Abstract
Об управлении невежественными массами, о жизни с усами и жизни без усов, а также о цивилизации по другую сторону забора
Forêts paisibles, Forêts paisibles,
Jamais un vain désir ne trouble ici nos coeurs
(с) Louis Fuzelier " Les Indes galantes"
Что это такое? И это – рядом с домом англичанина? Мой дом – моя крепость!
(с) «Мэри Поппинс, до свиданья»
Ах да, я вам обещал рассказ о журналисте, который 13 марта 1900 года въехал в захваченный Блумфонтейн вместе с генералом Робертсом. Ему 34 года, он женат на американке и лишь недавно переехал в Англию с родины своей жены. С недавних пор он проводит в Южной Африке каждую зиму (то есть лето, как по местным понятиям), потому что английская сырость вредит его лёгким. У него необычное имя: родители назвали его в честь озера, на котором влюбились друг в друга – Редьярд. У него есть и первое имя, Джозеф, но его, конечно же, никто не помнит, потому что Джозефов много, а Редьярд – один. Киплинг.
Его отец, йоркширец Джон Локвуд Киплинг, был художником-оформителем; мать, Алиса МакДональд – старшей из четырёх сестёр МакДональд, самых завидных шотландских невест 1860-х. Одногодки (Алиса на 3 месяца старше Джона), они познакомились в 1863 году в Стаффордшире, где он проектировал фронтон местного института в стиле венецианской готики, недавно введённой в моду Джоном Раскином. Они оба дети священников-методистов. Он умный и красивый, она – ещё умнее и, конечно же, красивее ("...на бледном лице, обрамлённом густыми тёмно-русыми волосами, огромные серые глаза, от которых невозможно оторваться«)... Слово за слово, и он приглашает её на выходные за город, на искусственное озеро, созданное 85 лет назад как часть системы каналов в этой одной из самых индустриализованных областей Англии. С тех пор, как рядом с озером прошла ветка железной дороги, соединяющая Бирмингем с Манчестером, это место стало весьма популярным для загородных прогулок и пикников среди представителей викторианского среднего класса. Там же следует признание в любви, положительный ответ и благословение родителей. 18 марта 1865 года их венчают в Кенсингтонской церкви в Лондоне. Обычная викторианская история.
Озеро Редьярд в наши дни
Беда в том, что у молодой семьи нет средств на поддержание достойной их положения жизни, ведь Англия всё ещё не вышла из депрессии, вызванной кризисом перепроизводства в текстильной промышленности и усугублённой гражданской войной в США. Ответ на эту беду у молодой четы Киплингов столь же викторианский: уехать туда, где есть спрос на образованных людей, а стоимость жизни намного ниже – в Индию.
Конечно же, их немного пугала перспектива жизни в колонии, где ещё 8 лет назад белых людей резали, как скот, а младенцев поднимали на штыках перед тем, как надругаться над их матерями, но знающие люди успокоили: в отличие от мятежного президентства Компании в Бенгалии, Бомбей остался верен Короне, а теперь, после Акта о Лучшем Управлении Индией 1858 года, всё устаканилось, всё под контролем. Место жадных и недальновидных торгашей из Ост-индской Компании заняли имперские чиновники, страной правит генерал-губернатор, а чтобы избежать былых злоупотреблений, приведших к мятежу, их действия контролируют из Лондона государственный секретарь по делам Индии и специальный Совет, состоящий из 15 сведущих в местных делах лиц. В общем, в Бомбее всё спокойно.
Лев – символ британской Короны, бенгальский тигр-людоед – символ кровожадных индийских царьков, белая женщина с ребёнком символизирует сама себя
Да, Британцы сделали серьёзные выводы из Великого Мятежа.
В первую очередь, были отброшены популярные прежде вигские рассуждения о том, что достаточно материально облагодетельствовать туземцев, показать им все преимущества европейского образа жизни, и те с радостью примут власть своих старших белых братьев. Дудки! Компания раздала землю смещённых раджей крестьянам – и что? Как только несколько нечистоплотных мерзавцев, апеллируя к примитивным народным суевериям, призвали резать всех британцев – что сделали невежественные массы? Правильно, эти неблагодарные твари тут же поддержали своих царьков и деспотов. Урок был усвоен, и теперь чернью должны были править индийские махараджи, бывшие ситуативные союзники по дерибану наследия Великих Моголов. Конечно же, власть оставили только верным принцам, тем, кто не поддался соблазну и не покинул британцев в тяжёлую минуту. Некоторых за особые заслуги даже возвысили больше прежнего.
Британский Радж (так официально назывались владения в Индии и соседних землях) включал 175 княжеских владений, от микроскопических, буквально на одну усадьбу, до огромных, вроде Кашмира или Хайдарабада, а численность княжеских армий (350 000 человек) превышала коронные вдвое.
Однако... доверяй, но проверяй. При каждом князе числился британский эмиссар, а самих князей раз в год вызывали на ковёр. Нет, никаких унизительных процедур с ними там не проводили, наоборот, хорошо кормили и поили, говорили приятные слова насчёт „лучших друзей белого сахиба и его королевы“... а потом приводили на огромное поле, где заставляли смотреть парад британских войск с демонстрацией новейших орудий массового убийства. Намёк был вполне прозрачен, и большинство махараджей предпочитало гарантированные им генерал-губернатором вкусный обед и полное своевластие в своих уделах.
На смену подавлению силой и деньгами пришло подавление величием. Теперь каждый британец в Индии обязан был выглядеть и действовать как бог – естественно, не Христос, а один из суетных и несуществующих туземных богов. И в этом аспекте провозглашение в 1876-м Виктории императрицей Раджа (и коронация in absentia, в 1877-м) имело для местных куда больший смысл, чем для британцев. Нет, конечно же, избиратели Дизраэли в метрополии были в восторге, но для них это было лишь приправой к и так ощутимому величию их страны, в то время как для жителей Раджа это означало, что они теперь являются подданными монарха, превосходящего по всем параметрам любого из местных и соседских правителей; даже место обычного генерал-губернатора занял вице-король – а это уже совсем другой уровень.
Уже в начале XX века этот тренд достиг максимума: в честь умершей императрицы в Калькутте, тогдашней столице Раджа, был разбит названный Мемориалом Виктории огромнейший парк, сплошь уставленный статуями вполне имперского вида, символизирующими и подавляющими: различные ипостаси покойной королевы, аллегории Матери, Защитницы и Империи, и конечно же львы. Львы повсюду: перед каждым „белым“ зданием, на каждой стене, в каждом ресторане.
Имперский лев был повсюду
Тогда же, в 1911-м, была основана новая столица Раджа, Нью-Дели – „белый“ город, созданный рядом со старинной столицей Великих Моголов исключительно как административный центр „жемчужины британской империи“.
При всей подчёркнутой нелюбви современных индийцев к имперскому прошлому, парк остаётся одним из самых посещаемых мест в Калькутте, а памятник Виктории на фоне величественного дворца – обязательным пунктом для селфи
Во-вторых, британцы чуть ли не законодательным образом закрепили парадигму „разделяй и властвуй“. Реализовано это было путём специализации народов по профессиям: сикхи, раджпуты и гуркхи – воины, маратхи – торговцы, мусульмане – тоже годятся на войну... (Если вас смущает, что народы идут вперемешку с религиями, то не удивляйтесь – так была устроена Индия). Кастовая система этому помогала. А индусы... индусы – самые лучшие работники. Самые лучшие из недолюдей. Им даже можно поручить такие сложные процессы как прокладка железной дороги... И сотни тысяч индусов отправляются во все уголки Империи (разве что кроме Канады... пока что) в роли самых исполнительных и послушных слуг на её великих стройках, плантациях... Кто добывает каучук в Малайзии? Индусы. Кто прокладывает железку в Кении? Индусы... (Которые потом, когда эти страны получат независимость, ломанутся в Британию – метрополию, ответственную за их судьбу... Ох, не будем говорить о грустном, тем более, до этого печального момента ещё целых сто лет...). Рассуждения эти сопровождались ссылками на свежайшие научные исследования по френологии, расоведению и изучению национальных характеров.
В-третьих, было принято решение больше не играться в культур-триггерство. Туземцы хотят жить в грязи и почитать своих бездушных идолов – им же хуже. И если у вас там начнётся голодуха или эпидемия – пеняйте на себя, мы вам предлагали жить по-европейски... К тому же, самые вызывающие из традиционных обычаев уже успели запретить и частично искоренить при Компании. К их числу, например, относилось убийство девочек (потому что душа индуса сможет переродиться только после рождения сына, а девочки – это лишние рты и будущие расходы на приданое). Или вот ещё милый обряд сати: „добровольного“ восхождения вдовы на погребальный костёр своего мужа. Когда жестокие европейцы встретили сопротивление местных, считавших такой запрет покушением на саму основу индийской духовности, один из бездушных сахибов ответил легендарной фразой: „Ваш обычай – сжигать вдов, наш – надевать за такое петлю на шею и вздёргивать на ветке. Давайте следовать обычаям вместе.“ Почему-то после этого сати прекратились. По крайней мере там, куда падал взгляд сахиба.
Надо сказать, что в смысле юридических практик британцы часто умудрялись совмещать худшие стороны местных законов и англосаксонского права. Например, запрет женщинам большинства каст открывать лицо посторонним или называть вслух имя своего мужа (что означало невозможность свидетельствовать в суде) никто не отменял, зато согласно пуританским нормам викторианской Англии все жёны, кроме первой, а также их дети (напомним, что в Индии жили миллионы мусульман и в разы больше индуистов, для которых многожёнство было нормой) теряли всякий официальный статус и, следовательно, право наследования и вообще имущественные права в рамках семьи.
Кстати, не только индусы перенимали обычаи европейцев – культурный обмен был двусторонним. Например, именно из Индии пришла мода на знаменитые британские коротко подстриженные газоны (для того, чтобы в них не прятались змеи) и обычай пить чай с молоком, до сих пор удивляющий всякого континентального европейца. И конечно же от индийских воинов по Империи распространилась мода на главный признак мужественности – мощные, нависающие над верхней губой и расползающиеся на пол-лица усы. (Если кто смотрел сериал The Crown о молодых годах королевы Елизаветы II, то наверняка вспомнят отвращение, которое она испытывала к „этим мужчинам с усами“, символизирующим старую Империю).
Эта фотография солдат Оклендского 58-го полка Её Величества была сделана между 1848 и 1854 годами
И не следует забывать о демографии. В 1861 году в Индии на 200 с лишком миллионов местных насчитывалось всего 125 000 белых, из которых 84 000 были солдатами и офицерами. Конечно же, под „белыми“ подразумевались дети от законных браков, для чего от обеих сторон требовалась сущая мелочь – быть христианами. И если в случае европейцев мужского пола это условие практически всегда (за исключением очень редких иудеев) выполнялось автоматически, то с местными „жёнами“ такое было скорее исключением: их часто покупали, дарили, крали или попросту насиловали, а в таких актах церковь была вовлечена на удивление редко. И за две сотни лет пребывания на просторах индостанского полуострова белых сахибов одна и та же история повторялась сотни и тысячи раз: их верные жёны вели хозяйство и учили белых детей быть истинными христианами где-то на промозглой родине, а тем временем местные красавицы „биби“ приносили им сыновей с темноватой кожей и голубыми глазами, а те вырастали в статных красавцев с горбатыми носами, рыжими усами и непередаваемым калькуттским акцентом. И хотя официально по документам они числились туземцами, но все всё на самом деле знали (немалая часть недвижимого наследства оставалась отпрыскам после удаления их любострастных отцов на покой в Англию), и эти амбициозные дети двух миров, называемые сбивающим нас с толку словом „евразийцы“, составляли одну из немногочисленных контактных прослоек, через которую мир белых пришельцев получал возможность проникнуть в реальную жизнь покорённых ими земель.
Но долго так длиться не могло – Империю (то есть кабинетных чиновников в Лондоне) стала всерьёз беспокоить ситуация, когда на тысячи квадратных миль приходилось буквально несколько англосаксонских протестантских чиновников, вынужденных в большинстве дел по управлению „жемчужиной Короны“ полагаться на местных – коварных и двуличных. Государство стало поощрять миграцию из Британии в Индию, причём не только молодых специалистов, но и незамужних девушек (чьей единственной профессией, предусмотренной тогдашними нравами, было замужество, то есть домохозяйство и взращивание верных детей Короны и Церкви).
И тысячи скромных, но идейно стойких девушек, которым ничего не светило на родине, получали за счёт государства билет в один конец, до Индии. Более половины из них на протяжении первых же лет умирало от укусов змей, отравления непривычной водой, малярии и прочих невиданных в родном Эссексе болезней, но оставшиеся викторианские невесты, получившие в Индии общее прозвище мемсааб ("мэм» – стандартное обращение к замужней белой женщине, «сааб» – притяжательное от «сахиб», в общем «самка белого человека»), стали настоящей опорой Империи в далёких краях. При первой же возможности они устраивали подальше от грязных и суетливых восточных городов своё собственное хозяйство, милый коттедж в холмах, как на родине (с той лишь разницей, что на родине им бы не хватило и десяти жизней, чтобы купить такой), бунгало с девизом «мой дом – моя крепость!».
Бунгало 1880-х. Что иронично, название происходит от слова «бенгальский»
В качестве бесплатного довеска эти стойкие духом женщины привозили на новую родину и все предрассудки метрополии: разделение на две нации – джентльменов и черни, и укоренившиеся уже дома представления о своём расовом превосходстве. И если вы думаете, что империализм проникал в массы через лекции Раскина или эссе Карлайла, то вы серьёзно ошибаетесь. Происходило это даже не посредством газет, как может заподозрить современный человек, наслышанный о всемогуществе масс-медиа. Настоящий фронт наступления на умы британцев проходил через книги советов вроде «Полного сборника наставлений для британской домохозяйки„, где рецепты приготовления курицы перемежались с рекомендациями «обращаться с туземными слугами как с детьми: нежно и спокойно, но с твёрдостью», а способы лечения малярии – с советами посещать церковь в часы, когда крещённые туземцы уже уходят на работу в поля.
Естественно, всё вышеописанное не касалось ирландских отставников и их походных жён неясной, но вроде бы европейской наружности, которые временами решали остаться в далёких землях, но поскольку публика подобного сорта никак не интересовала государственного секретаря по делам Индии, то и мы о них не будем.
Британцы в Радже. Книги вроде "A Few Words of Advice on Travelling and its Requirements Addressed to Ladies" без обиняков давали советы одиноким дамам, где устраивать охоту на мужей. Начинать предлагалось прямо на борту парохода. 28 дней путешествия – достаточный срок для обоюдного выбора
И, конечно же, все эти люди не были злыми. Они не жаждали попирать чью-то волю и пить кровь туземцев. Оно само так получилось, независимо от их личных, в большинстве случаев весьма гуманных настроек. Просто у них были дела, были заботы, были амбиции и была необходимость как-то переживать трагедии – и в этом процессе, который для краткости называется жизнью, всё время приходилось расставлять приоритеты и жертвовать чем-то, чтобы получить что-то другое. И чисто статистически жертвами становились интересы и желания тех, кто был с тобой другой религии, другого языка и другого цвета кожи. А статистика – это такая страшная сила, которая вершит чудеса, но попутно размазывает всё: и судьбы, и жизни, и... ответственность. Если один человек кидает в другого камень, то всем ясно, что он делает это со злым умыслом; а если тысячи людей, проходя по мосту, не глядя сбрасывают вниз по камушку, и один из них убивает сидящего там рыбака – кто виноват? Ведь никто даже не знает, чей камень стал смертельным для бедняги... Вот так и каждый из «белых сахибов» по отдельности не хотел ничего плохого индусам, а все вместе они построили машину, унесшую жизнь миллионов. И никто не виноват – просто так получилось.
Да, но что же это у белых людей за дела были такие, раз совесть их оставалась чиста даже при новостях о миллионах умерших от голода то ли дикарей, то ли детей? Да так, обычные забавки белых людей. Они строили школы и учили туземцев по европейским программам (иногда светским, иногда христианским – как всегда первую скрипку в этом играли католики). Открывали публичные больницы и проводили массовые кампании по вакцинации от оспы и других смертельных болезней (за что, естественно, были постоянно обвиняемыми в специальном их распространении). Создавали музеи искусств, в которых собирали самые красивые творения со всей Индии, чтобы любой мог прийти и полюбоваться на них, не пробираясь через джунгли (чем опять-таки возмутили тех, кто считал тяжкий путь обязательной частью просветления). Строили много-много железных дорог, правда, исходя не из экономических, а из стратегических соображений – чтобы иметь возможность быстро перебросить войска для подавления волнений из одной провинции в другую (когда Индия получит независимость, эти дороги, долгие и не всегда проходящие вблизи реальных пассажиро- и грузопотоков, лягут на её бюджет тяжким бременем). И, конечно же, перекладывали с места на место бумаги, потому что документооборот – основа Империи, что бы там не думали военные и филантропы.
Так и создавался «британский мир», в котором не только правили чиновники и военные, но и царствовал подзабытый уже имперский стандарт: левостороннее движение, меры длин и весов, ширина железнодорожного полотна и пятичасовый чай. Что сказать... к концу XIX века половина мировой торговли проводилась в британских фунтах...
Вот в такой мир посреди 1865 года и приехала молодая чета Киплингов.
продолжение следует ЗДЕСЬ
