ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ


Перезимовать Бейхун решил у южных варваров, в родном племени Белых Псов. Был он в племени человеком уважаемым за ум и смелость, и многие считали несчастьем, что он ушел к братьям. И сейчас сам сын князя их племени сопровождал его на охоте и ехал стремя в стремя.

Как известно, варвары – не такие, как люди. Оттого, что они пьют в детстве кобылье молоко, сзади у них растет конский хвост. А чтобы его никто не видел, варвары носят широкие штаны. У Бейхуна не было сзади конского хвоста, но широкие штаны он надел сразу по приезде.

Простые люди племени считали Бейхуна очень удачливым богом, потому что десять дет назад, когда племя только пережило страшный мор и потеряло половину воинов, он не дал Братьям напасть на них. Люди старались коснуться его стремени или достать волосинку, а Бейхун ничего этого не замечал, как и полагается богу. Он часто грустил, сам охотился с соколом, а всю добычу скармливал священным собакам. Бейхун словно чего-то ждал.

И в день, когда выпал первый снег и пора была откочевывать на юг, ему сказали, что его ждет мать.

***

В те времена, когда был еще в провинции Сачкочуань мир, невзлюбил как-то дука Хирхор своего соседа. Написал он тогда жалобу господину наместнику, что сосед тот имеет идеи и дурно толкует государевы указы. Соседа казнили, а семью его Хирхор продал южным варварам – и жену, и сыновей, и дочь. Вот эта девушка и стала матерью Бейхуна, а когда тот вырос, то наказала за позор отомстить. Потом варвар, взявший ее женой, умер, а она стала Видящей племени.

Воины оставили Бейхуна перед входом в шатер, обвитый зелеными побегами шелковой ткани. Внутри было темно, но здесь он не нуждался в свете. Старая женщина сидела в невысоком кресле и ждала. Бейхун подошел к ней, положил голову на колени и начал говорить:

– Я все сделал, мать. Я убил Хирхора, и я расстроил союз правителя Семи Городов с байдурскими храмами. Я обманул государева наместника и затеял бунт в Хольме. Я все сделал, но никто из них не оказался тем, кого я ищу. Что мне делать?

Старая женщина помолчала, а потом ответила так:

– Ты сам знаешь ответ, но боишься его. Впрочем, есть еще один человек, который может тебе подойти. Он князь в байдурской земле. Он умеет ценить власть. Иди к нему.

А потом они говорили еще, но для нашей повести это не важно.

***

На следующий день Бейхун опять отправился на охоту и уехал далеко от стана. Там ждал его подданный владыки Осама по имени Аллануилох. Он склонил перед рыцарем голову и сказал:

– С каждым днем растет мое удивление этим народом. Должно быть, на нем лежит проклятье, ведь его уже убили и погребли, а он все еще жив и страдает. Ну да ладно. Как обстоят дела у почтенного Бейхуна с моим маленьким поручением?

– Господин наместник Шишун готовится к войне, – ответил Бейхун, – но судьба его решена на небесах, и земля байдуров непременно отойдет истинному владыке.

– Хорошие вести – хорошее вознаграждение, – сказал Аллануилох, дал Байдуру тугой кошелек и, поклонившись, ускакал прочь.

Бейхун же рассудил, что от свинца смерть вернее, чем от холода, а золото греет лучше, чем сталь, и в тот же день бежал на север.

***

А с Осамом была такая история. Было раньше царство, и звалось оно по имени своего основателя Хлорией. Могущество его простиралось от моря до пустынь, а столица слыла самым богатым городом в мире. Во дворцах цвели круглый год вишни, и бронзовые павлины с глазами-изумрудами щебетали в садах. И завоевала Хлория и землю Итак, и царство Бут, и королевство Болья, и города Меса, и стояла на пороге провинции Сачкочуань, а соседние владыки боялись, что захватит она весь мир. И вельможи Хлории ходили среди садов в шелках и ферязи и предавались поэзии.

Но время шло, и слабели сердца ее жителей. Потеряли они города Меса, и восстало королевство Болья, и пришлось данью откупаться от царства Бут, и варвары захватили землю Итак, и забыли владыки о провинции Сачкочуань. Засохли сады, отцвели вишни, а бронзовых павлинов продали за долги. И когда пришли воины Осам под ворота столицы, некому было их оборонять. Завоеватели повесили последнего царя на стене и пригрозили сделать так же со всеми, а соседние владыки вздохнули спокойно. Но потом воины Осама завоевали землю Итак, и царство Бут, и королевство Болья, и города Меса, и стали на пороге провинции Сачкочуань. А сами они ходили среди садов и цветущих вишен в тюрбанах и халатах, предаваясь поэзии.

***

Дальше было так. Возвращался из Степи домой воин по прозвищу Муха со своими людьми, а на ногах у них были дырявые сапоги, и был он из тех, кого друзья называли Истинным, а враги – Дурноватым. И вот заметили они вдалеке на кургане огонь и подъехали к нему. У костра сидел человек, и лицо его показалось Мухе знакомым.

– Ты кто такой и что делаешь один в Степи? – спросил его Муха, а тот кивнул на левое плечо и ответил так:

– Зовут меня рыцарь Бейхун, а еду я к своему другу князю Ци.

А надо сказать, что Дырявые Сапоги сильно невзлюбили князя, после того, как тот над ними посмеялся.

– Что ж, если ты не изменник, то поедешь с нами, – сказал Муха, – а если изменник, то останешься здесь.

Бейхун снова посмотрел на левое плечо, а потом прыгнул в горшок со сметаной, но Муха взмахнул саблей, и чары развеялись.

– Глупый ты, раз колдуешь в ночь на праздник Небесного Владыки, – сказал ему Муха.

– Глупый я, раз колдовство мое не удалось, – возразил Бейхун, и никто не мог с ним не согласиться.

Обыскали Бейхуна и нашли кошелек с золотом, а на монетах – лик владыки Осама. Тогда догадались они, что перед ними действительно изменник, и зарубили его, а горшок разбили. Деньги Муха хотел сначала взять себе, но только он притронулся к золоту, как налетела вьюга и начала всех кружить. Понял Муха, что деньги эти неправедные, высыпал их в траву, оставив себе только кошелек, и уехал прочь оттуда, а потом хвастал перед друзьями, что убил самого Бейхуна.

***

Начальник пограничной управы господин бывший королевский ловчий Ваюй Ай-Нара считал, что в государстве не должно быть трех негодяев: господина канцлера, который принял у него взятку и ничем не помог, господина казначея, который описал его имущество, и господина распорядителя дворца, который сослал его на границу с варварской Сачкочуанью. Соображения свои он излагал в трактатах и отправлял в столицу Хиси, но там их почему-то принимали за доносы, а кто же прислушивается к доносам сосланного.

Еще господин Ваюй любил вершить закон и вешать преступников. И правил он в своем уезде так, что всегда ему находилось кого повесить.

А когда в первый день весны ему донесли, что в Сачкочуани убили рыцаря Бейхуна, поскольку тот был шпионом владыки Осама, то Ваюй очень удивился, потому что считал Бейхуна своим шпионом. Гонца он на всякий случай повесил за лживые доносы, а сам приказал разыскать причастных к смерти Бейхуна.

***

Хом сидел в своем доме и пил пиво, когда к нему приехал гость и назвался Бейхуном. Лицо у Хома сразу сделалось как перекисшее вино, он схватил саблю и выскочил на двор. Там у коновязи действительно стояли двое, и обоих он знал.

– Подлый изменник! – закричал Хом. – Как ты посмел приехать ко мне после того, как предал своих братьев!

– Кого я предал? – возразил Бейхун – а это был он. – Наместника Шишуна владыке Осама? Волка коршуну?

– Может и так, – сказал Хом, – но все равно лучше я тебя убью.

– А зачем меня убивать, раз я и так покойник? – возразил опять Бейхун.

Подумал Хом и не стал его рубить, а пригласил в дом.

– Когда ты уезжал от меня, с тобой было трое спутников, – сказал Хом, когда они уже пообедали, – и один из них был шпионом. А куда девался еще один?

– Он подумал, что, взяв мои деньги и назвавшись моим именем, он станет мною, – ответил Бейхун и больше ничего о нем не сказал.

Хом рассказал, что настоятели окрестных храмов снова рассорились, и Бейхун погрустнел. И тогда Хом его спросил, в чем правда жизни.

– Правда в том, чтобы не иметь ни хозяйства, ни дома, ни жены, а иметь соратников и бороться за то, во что веришь, – ответил Бейхун.

Задумался Хом, но спросить, во что верит его гость, побоялся, и это было хорошо для Бейхуна, потому что ответить Хому он бы не смог.

Бейхун гостил в его доме еще три дня, а потом поехал, не сказавшись куда. А Хом пил много пива и думал. Немилы ему стали вдруг его дом, жена, свиньи и соседи, а захотелось сесть на коня и поехать, куда глаза глядят. Так он и сделал.

***

Восставших Хом нашел в городке Виньян, и они как раз пировали по случаю примирения Пайтеры и Кая Красного Петуха и своей победы над отрядом господина наместника Шишуна. И не все были рады, что Хом надел дырявые сапоги. Пайтере не нравилось, что много таких в последнее время присоединилось к движению, и неизвестно было, чего от них ждать. Каю Красному Петуху не нравилось, что Хом был из простых, а голову держал прямо. Муха знал, что Хом был дружен с Бейхуном и боялся мести. Ученый монах Мьясили оскорбился, что Хом не дивится его мудрости. Ваяюю Длинному не нравилось, что Хом был из другого уезда, и некому было за него поручиться, ни свату, ни свояку, ни уездному писарю. А Бою Бараньей Ноге не нравилось Хомово лицо, а нравился его конь.

Но никто Хому ничего не сказал, а стали все говорить о судьбе.

– Судьба нашей земли – в наших руках, – сказал Пайтера. – Костьми ляжем, но освободим ее!

– Я за Родину не пожалею ни земли, ни добра своего, – сказал Кай Красный Петух.

– Я за родной народ не пожалею сыновей своих, – сказал Ваяюй Длинный.

– Я ради свободы готов жизнь отдать, – скзаал Луяюн.

– Я своих рук не пожалею для родного дома, – сказал Зиной.

– Я душой поступлюсь ради дела, – сказал Мьясили.

– А я для победы пожертвую своим конем, а таких коней во всей провинции нет, – сказал Бой Баранья Нога, и все подивились его самоотверженности.

Потом восставшие накормили до отвала офицера, который командовал отрядом наместниковых слуг, и посадили его на кол, потому что все государевы люди отъелись на байдурских харчах, и время было их вознести поближе к небу.

На следующее утро восставшие разъехались по домам с награбленным, а Хома отрядили следить за войском господина наместника Шишуна.

***

Господин наместник Шишун тем временем собрал войско и перешел Синюю реку. Вперед он выслал отряд наемников, а с ними своих верных слуг, чтобы из предводителю не вздумалось вновь сговориться с восставшими. Отряд этот искал Пайтеру, который сидел в городке Виньян и созывал под свои знамена сторонников Дырявого Сапога. Искал его этот отряд и почему-то не мог найти. Рыскали по всем окрестным деревням, добыли много славы, обогатились изрядно, а найти Пайтеру не смогли.

У Хома было совсем немного людей, но, в отличие от многих прочих, надевших дырявый сапог, искали они не золота, а правды, и многие из них были в прошлом крестьянами или простыми горожанами. Они ехали по земле Сачкочуани три дня и ни в одной деревне не видели живого человека – если кто и уцелел, так прятался от любого, конного ли, пешего ли. Восставшие видели это, и сердца их полнились яростью.

Когда же встретился им отряд государевых людей, и предводитель его, военный чиновник, предложил разойтись миром, то Хом согласился. Государевы люди стали проезжать мимо, и тогда восставшие накинулись на них и всех до одного перебили, а чиновника утопили в реке, как нечисть. Все награбленное сожгли и поехали дальше.

Наконец встретилась им деревня, где были еще крестьяне, хоть и напуганные, но живые. Хом приказал располагаться на ночлег и ничего у крестьян не брать. Дисциплина у него в отряде была жесткая, и восставшие сами казнили всякого, кто вздумал бы грабить простой народ. Крестьяне подивились да и устроили гостей на ночь.

А Хому в ту ночь приснился плохой сон, будто сидит он в камышах, прячется от варваров, а те ходят с острогами и приговаривают: «Ничего, сейчас словим мы этого осетра да и зажарим. Будет что богу поесть, а то сейчас на столах одна человечина – боги гневаются.» А тут один из варваров и кричит: «Да вот же он!» – и заносит над ним острогу. Проснулся Хом – а над ним стоит староста и замахивается ножом. Хом перехватил его руку да и повалил на пол. Покатались немного, и староста оказался сверху. Тогда Хом саданул его по колену и вывернулся, а пока староста подымался – ударил его по затылку так, что тот потерял сознание.

Оглянулся Хом и закричал: «К оружию!» Восставшие повскакивали, кто еще был жив, похватали оружие и многих крестьян порубили.

На утро Хом допрашивал на дворе связанных крестьян. Вокруг стояли восставшие, и глаза у них были страшными.

– Зачем вы напали на нас? Ведь мы вас не тронули, – спросил Хом.

– Ах, господин, – староста упал на колени, – нет сейчас зверей страшнее, чем воины. Они всех грабят и убивают, а потом едут дальше, и за их спинами растут лишь виселицы. Но самые страшные из них подобны вам. Они приходят и ничего не берут, а стоит нам успокоиться, как они налетают и грабят все подчистую. Вот мы и решили, что лучше таких, как вы, убивать самим. Может это и грех, но умирать, как скотина, – грех больший.

Плюнул Хом и приказал старосту повесить, а остальных отпустил.

С тех пор, ночуя в какой-нибудь деревне, Хом всегда брал заложников.

***

Князь Ци был человеком суровым, но справедливым, свитым из каленой проволоки, быстрым, как змея, осторожным, как кот, – справедливый государь назначает такого инспектором, а слабый – палачом, – в землях его стройно произрастала пшеница и плодились тучные стада, никто не мог произнести худого слова невозбранно, и даже свиньи в загоне хрюкали в унисон.

Когда приехал Бейхун, князь пригласил его в обеденный зал и ел с ним как с равным, потому что уважал смелых людей. Вся посуда в доме была золотой, мебель блестела лаком, а со стен смотрели на князя лики предков.

И когда они выпили уже по третьей, Бейхун спросил князя, почему бы тому не возглавить восстание.

– Нет, я не сделаю этого, – ответил князь.

– Но почему? – удивился Бейхун. – Ведь все знают, что нет человека справедливей вас во всей провинции.

– Нет, – покачал головой князь. – Восставшим нужен не я, им нужно мое имя. А отдать свое имя – вся равно, что отдать душу.

– Вам жалко своей души?

– Нет, мне жалко тратить ее попусту. Если я не соглашусь присоединиться к восстанию, то оно умрет через месяц. Если соглашусь – то через два месяца, а крови будет больше.

– Почему так?

– Потому что многие сейчас ищут предлог, чтобы предать Дырявый Сапог. Если я возглавлю восстание, то они скажут: князь Ци владеет половиной провинции, а хочет завладеть всей.

– Откажитесь от притязаний на власть. Пусть все видят, что вы не хотите ее брать.

– Тогда люди скажут: князь Ци хитрит, зачем ему восстание, как не для власти? Он прикрывается красивыми словами, а хочет достигнуть своих целей.

– Тогда будьте хитрее всех. Присоединитесь к господину наместнику, а во время битвы перейдите на сторону восставших.

– Люди не простят мне такого. Они скажут: князь Ци предал один раз – предаст и во второй.

– Тогда выйдите против всех. Ваша смелость даст вам соратников.

– Люди испугаются меня. Они скажут: князь Ци собрал десять тысяч воинов и хочет стать государем. Нынешний государь слаб и щедр, а этот будет строг и справедлив – зачем нам такой?

– Так зачем же вы вообще живете?

– Нивы колосятся здесь, лишь пока длится моя жизнь, поэтому я хочу жить долго.

– Отчего же все так?

– Потому что край наш подобен людной дороге – все норовят пройти по ней, и всем мешают на ней преграды. Им не нужна плодородная нива, им нужен камень мостовой.

– Тогда прощайте, князь. Но помните, что из камня родится песок, а из песка – плодородная нива.

– Буря – успокоение для корабля, когда в смятении сердце его капитана, – ответил стихами князь и провел Бейхуна до порога.

***

Бейхун выехал за ворота и дал коню шпоры. Скакал он долго, скакал вдоль полей, покрытых золотыми колосьями, мимо зеленых прудов и синих рощ, а потом выехал в дикий лес, остановился и заплакал. И на плач его сошлись звери со всей земли байдурской и принесли каждый, что мог: лисица – вдовьи причитания, барсук – сиротское горе, медведь – списки невинно убитых, сокол – безнадежность и отчаянье. И сели они рядом и стали плакать вместе с ним, и от их плача горевали Небеса и рыдали боги. А слезы падали на землю, и от этих слез случилось в тот день чудо – зазеленели осенью деревья и послышалась в небе лебединая песня.

***

А через месяц сошлись в битве восставшие с войском господина наместника Шишуна, и многих, кто хвастался на пиру в Виньяне, не было рядом с Пайтерой, а были они с другой стороны и носили красные сапоги с хольмской вязью. Был там Кай Красный Петух, и Ваяюй Длинный, и Бой Баранья Нога, и многие говорили, что пожалел он своего коня. А Луяюн остался дома и не присоединился ни к кому.

И сказал тогда Муха Убийца Бейхуна:

– Немного нам осталось в этой жизни – только погибнуть.

Так оно и случилось.

После победы господин наместник Шишун приказал привести к себе Хома и спросил:

– Зачем ты дрался против законной власти государя Неба и Земли?

– Потому что вера ваша чужая и правда чужая, и неугодны они Господу.

– Отрекись от своей ереси, от своей измены, и ты сохранишь жизнь.

– Я уже умер, – ответил Хом, – только ты заслоняешь мне небо.

И тогда господин наместник приказал повесить его рядом с Пайтерой, и многие удивились такой чести для простолюдина. А Зиною приказал он отрубить руки, отчего тот умер, и простые люди его жалели и долго вспоминали, хоть при жизни был он плохим человеком.

Так закончилось восстание Дырявого Сапога.

***

А что было дальше? Господин наместник Шишун вернулся в Хольм и устроил великий праздник для всего народа. Вельможи байдурские и простые люди восторгались его щедрости и признали своим господином. На пиру посадил он рядом с собой предводителя наемников, назвал братом и отравил. Но самого Шишуна вскоре сместили, вызвали в столицу и казнили за хищения. Город горевал, как горюют по умершему богу, а больше всех горевала купеческая жена. И от горя такого Хольм восстал. Государевы войска подошли к его стенам и осаждали три месяца, а потом взяли и сожгли дотла. Управу разрушили, а всех ремесленников увезли в столицу. Вельможи байдурские и даже простые люди сочли себя оскорбленными и стали против государя злоумышлять.

А потом пришел на байдурскую землю человек по имени Палья с войском хисийским, и снова началась война. Но все это было позже.

***

Ваюй Ай-Нара в молодости считался весьма способным учеником, заслужил немало похвал от учителей и даже написал трактат о едином и нерушимом. Но выше головы не прыгнешь, время прошло, а кроме блеска талантов от Ваюя никакой пользы не было, и тогда его назначили чиновником в пограничный с Сачкочуанью уезд, где тот захирел и стал сомневаться в единстве и нерушимости. А когда в столице узнали, что Ваюй берет взятки, не делясь ни с кем, и покровительствует врагам Хиси, то стали сомневаться и в блеске его талантов.

И вот однажды ночью явился к нему человек, с виду – подданный государя Неба и Земли, но в хисийском платье – желтый кафтан и сапог с пряжками, шапка мехом навыворот и синие шаровары. Назвать себя отказался, а сказал так:

– Едет к тебе шпион от господина наместника Шишуна, а звать его Бейхун, и много он нагрешил перед Богом.

– Не может такого быть! – удивился Ваюй Ай-Нара. – Бейхуна убил Муха Дырявый Сапог!

– Не знаю ничего о Мухе, кроме того, что погиб он месяц назад, а Бейхун только недавно приехал из Степи.

Поехали люди Ваюя и действительно словили человека, а спутник его бежал.

Когда привели его, вышел Ваюй, посмотрел и говорит человеку:

– Ты мне соврал. Это не Бейхун.

– Как же не Бейхун! – возмутился человек. – Я ли не запомнил того, кто выстрелил мне в лицо!

– Ты врешь! Повесьте его, – казал Ваюй.

А сам Бейхун вел себя не так, как ведут пойманные шпионы, а как лицедей, призванный сыграть пойманного шпиона, и когда государевого человека повесили – тоже не удивился.

– У меня вести из страны Неба и Земли, – сказал он Ваюю, когда тот подошел к нему со своими людьми.

– Мне не нужны твои вести, – сказал Ваюй. – В темницу его.

Бейхуна ударили чем-то по голове, и больше он ничего не сказал.

***

А на следующий день Бейхуна повесили на площади перед управой. Но прежде, ночью, Ваюй пришел к нему в темницу. Он всегда поступал так из простого соображения: если преступник раскаялся, то ему будет кому излить душу, а если упорствует – то присутствие казнителя усугубит его страдания.

– Зачем ты пришел? – спросил Ваюя Бейхун, когда факел осветил его лицо.

Ваюй удивился – словно он должен отчитываться в своем доме перед кем-то, кроме небесного управителя или инспектора.

– Знаю, хочешь мне что-то сказать, – продолжил Бейхун. – Не трудись, я знаю, что проиграл, и хочу уйти.

Тут Ваюй понял, что пленник бредит. Слишком сильно, наверно, ударили его по голове.

– Я пришел сказать, что тебя казнят как шпиона государя Неба и Земли.

– Ты – меня? – Бейхун рассмеялся, не открывая глаз. – Ты – лишь капля в реке. Но вас слишком много. Разве может вырасти лед там, где крутится водяное колесо? Разве может вырасти государство там, где люди падают, лишь только поднявшись? Эта земля устала от меня.

Ваюй испугался, что духи, с которыми разговаривает Бейхун, переселятся в него, и ушел.

А когда Бейхуна вешали, на солнце набежало облако, народ испугался, что это была его душа, и она полетела к небесному упорядочителю жаловаться на неправедный суд. Может, оно так и было. Ваюй же долго смотрел, как раскачивается тело Бейхуна, а потом уехал. Через три месяца он погиб в сражении с южными варварами, и никто не спел о нем песню.

Ночью же Качка – товарищ Бейхуна, снял его тело с виселицы и сказал:

– Ну что, Байда, убедился, что твое обещание исполнилось?

– Да, – ответил Байда. – Ты сослужил свою службу, чорт, и можешь уходить в Ад.

– Ты плохо думаешь о бесах. Разреши мне остаться с тобой, – сказал чорт, а потом прыгнул к нему карман.

Потом тучи опустились ниже тумана, и на них выпала роса, чорт собрал ее в мешок, они сели на белое облако и полетели из города. А вернулись они в другое время и под другими именами.