Знайомтеся – новий знаковий автор сучасної української літератури Роман Зіненко. Доброволець, боєць бату «Дніпро-1». Один з тих, хто вирвався з Іловайська. І автор резонансної книги «Иловайский дневник», презентацію якої українською очікуємо днями…

Перед цим, з легкої руки арт-директора Музею плакату, добровольця 92 бригади ЗСУ Юрія Неросліка, що намагався прорватися в Іловайськ, Роман Зіненко мимовільно став «щасливим плакатним талісманом» зони війни.

Юра Нерослік зробив символічний плакат з фотографії Романа влітку 2014. І пішов до війська. Ми ж почали розкручувати першу плакатну колекцію цієї війни в мережі і на виставках.

Сталося так, що робота Неросліка «Хай кулі тебе минають», стала ПЕРШИМ плакатом-оберегом нової війни. Ми не встигали роздруковувати той плакат на принтерах, даруючи захисникам. В жовтні 2014, я дарував той плакат бійцям Сектору А, доїхавши до Новоайдару, де стояв бат «Київщина» мого друга полковника Юрія Покиньбороди…

Плакат почав жити власним життям – його святили в церквах, вішали в казармах і бліндажах, ховали в бронежилетах, клеїли на БТР…

Історія дійсно унікальна – доброволець, що став всесвітньо відомим художником – Юрій Нерослік, малює плакат з добровольцем Романом Зіненком, що став відомим письменником. Одночасно вони потрапляють в жахіття Іловайська, намагаючись прорватися один до одного. Неподалік моїх рідних сел мало не загинули, але вирвалися неушкодженими!

Вже у мирному житті творчо відбулися! Готовий сценарій розкішного патріотичного бойовика! Мінкульт нині фінансує зйомки українських фільмів. Переважно виходить муть з надуманими сюжетами про давні епохи. А тут така розкішна історія з сучасності!

Агов, сценаристи – відгукніться! Герої – поряд! Хоча, Роману варто самому написати сценарій…

До речі, надіслано офіційне запрошення Роману увійти до складу бойової редколегії журналу «Музеї України»…

І публікація з бурхливого 2015 року, коли ми ще не дуже розуміли глобальних подій:

«Легенди цієї війни створюються на наших очах. Реальні бійці і волонтери зони АТО перетворюються на якісь символи, а звичайні фотографії в знамениті плакати… Переконалися, готуючи виставку плакату Юрія Неросліка „Герої АТО“.
Арт-директор Музею плакату при журналі „Музеї України“, сержант 92 бригади ЗСУ Юрій Нерослік – рік на фронті. Доброволець. Підрозділ саперів. Бойове хрещення отримав поруч з моїми рідними селами під Іловайськом.

Їх колона, з 280 смертників, була свідомо послана зрадниками з штабів просто в гарно пристріляну артилерійську засідку під Старобешевим. Село Новокатеринівка. Це мій райцентр, а приблизно на місці трагедії ми в дитинстві грали в футбол…
В Іловайськ ми з рідного села Осикове, їздили за хлібом – там його пекли найкраще. Нині – то дорога смерті виходу з котла. А раніше ми на тому тихому шосе вчилися їздити на автівці…
В тих мальовничих місцях і розгорнулася найбільша трагедія цієї війни.
Лише завдяки толковим офіцерам середньої ланки, колона, в якій був Юрій Нерослік, врятувалася від повного знищення. Втратили майже всю техніку, Юру вибуховою хвилею скинуло з броні – травмувався – хлопці витягли… Більше тижня, через містечко Комсомольське, де був наш райвійськомат, степами, пробивалися до своїх. Пощастило – дійшли… Його другу з бату „Дніпро-1“ пощастило менше…
Ось як цю історію подала агенція УНН з виставки Музею плакату у Музейно-патріотичному центрі КУН.

„Ще один плакат я робив моєму другу. Ми познайомилися у Фейсбуку до війни. Він пішов до батальйону «Дніпро-1». Я йому зробив плакат «Хай кулі тебе минають». І коли ми потрапили в Іловайськ, мій товариш теж був там, тільки з іншого боку. Коли виходили з котла – він їхав на БТРі. Вбило його командира, що сидів зліва. Справа сидів ще один боєць, якого повністю розірвало, а друг лишився живим. І потім ми списалися у Фейсбуку, і він каже «Юра, ти знаєш, цей плакат став моїм оберегом». Ось такий збіг“, – розповів Ю.Нерослік».

В серпні 2017, я бачу публікації про презентацію книги «Иловайский дневник» і розумію, що мені чомусь знайоме обличчя автора. Письменник Роман Зіненко – з плакату художника Юрія Неросліка! Пишу йому на Фейсбук – він!

-Юра зробив той плакат в липні 2014. – згадує Роман Зіненко, –Ми тоді випадково познайомились з Юрою Неросліком під час якогось обговорення в мережі. Навіть посварилися трохи… А потім він попросив надіслати йому фото дивану, з якого я пишу коментарі. Я надіслав фото з аеропорту щойно звільненого Маріуполя. Юра зробив з того фото плакат. Плакат трохи не точний. Юра намалював хрест Нацгвардії, а я належав до батальйону «Дніпро-1». Але, не дивлячись на це, плакат дійсно став пророчим. Жоден осколок і жодна куля не торкнулась.

І документальне свідчення учасника тих страшних подій.

Отрывок из книги «Иловайский дневник„:

Я расположился на самом верху «мотолыги» возле Дениса. Сзади нас были открыты два люка, крышки которых прикрывали нам спины. Куму с Прапором не нашлось места на броне, и они расположились на двух сиденьях в ЗУшке. Впоследствии я тысячу раз мысленно возвращался к этому моменту и корил себя за то, что тогда мы сели на броню этой «мотолыги».

Строил предположения, как могли бы развиваться события, пойди мы в пешем порядке через «зеленку», но того, что случилось, уже не вернешь. Тогда у нас был командир, приказы которого никто никогда не обсуждал. Самостоятельно принимать решения мы научились чуть позже, когда уже не было кому отдавать приказы и приходилось самим ставить себе задачи и реализовывать их. В это время мы находились вне зоны обстрела. Стрельба и взрывы раздавались где-то в стороне. Жак поторапливал механиков начать движение. Дэн, убедившись, что весь наш экипаж погрузился на технику, дал команду механику следовать за танком. Нашу небольшую колонну возглавил внедорожник «Донбасса». За ним на некотором расстоянии следовал танк, наша МТЛБ и замыкающая БМП. Асфальтированная дорога проходила между двух невысоких холмов, за которыми слева от дороги был большой пустырь. Справа тоже был пустырь, поднимавшийся на какое-то возвышение, похожее на склон террикона. Впереди за полем виднелись крыши частных домов Новокатериновки.

Колонна тронулась с места. Прошли между двух холмов, и здесь начался очередной шквальный огонь. Причем начался, как показалось, с нескольких направлений. Джип последовал на огромной скорости дальше по дороге, а танк повернул с дороги влево на пустырь и стал уходить от обстрела со стороны террикона. Дэн кричал механику держаться танка. Надо отдать должное этому бойцу. Механик был, что говорится, от бога. На пустыре вокруг нас загремели взрывы. Где-то загрохотал крупнокалиберный пулемет и 30-мм пушка БМП. Три наши коробочки успешно маневрировали по пустырю и уклонялись от прямых попаданий.

— Подальше от террикона и поближе к частному сектору! Дэн беспрерывно командовал:

— Вперед! Вперед! Вперед!

Когда мы почти добрались до огородов крайних домов Новокатериновки, то внезапно частный сектор разразился оглушительной и массированной стрельбой в нашу сторону. Оказывается, здесь нас тоже ждали. Из частных дворов вели огонь в основном из обычного стрелкового оружия. Коробочки развернулись от огневых позиций прямо по курсу. В это же время высоты вокруг поселка продолжали поливать нас огнем. Ведущий танк стал прокладывать путь внутрь поселка через огороды, чтобы уйти с открытой местности. По пустырю вокруг нас рвались взрывы. Иногда казалось, что взрывы рвутся так близко, что по нам попали. Некоторые бойцы на броне, несмотря на сумасшедшую скачку машины, старались вести огонь по замеченным огневым позициям противника. Где-то сов- сем рядом с нашей МТЛБ прогремело несколько взрывов. Дэн, немного приподнявшись, вел огонь из автомата по засевшим в огородах и домах врагам. Я находился слева от Дениса и потому не видел, что происходило справа от него. У меня был сектор обзора лишь с 9 до 12 часов по ходу машины.

Когда мы следом за танком влетели в Новокатериновку, то надеялись, что дома прикроют нас от обстрела. Оказалось, что это не так. С частных дворов продолжился обстрел из стрелкового оружия. А с высот вокруг села нас поливали из крупнокалиберных автоматических пушек и пулеметов. Мы мчались по улицам, попутно поливая огнем дворы, из которых был замечен огонь в нашу сторону. Слово «мчались» не совсем точно определяет скорость нашего движения, но это был максимум, который выдавала наша «мотолыга». Отстреляв полный магазин, я понял, что не удержусь на броне, если начну менять магазин. Наклонившись вперед и прижавшись к броне, вытащил РГД-5 и выдернул чеку. Граната поле тела в ближайший двор слева, из которого велся огонь с нескольких стволов. Взрыв… Автоматное стрекотание со двора прекратилось. Впереди танк выскочил на перекресток и немного приостановился, не зная, куда двигаться дальше. Потом резко дернулся вперед, что спасло жизнь экипажу, поскольку в тот же момент со стороны одной из крайних улиц поселка справа раздался оглушительный выстрел, и снаряд пролетел мимо танка. Мне тогда показалось, что выстрел был произведен из за- маскированного в укрытии танка или пушки.

Дэн успел крикнуть механику МТЛБ:

— Влево! Уходим влево!..

Через несколько мгновений я почувствовал взрыв и мощный удар по каске, будто кто-то хорошенько приложился по ней кувалдой. От удара я подался вперед и залег на броню. В ушах колокольный звон. Но боковым зрением успел заметить, как одновременно со мной вперед на бр ню и на лежащего на ней бойца рухнуло тело моего друга и командира Дениса Томиловича. При этом ни каски, ни головы у него уже не было. Смерть так близко возле меня вырвала душу моего друга, что удар по каске я почувствовал, как ее прикосновение. Дэн… Значит, я следующий на очереди. Первой мыслью было: «вог». Как подтверждение этому что-то рядом с моей головой звякнуло по броне. Крупнокалиберные пулеметы и взрывы не унимались. В тот момент я понял, что все уже закончилось. Мысленно я шептал молитву: «В руки Твои, Господи, предаю дух мой». Несколько мгновений прождал взрыва рядом с собой, но его не было. Когда открыл глаза, заметил, что с моей каски что-то капает на лицо, а правая рука и автомат в остатках кожи, мозга, крови и волос… Тогда я еще не сразу осознал, что Дэн погиб. Я не мог этого принять. Он просто упал и почему-то не поднимается… он просто лежит и скоро снова поднимется и будет выкрикивать команды механику… Если я жив, значит, и он тоже… В ушах и голове звон… По ходу движения МТЛБ обстрел не прекращался, но я уже не очень хорошо его слышал. Как выяснилось позже, по нам попала очередь из 30-мм автоматической пушки БМП. Первый заряд сразил Дэна. Второй разорвался на броне в ногах Филина, третий оторвал ступню Бирюку Олегу. Я сжал усики Ф-1. Механик, выполняя последнее распоряжение Дэна, чуть сбавил ход перед поворотом налево. Я метнул гранату в направлении, откуда был произведен выстрел по танку, и снова залег на броню. В голове мелькнула мысль: «Только бы успеть проскочить до взрыва, чтобы самих не зацепило». Глядя на лежащего рядом Дэна, думал: «Полежи, братка, немного. Сейчас прорвемся, и все будет хорошо». После поворота механик не стал продолжать движение по дороге, а нырнул вниз по склону от дороги в поле. Сзади грохнул взрыв. Я посмотрел назад между крышек люков, которые прикрывали нас со спины, и увидел то, чего ни- когда в жизни не смогу забыть.

Следом за нами на расстоянии около 70 метров мчалась БМП, на которую мы не смогли сесть после выхода из «халка». Боевая машина совсем немного снизила скорость перед поворотом, и я услышал тот же оглушающий звук орудийного выстрела с той же самой позиции, с которой минуту назад стреляли по танку. В боевую машину пехоты справа по борту влетел снаряд. Мощный взрыв разметал с брони бойцов в разные стороны, тела которых разлетались на высоту от трех до пяти метров. Одновременно с ними вверх взметнулась башня БМП и, поднявшись на несколько метров, рухнула на землю. Почти сразу же за падением башни раздался второй, более мощный взрыв. Скорее всего, сдетонировал боекомплект боевой машины. Из открытого отверстия, там, где ранее располагалась башня БМП, взметнулось тело одного из бойцов экипажа машины. Оно вылетело из подбитой машины так, как будто бы невидимая рука вырвала его из недр БМП и подбросила высоко в воздух. Тело, подобно тряпичной кукле, неестественно кувыркнулось в воздухе и, падая вниз, повисло на высоковольтных проводах линии электропередач.

Мы мчались по полю вдоль дороги, сопровождаемые стрельбой из автоматов и разрывами минометных мин. Танк успел уйти далеко вперед и скрылся за одной из «зеленок». С Божьей помощью мы добрались до этой «зеленки» и тоже свернули вправо от дороги, прикрываясь посадкой от обзора со стороны Новокатериновки. Практически сразу за поворотом остановились и съехали в посадку. После гибели Дэна механику никто не указывал направление движения, и следовало сделать паузу и осмотреться. Минометный обстрел перенесся на несколько сот метров дальше по ходу нашей «зеленки».

Видимо, минометный расчет видел, как мы ушли за посадку, и старался накрывать «зеленку» и дорогу за ней в месте нашего вероятного движения. После остановки весь личный состав «мотолыги» вышел наружу и стал помогать спуску с брони раненых. Знакомиться было некогда. Каждый, возле залитой кровью рычащей двигателем машины, был своим. Тогда я окончательно увидел, что Дэн никогда больше не поднимется. Его обезглавленное тело неподвижно осталось лежать на броне МТЛБ“.

В принципі, це все. На війні люди швидко стають віруючими чи атеїстами. Всі – забобонні… „Читають“ прикмети і намагаються використати кожний шанс, навіть фантастичний, аби вціліти і вижити.

Ось Вам реальна „фантастична“ історія з війни про „щасливий“ плакат, двох добровольців, що потрапили в найтрагічнішу битву цієї війни. Вийшли неушкодженими крізь Смерть і відбулися у творчості.

Читайте книги Романа Зіненка, любуйтеся картинами Юрія Неросліка.

Згадайте Іловайськ…

Віктор Тригуб, директор Музею плакату при часописі „Музеї України“

Фейсбучному воїнству – Роман нині без роботи. Троє дітей. Випадково знаю його картку Привату – 5168745011193395

Одна з картин Юрія Неросліка. „Лісне. Ярило“.