (имперского конкурента в торговле пряностями и прочими колониальными товарами). Зато имперский рейхстаг наконец-то признал Прагматическую Санкцию, и даже ворчливый Фридрих-Вильгельм согласился поддержать юную Марию-Терезию, уже вышедшую замуж за Франца-Стефана, бывшего герцога Лотарингского (не спрашивайте, почему два герцога, всё очень сложно).
Вот такая цена за перспективу женщины на троне.
Казалось бы, можно расслабиться – проблема решена. И Карл VI, уставший от этого бардака, так и поступил, несмотря на предупреждения своего лучшего военачальника, знаменитого принца Евгения Савойского, что лучшие гарантии мира – это сильное войско и полная казна.
***Здесь следует драматическая пауза, наполненная тревожной музыкой и свистом ветра в плохо отапливаемых дворцах европейских монархов***
1740 год стал поворотным для всей европейской политики, не в последнюю очередь из-за того, что из жизни ушли все три её Орла – имперский, прусский и российский. Точнее, два орла и орлица... Хотя какая орлица – тупая курица, будем честны, но... не о том речь.
Три Орла. Их союз долго определял равновесие в Европе
В мае, как мы уже знаем, умер 51-летний Фридрих-Вильгельм Прусский. А уже в октябре, с разницей в неделю, почили в Бозе-Эйнштейне 47-летняя Анна Иоанновна Романова и 55-летний Карл VI Габсбург (который тем самым, сам того не подозревая, поспособствовал смерти знаменитого Антонио Вивальди... Но это уже точно совсем другая история). Нелегка жизнь монарха, да.
И отворились врата в Ад... Вся система равновесия в Европе разлетелась вдребезги, старые союзы распались, а вчерашние враги очутились на одной стороне против вчерашних друзей. Внезапно(тм) оказалось, что Прагматическая Санкция – это ничем не подкреплённая бумажка. Признавать Марию-Терезию законной королевой (об императорской короне даже речи не шло) не собирался буквально никто. Удары посыпались на Австрию со всех сторон.
Молодой Фридрих Прусский вёл тайные переговоры с Францией ещё будучи кронпринцем, а уж теперь, когда он взошёл на трон, гонцы засновали между Парижем и Берлином с удивительной частотой. Послы из Испании и Неаполя докладывали, что тамошние Бурбоны начинают готовить армию, чтобы отобрать у Габсбургов Парму. Большинство немецких княжеств замерло в ожидании. А в Петербурге один за другим произошло два дворцовых переворота: вначале фельдмаршал Мюнних (в русской традиции почему-то Миних) сбросил Бирона и сделал официальным регентом при младенце Иоанне его мать, тупую даже по меркам тогдашнего двора – то есть фактически стал правителем России. Но не прошло и года, как гвардейцы-преображенцы внесли на трон Елизавету, последнюю живую из детей Петра Первого – и за этим переворотом явно торчали уши французского посла маркиза де Шетарди, после чего Северная Империя круто заложила штурвал в сторону Франции.
Жак-Иоахим (Жоакен) Тротти, маркиз дё ла Шетарди (1705–59), известен тем, что впервые ввёл в российскую дворцовую моду употребление шампанского. С него фактически списан негодяй и очаровашка шевалье де Брольи. Найдите 10 отличий... в смысле, хоть что-то схожее :)
Внутри дела были не лучше. Пытаясь хоть как-то смягчить горькую пилюлю, королева сделала официальным соправителем своего мужа Франца-Стефана, но и это не помогло. С ходу Марию-Терезию признали своей владычицей только родная Австрия и хорватский Сáбор (парламент), а вот венгры возбухнули: мол, нет у гордых мадьяр такого закона, чтобы ими правила королева!
Австрийцы вышли из затруднения изящно, с фантазией и не без иронии – предложили буйным венграм короновать Марию-Терезию... королём. Вот именно так – в мужском роде. Венгры сначала посмеялись, потом задумались, а потом пожали плечами – не, а пуркуа бы и не па? Через 7 месяцев Мария-Терезия въехала в Прессбург (ныне Братислава) верхом, чтобы хоть так ублажить почитателей мадьярских традиций, и в соборе Св. Мартина архиепископ возложил на её голову главную венгерскую реликвию, корону Св. Стефана. В целом новая королева очень понравилась венгерскому дворянству, которое стало её надёжной опорой в будущие неспокойные годы.
Впрочем, всё это не означало, что в стране установился порядок. Даже наоборот. Мария-Терезия была умной и решительной женщиной, но в вопросах государственного управления она разбиралась намного хуже, чем в этикете и произведении вау-эффекта на своих подданных. Муж её оказался в этих делах ничем не лучше, и после нескольких скандалов молодая королева решительно отправила его в спальню исполнять супружеские обязанности и не мешать ей править.
Маленькая Мария-Терезия Габсбург, эрцгерцогиня Австрии (1717–80). Отец её наследницей сделал, но управлению не обучал, считая, что не в коня корм и вообще, пусть её муж правит. Grave mistake
В этой кутерьме об императорском титуле мечтать даже не приходилось. Тем более, что претендентов сразу появилось в ассортименте, ведь эта позиция была формально выборной, а родовитых семейств в Германии хватало и без Габсбургов. И некоторые из них имели двойное преимущество: не только по праву благородного происхождение, но и через свойство с самими Габсбургами через кузин Марии-Терезии, дочерей покойного императора Иосифа I.
Злобные кузины Мария-Жозефа (1699–1757) и Мария-Амалия (1701–56)
Первым из них был муж Марии-Жозефы, уже знакомый нам курфюрст Саксонии (и по совместительству король польский) Фридрих-Август II из дома Веттинов. Вторым – курфюрст Баварии Карл Виттельсбах, приходившийся супругом Марии-Амалии. Именно в такой очерёдности они и выдвинули свои кандидатуры на имперский престол, а поскольку ни один из них не набирал большинства голосов, то за дело принялись генералы.
В таком злобном окружении Австрию от разгрома и раздела (планы которого уже вынашивались ответственными исполнителями) спасло только два факта. Во-первых, враги Марии-Терезии не верили друг другу ни на грош, поэтому каждый вёл одновременные партии на нескольких досках. А во-вторых, у неё внезапно появился союзник, причём оттуда, откуда не ждали – из-за Пролива.
Дело в том, что правящий дом в Британии не зря назывался Ганноверским – его представители всё ещё оставались герцогами этого среднего по размерам и беззащитного по сути государства, открытого для нападения со всех сторон. А то, что островное королевство имело привилегию не тратить бешенные бабки на поддержание регулярной армии (что буквально через 5 лет едва не сыграет с ним роковую шутку во время очередного якобитского восстания), имело и обратную сторону – Британия никак не могла помочь фамильному владению своих монархов в случае агрессии. Оставалось лишь договариваться с кем-то на континенте, и Парламент решил выбрать самый дешёвый вариант – Австрию. Вена явно была не в том положении, чтобы торговаться, так что можно было запрашивать дисконт по поводу форс-мажора.
Но самый большой удар по Австрии, без сомнения, пришёлся со стороны Пруссии...
...Прочитав вышеуказанное, скажите, вы не запутались во всех этих династических хитросплетениях, дипломатических тонкостях и геополитических нюансах? Скучно, да? Так вот, не вам одним. И желающие разобраться безо всяких этих ваших «глубоких озабоченностей» появились, как по заказу.
Пока большинство европейских дворов изящно откусывали от габсбургского пирога маленькие кусочки, молодой Фридрих II без особых изысков рубанул сплеча палашом и попросту ввёл войска в Силезию (которая, напоминаю, уже полтысячи лет входила в королевство Богемии). Без объявления войны. А зачем заморачиваться с этими пережитками прошлого, не так ли? В современно мире выживает не самый честный, а самый проворный. (Кстати, в Силезии Фридриха до сих пор называют королём-вором. А прошло-то с тех пор 280 лет).
Молодой Фридрих II после восхождения на трон. Румяненький и очаровательный
Оправдание у Фридриха, конечно же, было: не, ну а чо? В смысле, кто такая Мария-Терезия, если посмотреть здраво? Она ведь даже не королева Богемии (чистая правда, в Праге её всё ещё не признали). Так почему бы не подобрать то, что плохо лежит? Кто бы не поступил так же на моём месте, скажите?
Если что, напомню: Силезия – это рудники, это богатые ремесленные города, это ключевой стратегический регион, дающий возможность контролировать верхнее течение Одера и возможность напасть при желании и на Чехию, и на Польшу, и на Саксонию. Ах, да что вам геополитику объяснять, вы и так, поди, всё знаете.
И уже в рождественский сочельник 1740-го 40-тысячная прусская армия одним рывком оккупировала земли по Одеру, заблокировав немногочисленные и деморализованные австрийские гарнизоны в нескольких крепостях. К весне министры Марии-Терезии с трудом наскребли по закоулкам подобие армии для ответного удара. Они встретились 10 апреля 1741 года под Мольвицем (Малуйовице), между Бригом (Бжегом) и Олау (Олув), 25 тысяч австрийцев против 24 тысяч пруссаков.
Первую свою битву Фридрих, как и полагается гению, проиграл.
Сначала он проморгал марш-бросок австрийцев на север, разрезавший его армию пополам и создавший угрозу потери осадной артиллерии и запасов в Бреслау. Двинувшись наперерез, он застал врага врасплох, но тут осаждённый гарнизон в Бриге подал сигнал ракетами, и Фридрих решил сделать всё правильно: выстроил войска в линии и повёл в атаку через укрытое полуметровым слоем талого снега на успевших приготовиться австрийцев. Через час австрийские кирасиры смяли прусскую конницу и атаковали во фланг дезориентированную пехоту. Король в сопровождении личной охраны, поспешил ретироваться с поля битвы. На этом всё могло бы и закончиться, если бы не генерал фон Шверин, единственный офицер прусского штаба, участвовавший в реальной войне. Под его руководством прусская пехота сначала отразила все атаки австрийской конницы, а потом шквальным ружейным огнём смела и вражеские батальоны. За 60 лет до Маренго можно было сказать, что «к часу дня битва была проиграна, а к семи мы остались победителями». Разбитые австрийцы, впрочем, отступили из Силезии в боевых порядках, а преследовать их Фридрих не стал.
Курт Кристоф фон Шверин (1684–1757). Образцовый прусский офицер, пример для всех пионеров и гитлерюгендовцев. Что характерно, даже не был пруссаком по рождению: его родиной был Мекленбург, но в 1720 году земли, на которых находилось фамильное поместье, отошли Пруссии, и пехотный полковник отошёл к прусской армии вместе с ними. Был весьма образован и начитан, а своих прусских коллег презирал за солдафонство
Характерно дальнейшее поведение молодого Фридриха в отношении фон Шверина. Другой на его месте отправил бы старика в отставку, чтобы не напоминал о позоре. И повсюду стал бы величать себя победителем. И постарался бы больше в войну не встревать, раз там тебя разбить могут.
Но Фридрих потому и был великим, что поступил совершенно не по-человечески: фон Шверина наградил, произвёл в фельдмаршалы и сделал одним из самых доверенных советников, а сам сел над планом неудачной битвы и приказал своему штабу прямо говорить, что пошло не так. И, вы не представляете, даже не уволил тех, кто указывал на ошибки Его Гениального Величества. Великий человек, что ни говори, таких в наше время уже не найти.
Но, впрочем, о деталях битвы под Мольвицем практически никто не знал, а вот то, что какое-то задрипанное полудикое королевство на окраине Европы может позволить себе отобрать у самой Империи одну из самых богатых провинций, а потом ещё и разбить её войска в открытом сражении – это уже был неоспоримый факт. Выводов было сделано два. Во-первых, к Фридриху стали относиться уважительно. А во-вторых, соседние государства посмотрели на это позорище и решили – всё, теперь можно. Уже через несколько недель против Австрии складывается союз из шести держав: Франции, Испании, Пруссии, Баварии, Саксонии (в личной унии с Речью Посполитой) и Сардинии, – с простой и неприхотливой целью – разобрать владения Габсбургов по кусочкам. Начинается война за Австрийское Наследство.
Двое из вышеперечисленных государей, как мы помним, приходились Марии-Терезии свояками – мужьями двоюродных сестёр, и помимо территориальных притязаний имели виды на императорскую корону. Сначала, правда, надо было разобраться, кто таки имеет больше прав, но этот вопрос Мария-Жозефа и Мария-Амалия сумели разрулить: Август Саксонский отказался от своих претензий. Французские войска занимают Прагу, Карл Баварский становится королём Богемии – и теперь 7 из 7 голосов имперской курии были собраны (Пруссия, Саксония, Бавария и Богемия в союзе; архиепископ Кёльнский приходился Карлу братом; курфюрст Пфальца выдал за двоюродного брата Карла свою внучку; Ганноверы проголосовали просто чтобы их не трогали). 24 января 1742 года его избирают королём Германии, а уже 12 февраля коронуют императором Священной Римской Империи.
Карл Виттельсбах (1697–1745), курфюрст Баварии (1726–45) и император Священной Римской Империи под именем Карл VII
Правил Карл VII недолго. Уже через несколько месяцев Франция, верная заветам кардинала Ришельё, решила, что не для того топила Габсбургов, чтобы на их место пришли не менее амбициозные Виттельсбахи, и, ничуть не стесняясь, сменила ориентацию. В политическом смысле, конечно же. А чо, Realpolitik, итить! Вслед за ними на другую сторону быстренько переметнулась и Саксония. А самый цимес в том, что за весь этот цирк платила злейшая противница Франции – Британия. Воистину, боги что-то знают о настоящей иронии.
Габсбургам удалось разгромить испанские и сардинские войска на юге, а потом решительными ударами отвоевать Чехию и выгнать новоявленного императора из его родной Баварии. Вот так и получилось, что уже через два года после назначенных похорон Австрии Мария-Терезия не только вернула почти всё потерянное, но и захватила пару новых вкусных территорий, а Пруссия оказалась одной и против Вены, и против оси Лейпциг-Варшава. Фридрих отреагировал на эту перспективу цинично, вполне в своём духе – и заключил с Марией-Терезией сепаратное перемирие. (Одновременно в Петербурге не без участия прусского посла происходит занимательная интрига с «заговором Бестужевых», после чего the Бестужев, проавстрийски настроенный канцлер Российской империи, надолго выходит из фавора легкомысленной и опасающейся переворотов императрицы).
Франкфурт в середине XVIII века, зимний фестиваль
И прежде чем продолжать нашу поучительную историю стоит отметить, что британские деньги – огромные деньги! – щедро вливаемые в германские княжества как плата за лояльность, внезапно совершили странное(тм). Со времён Тридцатилетней войны эти земли задыхались от недостатка наличности: много правителей, много таможен, мало производящих отраслей, отсутствие инфраструктуры. А золотой дождь из Британии (упс... сорри за фрейдизм) породил не только процесс безудержного расточительства, но и, каскад экономического развития. Франкфуртская ярмарка вновь, как и во времена средневековья, стала центром финансовой активности, запыхтели какие-никакие, но мануфактуры... Если смотреть на далёкие последствия этих событий, то вновь не обойтись без божественной иронии – британские деньги спровоцировали активность, которая 130 лет спустя приведёт к появлению единой Германии. Но пока что об этом никто не знает.
продолжение следует ЗДЕСЬ
