Abstract
О скрытой этике и моральности, сношении языком через каналы и запуске евроблях на орбиту
Покрасим главный корпус в жёлто-синий цвет,
Национальный всё же университет.
Наполовину – жёлтый дом,
Наполовину – ...
(с) Студенческий фольклор
Если кто думал, что флагман украинского образования, КНУ, выйдя на два месяца из строя по причинам аномальных холодов в отдельно взятых помещениях, перестанет развлекать почтенную публику, то он явно будет разочарован.
Новость первая. Никто отопление до «консервирующих» 8 градусов не понижал. Это секрет Полишинеля, но корпуса функционируют в обычном зимнем режиме: особо желающие даже могут в них прорваться и – о чудо! – поработать. Ну, или повеселиться.
Естественно, официально ничего такого нет. На все вопросы один ответ – а вы докажите! Где ваша справка, а?
В общем, даже отмазки лень стало сочинять. А зачем? Главное, чтобы по бумагам всё было чисто. А реальность... да кого она интересует?
Если вы спросите, почему не возмущаются сами сотрудники КНУ, то на это есть очень даже чёткий ответ.
Под новогоднюю ёлочку, 27 декабря 2017 года конференция трудового коллектива утвердила таки Этический кодекс сотрудников КНУ. В котором несколько раз чёрным по белому прописано, что «дискредитация университета» является достаточным поводом для отказа в переаттестации или продления контракта.
Смысл и содержание слова «дискредитация», как вы можете догадаться, не раскрывается. И кто его будет интерпретировать – тоже вполне очевидно.
(N.B. Что характерно, у каждой начальственной сволочи в жизни наступает период, когда она возжелает определять для других нормы морали).
Вероятно, именно для проверки: а достаточно ли послушны рабы новым законам, сотрудников НДЧ вызывают на работу 26 февраля. Ну и что, что корпуса официально объявили закрытыми до 1 марта? Ну и что, что люди спланировали свои дела? У рабов не может быть своих планов. Сказано в стойло – значит в стойло.
Ладно, чем злобствовать, лучше я вам расскажу ещё одну байку в стиле магического соцреализма.
Это было давным-давно, во времена не то Брежнева, не то Аменхотепа (впрочем, какая разница?).
В далёкой Тьмутаракани жил человек по имени то ли Азиап, то ли Езиоп (впрочем, какая разница?), и был он то ли рабом, то ли бюджетником (впрочем, какая...).
Работал Езиоп научным сотрудником в ПИВСсСВТ (Проектный Институт Водного Сношения со Странами Внутреннего Турбекистана), и на нём держалась работа всего отдела Снабжения Бассейнами Стран Социалистического Лагеря. Часто Езиопа привлекали к написанию отчётов всего института, а временами он даже сочинял речи, которые директор произносил на ежегодных собраниях жрецов Аполлона в курортных Фивах.
Жрецы часто смеялись над этими речами, и директора за это награждали грамотами почёта. А большее всех ржал Езиоп, потому что жрецы смеялись над собственной глупостью и жадностью – но не могли этого понять, потому что были глупыми и жадными. Езиоп же стоял за кулисами и невидимый остальным тыкал в них пальцами и показывал язык.
С тех самых пор и повелось название – Езиопов язык.
И вот однажды директор в бане по пьяни подписал обязательство в течение года разработать проект Центрального Тьмутараканьского Водораспределительного Узла. Протрезвел, перечитал бумагу – и понял, что заработал себе 10 лет с конфискацией, потому что Узел уже две пятилетки являлся предметом межведомственного конфликта, и на решение этой проблемы отсылали тех, кого надо было законно сожрать (как во времена Ашшурбанабала перед расстрелом назначали на должность наркома рыбхоза).
Директору не хотелось ни в наркомы рыбхоза, ни в решение проблем сельского хозяйства, ни в 10 лет с конфискацией, поэтому он собрал совещание начальников отделов и предупредил, что сядут все. И тогда кому-то пришла в голову идея позвать Езиопа – он умный, пусть придумает, как выкрутиться.
Езиоп посмотрел на документ, подумал и сказал:
– Я сделаю так, что этой бумаге никогда не дадут ход. Но у меня есть одно условие.
– Какое? – с надеждой спросил директор.
– Вы подписываете мне увольнение по собственному с сохранением авторских прав на мои разработки.
– Зачем? – удивился директор. – Тебе ведь здесь так хорошо. У тебя стабильная работа, уверенность в завтрашнем дне, интересные проекты и уважение коллег. У тебя даже будет научная пенсия со стажем! Зарплата, да, небольшая, но ведь там снаружи может не быть и её.
– Вам никогда не понять, что такое свобода и почему люди к ней стремятся, – ответил Езиоп. – Так что, согласны?
Директор пожал плечами и согласился.
Тогда Езиоп от имени директора написал запрос в оба конфликтующих ведомства с просьбой предоставить ему техническую документацию на все водные, коллекторные и электрические коммуникации, проходящие по территории проектного участка.
Ответа не пришло, и это неудивительно, ведь никто толком и не знал, где какие коммуникации проходят, а была такая документация только в минобороны (по крайней мере, все в это верили). Кроме того, за наличие такой документации головой ручались руководители этих ведомств, поэтому сам вопрос был бюрократически взрывоопасен.
Больше о проекте никто не вспоминал.
Пришло время директору выполнять свою часть уговора, и тут он начал жалеть, что отпускает такого ценного сотрудника. А кто будет речи писать? Кто техническую документацию разрабатывать будет? Да чего уж там, в ПИВСсСВТ Езиоп был единственным, кто мог решить задачу о скорости наполнения бассейна из двух труб разного диаметра с отводом третьего диаметра.
Кроме того, не хотела отпускать Езиопа и главный бухгалтер института, потому что он давно попал в сферу её интересов. Она была самой красивой женщиной в ПИВСсСВТ. (Не потому что была красивой вообще, а потому что всех более красивых из коллектива выжила). Кроме того, она знала все арифметические операции, и это ставило её на ступень выше остальных сотрудников.
«Вот бы он запал на меня, – думала главбух. – тогда наши два ума покорили бы весь институт. Пускай директор подписывает бумаги – мы будем все управлять на самом деле!»
Они оба пытались уговорить Езиопа остаться. Директор предлагал ему защитить докторскую и получить +20% к ставке. Главбух показала, как нехитрыми операциями с числами добиться выплаты 13-й зарплаты и бесплатной путёвки в верховья Амазонки.
Но Езиоп был непреклонен и даже пошёл в патентный отдел за своими документами.
Тогда главбух навесила на него финансовую ответственность по недостроенному фонтанчику в ведомственном детском садике и написала коллективную анонимку в КРУ. Пришла проверка и установила, что по документам этот фонтан разрабатывал Езиоп. Если он при этом зарегистрирован как частный предприниматель, то вина ложится на него, а если он был лишь ответственным исполнителем в ПИВСсСВТ – то на его начальника (главу отдела, которого и так собирались съесть).
– Выбирай, – злорадно сказал директор, – или ты с нами, или идёшь по статье.
Согласно легенде Езиоп гордо ответил:
– Давайте сюда вашу статью, – и гордо зашёл в «бобик».
У байки есть несколько вариантов финала.
Согласно одному, глупая главбухша навесила на Езиопа столько косяков, что в КРУ заинтересовались, а откуда у простого ПИВСсСВТ столько денег – и вскоре по статье пошла и она, и директор.
Согласно другому, Езиоп так отвечал на вопросы следака, что тот сам запутался в деле. Легче от этого Езиопу не стало, но ещё раз напоследок показать язык он смог.
Есть и третий вариант, будто к моменту суда над Езопом умер не только Аменхотеп, но и все его преемники, и Езиоп быстро свалил в свежеоткрытый для вчерашних рабов Винланд. Он и сейчас где-то там, придаёт вторую космическую скорость автомобилям с гибридными движками.
Морали в этой байке нет. Вся мораль ушла на Этический кодекс.
Acknowledgments
Спасибо партии родной! И комсомолу тоже!
Данный блог является научно-популярным. В статье могут быть изложены точки зрения, отличные от мнения автора.
