Abstract
О Луне из сыра, о князе из грязи и о диалогах из заточения
Если бы Галилей сумел сохранить расположение отцов этой коллегии, он жил бы на свободе, пользуясь славой, не было бы у него никаких огорчений и он мог бы писать по своему усмотрению о чём угодно — даже о движении Земли
(с) Христофор Гринберг, учёный иезуит
Берегитесь, теологи, желающие сделать из вопроса о движении или покое Солнца и Земли догмат веры… Вы сами создаёте почву для ересей, считая без всякого основания, что Писание гласит то, что вам угодно, и требуя, чтобы люди знающие отрешились от собственного мнения и неопровержимых доказательств
(с) Галилео Галилей
Галилео, сын музыканта Винченцо Галилея, вовсе не был наивным простачком. Не был он и фанатиком вроде Джордано Бруно. Не был авантюристом, алчущим внимания простаков и лёгкой наживы. Он был вполне рассудительным и довольно конформистски настроенным светским человеком, обременённым долгами и двумя сёстрами на выданье, живущим в грехе, невенчанным, с любимой женщиной и воспитывающим трёх детей. Что не мешало ему радоваться жизни в меру возможностей.
Правда, у него были специфические вкусы, и не все его понимали. Он любил находить новые вещи, новые идеи. А ещё он любил спорить и побеждать в спорах. Более того, он любил не просто быть правым. Он любил убеждать, что он прав. Чтобы оппонент уважительно кивнул головой и понял, почему правда на стороне Галилея.
Вот такой грязный извращенец.
Молодой Галилео. Прозвище «Задира». Отец тщетно ждал, что тот закончит медицинский факультет и сможет вытянуть семью из долговой ямы
К тому моменту Галилей уже не просто знаменитость, а суперзвезда. Он выпустил трактат о движении, в котором очень язвительно отзывается об аристотелевской концепции. Послушать его лекции по математики съезжаются из многих городов не только Италии, но и всей Европы. Он составляет удачные гороскопы (а инквизитор Падуи, к которому поступил донос в занятии этим богомерзким делом, попросту положил его под сукно... поскольку и сам пользовался услугами лучшего звездочёта республики). Он узнаёт о голландской новинке под названием телескоп, самостоятельно изготавливает его и первым догадывается посмотреть через трубу не в соседнее окно, а на Небеса. Ангелов он там не обнаруживает, зато видит на Луне горы, осознаёт, что Млечный Путь – это скопление мириад звёзд, а в 1609-м делает и вовсе уникальное открытие – четыре спутника Юпитера!
Слава Галилея перехлёстывает через край, и он один за другим делает новые телескопы: на продажу богатым умникам и в подарок сильным мира сего (несколько штук идёт прямиком в венецианский сенат).
Два телескопа Галилея, которыми пользовался он лично
За год до визита в Рим Галилей меняет безопасную, но малоприбыльную позицию профессора математики в Падуе (Венецианская республика) на престижное и малообременительное место придворного советника тосканского герцога. Дело в том, что на нём, старшем сыне в семье, после смерти отца до сих пор висят огромные долги, связанные с необходимостью воспитать младшего брата и выдать замуж двух сестёр – нужно как-то зарабатывать.
И вот теперь новый этап – сама римская курия! Авторитеты в вопросах Веры и Знания! Учёнейшие люди христианского мира! Некоторые из них даже открыто обсуждают, крутится ли Венера вокруг Земли или вокруг Солнца. Разве они не поймут величия его открытий?!
Галилея представляют Папе Павлу V, и тот с высоты Святого Престола милостиво кивает головой забавному смертному с окладистой бородой и тревожными глазами. После этого почётного гостя препровождают на балкон, и там кардиналы принимаются обсуждать проблемы греховности телескопической трубки с двумя линзами. Через два часа, подобно толкиновским энтам, они приходят к выводу, что Галилей – точно не орк добрый католик. Ещё часик-другой уходит на учёный диспут о дозволенности смотреть через увеличительное стекло на Небеса, но и тут не находят потенциальной лазейки для Дьявола.
За этим увлекательным делом наступает ночь, и Галилей нетерпеливо предлагает таки направить телескоп на полную Луну. Все по очереди смотрят, а потом озадаченно переглядываются.
– Ну, теперь вы видите! Там горы! На Луне!
– Кхм... – смущённо отвечает 73-летний Клавий, по-прежнему самый авторитетный астроном Папского двора. – Что-то у меня зрение плоховато, да и голова болит щуриться в глазок... А вы что видите, коллеги?
– Мы видим изображение, формально отвечающее представлениям о горах, – осторожно отвечают авторитетные католические умы.
– Да нет же, это ведь горы! – пытается убедить их Галилей. – Понимаете, как на Земле!!! Значит на Небесах есть тела, подобные Земле!
...порыв ветра приносит на балкон запашок подгорелой человечины со стороны Кампо веи Фиори... или так кажется некоторым присутствующим, кто поумнее. Некоторые посматривают в сторону старого кардинала Беллармино: как он отреагирует?
Но Роберто спокоен, как дохлый лев. Старому иезуиту очевидно, что здесь даже не пахнет ересью, богоборчеством и прочей уголовщиной. Ну, увидел горы в трубу, ну на Луне – Господь не против такого. А дальше – дело техники, как это согласовать со Святым Писанием. Впервой что ли... Было бы желание.
– Спасибо вам, доктор Галилей, за интересный опыт, – вежливо отвечает один из кардиналов и с улыбкой предлагает перейти к столу с закусками.
Нема ніяких слонів. Брехня то все... Казочки діда Панаса...
Галилей уезжает из Рима в полной уверенности, что он сделал первый шаг для переубеждения своих оппонентов. Просто им надо дать время, дать возможность примириться с неоспоримыми фактами, привести их в согласие с собственной совестью. Разве можно винить учёных за отсутствие поспешности в таких важных делах?
Уже в 1613-м он издал открытое письмо, в котором прямо сказал, что Святое Писание не имеет силы, сравнимой с наблюдаемыми фактами, и книгу «О солнечных пятнах», где поставил Коперникианскую систему выше Птолемеевской, а ещё через два года и вовсе обнаглел до такой степени, что напрямую обратился в папскую канцелярию с предложением обнародовать официальное отношение Священного Престола к гелиоцентризму.
Ответ пришёл феврале 1616-го, но не тот, которого ожидал Галалей. В письме, отправленном от имени центрального офиса инквизиции в г. Рим, предлагалось явиться по указанному адресу для дачи показаний в деле о ереси.
Там его ждал инквизиционный суд, который призвали возглавить, конечно же, самого известного и знающего специалиста по упрямым учёным, многоопытного кардинала Беллармино. Тот не без сарказма сообщает обвиняемому, что его прошение рассмотрено, и Святой Престол выражает своё отношение к гелиоцентризму: в соответствии со статьёй 103 пунктом 5 Книги Псалмов, статьёй 1 пунктом 5 Экклезиаста и статьёй 10 пунктом 12 Иисуса Навина, всякое утверждение о нахождении Солнца в центре мира является опасной ересью. Похабная писанина Коперника вносится в индекс запрещённых книг, «чтобы никто отныне, какого бы он ни был звания и какое бы ни занимал положение, не смел печатать их или содействовать печатанию, хранить их у себя или читать».
А к вам, товарищ Галилей, у нас следующий вопрос: поддерживаете ли вы левоуклонистское движение неразумного брата Николы из Торуни или чистосердечно раскаиваетесь в заблуждениях?
Галилей смотрит в добрые глаза судьи, отправившего на костёр Ноланца, и понимает, что не готов отказаться от жизни ради убеждений.
– Вот и хорошо, – кивает Беллармино. – Распишитесь здесь и здесь, вы свободны до особых распоряжений.
Про себя Беллармино благодарен Галилею, что тот не упорствовал. Беллармино стар. Ему 75, он хочет уйти в мир иной без тревог. Ему не надо этих ваших глупостей с казематами, угрозами пытки, запахом страха и прочей телесной гадостью.
Через несколько дней, по указанию Папы, кардинал приглашает Галилея к себе в дом для дружеской беседы.
– Я всегда восторгался вашими талантами, – снисходительно говорит вчерашний судья Галилею. – Ваш разум, ваши мысли, ваши достижения – они могут стать непревзойдённым украшением христианской веры и привести людей к Спасению. Да, я понимаю, многие на вас злы, но такова уж человеческая природа. Работайте и дальше во славу Господа. Вы можете – и должны! – создавать новые инструменты, смотреть на Небо и на Луну, открывать новые спутники и звёзды... Мир, Богом сотворённый за шесть дней, содержит бесконечное количество тайн и загадок, и мы, разумом своим пытаясь постичь их, тем самым приближаемся к Нему.
Галилей вежливо кивает.
– Однако, – Беллармино печально вздыхает, – не следует забывать, что разум наш убог и бессилен в сравнении с Замыслом Его... Помните, модель Коперника – это всего лишь удобный фокус, который помогает вычислениям, а вовсе не истина. И ваши интерпретации наблюдаемого, достопочтенный Галилео... Мне порой кажется, что гордыня побеждает в вас добродетель и заставляет сомневаться в Слове Божьем...
– Ваше Преосвященство, я никогда не смел бы...
– Не оскорбляйте меня и себя ложью. Вы уже поставили свой разум выше Святого Писания, взявшись судить о движении небесных тел на основании отрывочных наблюдений.
– Но ведь моя модель объясняет смену фаз Венеры!
– Модель Тихо Браге тоже может это.
– Но по Браге для этого требуется больше допущений!
– Господь волен вводить в системы уравнений столько факторов, сколько угодно будет Ему. У вас есть две модели, и обе несовершенны. Поэтому при расхождении между ними следует выбирать ту, которая полнее описывается Святым Писанием.
– Но ведь это может быть неправда!
– Что можете знать о Небесных Законах вы, несколько раз посмотревший на небо через свои несовершенные орудия, достопочтенный Галилео? Откуда такая самоуверенность? А? Гордыня, гордыня... Напоминаю, вы не безгрешны, и мы тут на ваши проступки глаза приподзакрыли, а ведь можем и приподоткрыть.
Галилео промолчал.
– Кстати, вашу книгу о солнечных пятнах пока что решено не вносить в запретный индекс. Правда, некоторые формулировки следует уточнить. Наш цензор радостно поможет вам в этом... Да, ещё, у меня есть для вас приятный сюрприз, Его Святейшество удостаивает вас чести личной аудиенции через две недели. Подумайте, что вы ему скажете. Всего хорошего.
После 45-минутной прогулки с папой Беллармино ещё раз встречает Галилео и передаёт письмо, в котором подтверждает, что прегрешения пизанца несущественны и не требуют публичного покаяния. Оно предназначено для местных церковных властей, которые могли из излишнего рвения наломать дров. Старик Беллармино ещё не знал, что этим письмом спасает жизнь Галилею дважды.
Больше они не видятся. Через пять лет утомлённый жизнью Роберто уходит в мир иной, а ещё 300 лет спустя удостаивается канонизации.
Папа Павел V (1605–21), бывший кардинал Камилло Боргезе (1550). Непоганий папа, як на свої гроші
Успокаивается ли Галилей? Конечно же нет! Его распирает, он не может молчать о том, что видит и что думает, но и в инквизицию подпадать тоже неохота. Приходится работать осторожно, прибегая к эзоповому языку.
ОК, мне запретили говорить о гелиоцентризме?.. Тогда обсудим причину, по которой Земля не может находится в центре мира – развенчаем ошибки Аристотелевского представления о движении. И тогда уж все поймут...
А в Европе тем временем начинается Тридцатилетняя заварушка. Протестанты выкидывают католиков из окон, католики режут протестантов, все жгут ведьм и грабят холопов. Католическую Италию эта пошесть до поры до времени обходит стороной, если не считать вялотекущей войны с Францией, возглавляемой не менее католическим кардиналом Ришельё.
Вскоре после смерти Беллармино к Галилео во Флоренцию заглядывает его фанат, баловень судьбы, флорентиец, кардинал Маффео Барберини, практически ровестник (на 4 года младше), выпускник иезуитского колледжа, талантливый математик и поэт. Они ведут вежливые беседы на философские темы, обсуждают Аристотеля и принципы научной методологии. Оба знают, что ходят по минному полю, поэтому некоторых тем не касаются, да и вообще осторожно подбирают слова.
Галилей и Барберини, сцена из пьесы «Два флорентийца» Ричарда Н. Гудвина
И вот в 1623-м старый Павел V умирает, и под именем Урбана VIII на Святой Престол восходит Барберини. Галилей принимает это как сигнал к действию и тут же выпускает посвящённый новому папе трактат «Пробирщик» – изложение основ научного метода и заодно злобную пародию против учёных иезуитов. Новый папа смеётся над выходкой своего кумира и запрещает иезуитам отвечать. Но книгу Коперника из запрещённого индекса всё равно не изымает.
А иезуиты тем временем делают собственные телескопы, направляют их на небо и детектируют ровно в предсказанном месте в предсказанное время спутники Юпитера и лунные горы, а также убеждаются, что Венера, блудница этакая вавилонская, таки прецессирует в прямом согласии с еретическими теориями.
А Галилей всё не утихомирится, и продолжает атаковать аристотелевские представления о движении. В книге «Письмах к Инголи» он излагает основы современной механики: однородность пространства, принцип инерционности и равноправие инерционных систем отсчёта. И это уже не досужие рассуждения о небесных телах: Галилей даёт прямые указания о том, как следует рассчитывать траектории артиллерийского огня, как отводить отдачу от выстрела, как крепить грузы на парусных кораблях.
В 1630-м он рискует отослать папскому цензору, Никколо Риккарди, свою новую книгу «Диалог о двух важнейших системах мира», в которой умный Сальвиати ведёт поучительный диалог с простаком Симпличио, причём первый из них коперниканец, а второй – странное дело, сторонник Аристотеля. Разговаривают они не учёной латынью, а по народному. В общем, дураки дураками, не обращайте внимания.
То самое первое издание «Диалогов»
Увы, Галилей недооценил всех. Во-первых, Риккарди всё понял и, хоть и был сторонником пизанского гения, пошёл за санкцией к высшей инстанции. То есть к Урбану.
А во-вторых... Урбан оказался огромным разочарованием для всех. Он немедленно натянул ко двору свою многочисленную родню, сделал кардиналами брата и племянников, начал транжирить деньги на народные праздники и странные войны с соседями. В результате долг папского престола увеличился вдвое, а против него самого начались заговоры среди собственных кардиналов. Вдобавок, Урбан умудрился рассориться и с испанским королём, и с немецким императором, которые, не покладая рук, отрубали головы протестантской гидре по всей Европе и чувствовали себя в этом деле немного одинокими и покинутыми без поддержки главы церкви, во славу которой этот праздник, вроде бы, совершался.
Папа Урбан VIII (1623–44). Эх, а все так на тебя надеялись...
А Галилей принял молчание цензора за молчаливое одобрение (типичное wishful thinking) и опубликовал книгу на свой страх и риск. Вот её-то в 1632-м и положили на стол Папе иезуиты с сопроводительной заметкой: «Почитайте внимательно реплики Симпличио». Урбан открыл фолиант и кровь ударила ему в голову: дурачок-аристотелианец говорил его фразами, которые он, ещё будучи простым кардиналам, использовал в дружеских разговорах с Галилеем.
Бедный цензор Риккардо получает строгача с занесением, а старика-учёного под страхом ареста вызывают в Рим. Не помогают даже протесты тосканского герцога: Папа закусил удила, а иезуиты поддерживают в нём ярость мелкими замечаниями (специалисты же). Галилею теперь предъявляют «расстрельную» статью – упорство в ереси, и суд уже готов подписать приговор. Именно тут и пригодилось письмо доброго старика Беллармино: в нём чистейшей латынью указано, что 17 лет тому назад обвиняемый не был признан виновным в ереси и, соответственно, никакого упорства в ней быть не может.
Это эпичный фейл, особенно с учётом того, что обвинение явно сфальсифицировало ряд документов (ради благого дела же), но не смогло предусмотреть такой мелочи. Доминиканцы и прочие «старые» ордена про себя хихикают: всемогущие иезуиты обосрались.
Но иезуиты не отступают от поставленной цели. Никто не должен уйти безнаказанным. Никто не смеет осмеивать орден Иисуса. Никто не имеет права считать себя умнее их, самых образованных людей христианского мира!
Книги пизанца вносят в запретный индекс, а самого Галилея после пытки всё же заставляют на коленях принести покаяние. Текст его немедленно публикуют и рассылают во все университеты Европы, чтобы все знали об отречении великого пизанца. Все поняли? Даже гений не устоял перед убедительными доводами церковных докторов!
Покаяние Галилея. Фраза «А всё же она вертится...» – миф, придуманный журналистами 120 лет спустя
Галилей проживёт ещё 9 лет под плотнейшим надзором инквизиции, с запретом писать и проводить опыты. Не помогли даже постоянные запросы к Папе от герцога тосканского – Урбан непреклонен. Когда умирала дочь Галилея, ставшая монахиней, надзиратель не покидал старика даже возле её смертного одра. Впрочем, со временем надсмотрщики расслабились, и Галилей получил возможность изредка тайно диктовать письма друзьям (сам он ослеп). Таким образом на свет появилась последняя книга, «Беседы и математические доказательства двух новых наук», в которой методом того же дурачливого диалога излагаются основы современной кинематики.
Ослепший Галилей диктует «Беседы» своему ученику Винченцо Вивиани. Очень романтично, однако, судя по описаниям, Галилео вряд ли жил в такой роскоши
Галилей умирает в 1642-м году, но гнев церкви не оставляет его и после смерти: его запрещают хоронить в семейном склепе, отказывают в установке памятника, отбирают единственного внука и воспитывают в ненависти к своему деду (позже тот сжигает архив Галилео как богопротивный).
Эффект от процесса над Галилеем для католической церкви был двояким. И оба аспекта, что характерно, были катастрофическими.
С одной стороны, все страны Европы забили на бан книги и принялись печатать запрещённые труды Галилея. Более того, Рим сделал старику нехилую рекламу: ух-ты, так за что это знаменитого механикуса и астролога посадили, а ну-ка почитаем! Протестанты принялись гнать тираж за тиражом уже хотя бы в пику «вавилонской блуднице», но и в католических странах решение Папы обернулось полным фейлом. Испанцы были сердиты на него за очередные переделы церковной власти. Империя не могла простить шашни с шведами (обернувшиеся для католической лиги жестокими поражениями от Густава Адольфа). И даже во Франции всесильный кардинал Ришельё не смог воспрепятствовать печати крамольной книги – парижский парламент тактично заметил, что уязвлённое самолюбие иезуитов и Урбана им не указ. (Это к вопросу о пределе могущества «всемогущих» правителей Европы) .
Во-вторых, сказать, что процесс над Галилеем произвёл гнетущее впечатление на католических мыслителей Европы – это не сказать ничего. Если уж самому Галилею этого не простили...
В католических кругах стало опасно обсуждать идеи. Декарт отменил печать своей книги «Мир» и свалил подальше из католической Франции. Зато труды Галилея стали настольными книгами учёных в протестантских странах, в частности у Гюйгенса и Ньютона. Да и вообще, научная мысль, сбежавшая как из-под присмотра иезуитов, так и погрязших в тупом отрицалове лютеран, сконцентрировалась в Голландии и Англии... с соответствующими далеко идущими последствиями.
Не стоит думать, что это всё сошло с рук иезуитам в самой Италии. Уже следующий Папа, Иннокентий, подведя итоги не только финансовых, но и идеологических провалов своего папередника, вызвал на ковёр иезуитов и с печалью в голосе сказал: «Вы чо натворили, ироды?»
Но было уже поздно.
Нет, иезуитские школы никуда не исчезли и по-прежнему штамповали идеальных демагогов и манипуляторов. Не перевелись среди братьев ордена Иисуса и учёные: прекрасные экспериментаторы, методологически чёткие и логичные, готовые обсуждать любые явления... но не идеи, не концепции. В общем, как было у классиков: «...и ловкость приобретает, и аналитиком становится, но теряет способность принимать самостоятельные решения».
Римская научная (читай, иезуитская) школа стала замыкаться в себе по той банальной причине, что мало кто извне рисковал теперь с ними общаться. «Приехать в Рим с докладом? – Благодарю, мне тут в провинции спокойней». «Вы даёте гарантии безопасности? – Спасибо, насмешили... Гарантии иезуитов... хе...». «В Риме говорят, что наши идеи не согласуются со Святым Писанием. – Не обращайте внимания, коллега, они постоянно это говорят».
Католическая наука, возглавляемая пресловутым Атанасием Кирхером, постепенно свелась к коллекционированию диковинок, антикуму (породившему моду на кунсткамеры – «комнаты чудес»), утончённому пережёвыванию старых истин. Даже прекрасная итальянская музыка будет представлена не римлянами, а представителями Неаполя и Венеции, Перголези и Вивальди (к нему, вы не поверите, у церкви тоже были претензии). И целых 150 лет пройдёт, пока имя итальянца вновь прозвучит в связи с научными прорывами. Но о нём – другая история.
Acknowledgments
Для атмосферы эпохи рекомендую «баррочный» роман Умберто Эко «Остров Накануне».
Если же вас интересует популярный разбор казуистики в споре Галилея с Барберини, то вам сюда.
Данный блог является научно-популярным. В статье могут быть изложены точки зрения, отличные от мнения автора.
В порядке саморекламы
Вашему вниманию предлагается уже три (!!!) книги:
1. Сим объявляется подписка на новую книгу Хавра «Величний Світанок OFTHEMAYBUTNIE». (вполне себе приключенческую! «на злобу дня, месяца, года, века!..» ;-) Спешите добыть -- и не говорите, что не слышали! :)))
https://balovstvo.me/khavr/svitanok
2. Перед вами единственная и уникальная (вру, третья и улучшенная) форма для заказа книги Алекса Хавра «Сказки Нового Времени, или что вам не говорили в школе, да вы и не спрашивали». Спешите, последняя гастроль в этом тысячелетии!
https://balovstvo.me/skazki-novogo-vremeni
3. Передзамовлення книги «А потім прийшов Цезар…» видавництва «Фабула»
https://fabulabook.com/product/a-potim-pryjshov-tsezar/
В порядке саморекламы-2
Канал в Телеграме: https://telegram.me/KhavrHistory
Мои гениальные работы, вдохновляющие цитаты и просто материалы на историческую тему, которые мне кажутся интересными :)
Если у вас внезапно есть желание поддержать исторический Провал канал, чтобы он не сильно проваливался, то вы можете сделать это здесь
