Один прекраснодушный борец с кровавым режимом спросил меня в комментарии, почему я не объединяюсь с российскими либералами.
Почему я единым фронтом, так сказать, не выступаю против диктатора. Ведь мы с российскими либералами союзники в борьбе против Путина.
«Враг моего врага мой друг» — написал он мне изречение из собрания «В мире мудрых мыслей».
Позвольте мне ответить на эту «мудрость» другой «мудростью».
«Между двумя людьми всегда десять шагов.
Если ты сделал навстречу человеку свои пять шагов, и тебя никто не встретил, разворачивайся и уходи».
Я сделала свои пять шагов в сторону российских либералов.
Я снимала их в своих программах, выслушивала, понимала.
Но как только заговорила о своей позиции, в меня полетели жирные комки грязи.
В меня полетели оскорбления и обвинения в «расизме».
Я внучка украинца, который прошел ад в Украине.
Который пережил оккупацию и голодомор.
Который бился за независимость Украины и за право украинцев просто ЖИТЬ.
Все сегодня говорят о двух голодоморах — в двадцатые и тридцатые. Но мало кто говорит о голодоморе 1947 года.
Это послевоенный геноцид, когда очередной раз Украину зачищали от украинцев.
Мой дед после войны скрывался в Грузии, женился в Тбилиси на украинке, которая бежала от голодомора.
В этом году, в 1947-м родился мой отец, и они сделали попытку вернуться в Украину, но очень скоро приехали обратно в Грузию, потому что преследования украинских патриотов были чудовищными.
В этот страшный для украинцев год в графе национальность и украинской бабушке, и украинскому дедушке, написали «русский» как знак глумления, как знак торжества геноцида.
Я намеренно не называю сейчас моего деда «украинским националистом», потому что русские либералы сделали из обычных патриотов «фашистов».
Сколько я помню своего деда, он не сказал ни слова на русском языке и не ходил ни какие семейные торжества к русским родственникам.
В врагам, истребляющим тебя, в гости ходить невозможно.
Сегодня украинскую нацию истребляют снова.
Это геноцид.
А по Италии проходит волна русской пропаганды, что пора покончить с украинскими фашистами.
Когда я написала комментарий мэру города Модена с связи в мероприятием «Мариуполь. Возрождение после войны», на меня обрушились несколько итальянцев — дескать, как я могу защищать украинских фашистов — бандеровцев — когда 30 миллионов советских людей погибли, сражаясь с фашизмом.
И им вторят русские либералы — шендеровичи и морозовы, призывая меня «завязывать с расизмом».
То есть, они хотят от меня, чтобы я отказалась от образа настоящего украинца, каким был мой дед.
Они хотят, чтобы я отказалась от представления, что Ичкерия это независимое государство.
Они хотят, чтобы я отказалась от своей памяти, что моя семья пережила в Тбилиси в 1991 году.
И тогда они из разряда «фашистов» переведут меня в разряд «приличных» людей, простят и позволят единым фронтом выступить с ними вместе против кровавого режима.
То есть российские либералы это такой центр всего доброго и гуманного, центр света и мира.
И это свое «добро и свет» они и тащили все время на украинские каналы, против чего я очень сильно протестовала.
Хорошо, что в Украине принят закон, что на украинских каналах можно говорить теперь только на украинском языке.
Это естественным образом отсечет российских либералов, не способных понять мотивацию истребляемых народов.
Меня недавно спросили: ну а хоть Фейгин является для вас «хорошим»?
Формулирую свое отношение:
«Хорошим» для меня будет только тот, кто будет биться за признание государственности Ичкерии.
Все остальное — пустая болтовня, которая не стоит и ломаного гроша.
Не пишите мне больше никогда этих глупостей, прекраснодушные любители призывать к объединению палачей с их жертвами.