Донбасс разный. Люди, такие люди.
Раньше этот поезд назывался Одесса-Луганск. Теперь он собран из уцелевших вагонов, в которых ад живет уже давно. В стирке проводницами какого-то белья в умывальнике туалета и вывешенного вдоль тамбура на оконных перилах. В фразе «не суйте мне передачи, у меня три блок-поста!»
В мокром грязном белье, фасованном в пакеты с надписью «Одеська Залiзниця». Конечно же, бляди, фасующие нестиранное белье в эти пакеты, понятия не имеют о том, как быстро размножаются грибковые микроорганизмы во влажной среде. Конечно же, не знают. Им похуй. Они просто фасуют кусочек ада в пакет, на котором написано «вул. Середньофонтанська, 26. Тел.727-34-02. Щасливоï дороги!»
В умерших и застывших навсегда в оконных рамах мухах. В разъебанных дверях. В курящих за двадцаточку в тамбуре пассажирах. В дневной и ночной кошмарной духоте, вызывающей тяжеловесную испарину.
Это все стало таким не сейчас, не вдруг и не сию секунду. Муха сдохла лет 10 назад или примерно в 2008-м, когда министр транспорта и связи тратил госсредства на чартеры в Париж и любовниц. И белье паковали мокрым со времен брежневского застоя. Блок-посты вот, в истории с передачами, правда новое, но уже привычное. Привычное настолько, что все уже знают как привычно можно их обойти.
Он и она на соседних полках в купе. Старательно перекладывают с места на место содержимое сумки с едой. Размеренно и с толком. Смачно едят копченую курицу с южной помидоркой, выросшей где-то в районе Херсона. Того самого Херсона, где еще год назад не побоялись пиздить антимайдан. Потому что нахуй не нужен Херсону антимайдан. Херсону нужны помидорки, с полупрозрачными алыми боками, пахнущие солнцем, а не кровью.
Затем в ход идут персики. Ах да, персики. Воздух пропитан их медовой сладостью сейчас на всем Юге Украины. Они горками лежат на прилавках, разных сортов. И манят. Просятся в банки, на крышках которых потом появятся клетчатые лоскутки и кусочки бумаги с надписью «Персик. Джем. 2015».
Они разные. Живут в Донецке. Возвращются после отдыха в Одессе.
Она не задает никаких вопросов. Ей все ясно — русские построили Одессу и этим все сказано. Затыкается на фамилиях Ришелье, Маразли, Ланжерон и де Рибас.
Не то чтобы он патриот. Он просто сочувствующий. Он задает вопросы. Он хочет знать, что на самом деле случилось 2 мая в Одессе. Он говорит, что Донецк сдали, когда пустили туда Гиркина с боевиками. Он все еще хочет понять, почему коммунист Албу, закончивший Украинскую Национальную гимназию #2, сам не пошел в Дом Профсоюзов, но активно сгонял туда тех, кто через некоторое время присоединится к уже расстрелянным в этот день на Греческой. Он все еще хочет знать правду, которую никто из нас не узнает спустя еще десяток лет.
И да. Вот это и есть тот самый разный Донбасс. Живущие бок о бок противоположности. Бок о бок настолько, что делят одну постель и едят одну копченую курицу на двоих.
Около 4-х утра поезд прибыл в Константиновку, с опозданием на полчаса. Таксисты громко предлагали направления Горловка, Макеевка. При желании можно попасть в Донецк, где подают кофе в «Львiвськiй кав'ярнi». Довезут с ветерком.
И ад, который настиг тебя в поезде, имеет продолжение тут — в бессонной тревоге и звуках арты, которые так напоминают раскаты грома над Черным морем.
Но я теперь точно знаю, что главный парадокс состоит и в том, что на этом острие любовь и смерть никак не отпускают друг друга. Такова она, нулевая карма.