#Записки_штабной_крысы

«Особое задание»

Всё описанное в данном тексте – мой вымысел. В нём нет ни капли правды. Все события, места и персонажи – выдуманы. Любое совпадение с реально происходившими событиями – случайность.

Июль 2014. Жарко. Сижу в «туалете».

Странно, как быстро с нас слетел налёт цивилизованности. У Говарда в его Конане есть фраза, что естественное состояние человека – это варварство, а цивилизация – это лишь временное помутнение рассудка. Ничто не символизирует эту цитату больше, чем армейские туалеты.

О, я могу написать оду этому важнейшему военному объекту. Но ни один эпитет не сможет передать даже сотой доли того хтонического ужаса, который я по сей день испытываю от воспоминаний о нём.

Военный туалет, построенный по всем правилам фортификационного искусства, выглядит так. Сначала роется глубокий ров. Затем поперёк этого глубокого рва попарно кладутся доски. Готово, вы восхитительны!

Я сижу на корточках, смотрю в развалившуюся стену бывшего коровника и думаю о Брюсселе. Три месяца назад я ел бельгийскую вафлю с любимым шоколадным топингом, и капнул себе на штаны шоколадом. Пришлось идти в публичный туалет для туристов, и я презрительно морщился от острого запаха дезинфекции. Это было буквально вчера, а где я сейчас? Сижу над огромной ямой с дерьмом и радуюсь вколоченному в поперечину гвоздю, на который можно повесить бумагу. Воистину, у Господа есть чувство юмора, и он умеет изящно наказать за гордыню.

Мысли о бренности бытия прерывает подошедший капитан Саныч. Он целеустремлённо шагает к месту нашего общего паломничества, резко выбрасывая худые ноги в камуфляжных штанах типа «дубок».

Саныч – легенда нашей воинской части. Будучи на гражданке заведующим химической лабой, светилом отечественной науки и потомственным интеллигентом, превратностями воинской судьбы он был назначен к нам заведовать химчастью с целью защиты нас от ядерного удара путём раздачи всем противогазов производства 1968-го года. К своим обязанностям он относится ответственно, из-за временного отсутствия ядерной войны помогая в штабе с учётом личного состава. Саныч является богом Экселя и повелителем БЧСа, он умён, образован и фанатично педантичен. С первого дня у нас установились отличные отношения, и я дорожу дружбой этого чудаковатого офицера, который в окружении всеобщего пиздеца читает буддистские мантры, делает зарядку и неизменно обращается к рядовым на Вы.

Заметив меня, Саныч учтиво кивает, прежде чем присесть рядом.

- Бонжур, штабс-ефрейтор Колумбет.

- И вам не хворать, мусье кэпитэн. Не запачкайте аксельбанты в дерьме.

- Ах оставьте. Я уже достаточно наловчился этой эквилибристике.

Некоторое время мы молчим, предаваясь процессу. Я закуриваю, корректно стараясь не дымить в сторону партнёра по рву. Километрах в пяти раздаются несколько залпов арты. Желаю ребятам удачной охоты.

Внезапно идиллию нарушает появление комбата. Он дежурно шутит про «сидите-сидите» и присоединяется. Появление командования – это всегда к озадачиванию, и моя свежая военная чуйка не подводит меня и в этот раз.

- Товарищи офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты! – разрывает утренний воздух командный голос комбата – а скажите мне как боевые товарищи, должны ли защитники отечества терпеть такое издевательство?

Мы с Санычем неопределённо машем головами, выражая полное согласие с руководством и лёгкое недопонимание конкретной темы беседы.

- Что вы машете головами, как копытные на корриде? – будучи кадровым военным, комбат является кладезем поговорок – Колумбет, беспощадный воин степплера, скажи мне, что ты тут видишь?

- Туалет, товарищ подполковник!

- А в нём что?

- Говно, товарищ подполковник!

- А на говне что?

- Мухи, товарищ подполковник!

- Молодец, Колумбет, всім чотири – тобі п'ять! Всего с третього подхода понял! Мне бы ещё пяток таких умных, и можно на пенсию. Но нету, а есть только проклятые мухи. Значит слушай боевую задачу. Мух быть не должно.

- А как это сделать?

- А ты обрати внимание на вот этого доблестного офицера, что сидит возле тебя и делает вид что его тут нет. Он у нас, помнится, занимает должность начальника химчасти, и владеет даже цельным БРДМ – РХ с кучей всякого барахла. Щас он тебе изготовит вещество, вы вдвоём проведёте дезинфекцию, доложите мне и я порадуюсь. Приступайте.

С глубоким вздохом мы с Санычем заканчиваем наши дела и идём в штаб. На самом деле, мухи всех достали до печёнок. Ты, читатель, слабо представляешь себе, сколько их слетелось в засушливую жару на полный ров отходов. Мухи покрывают отходы ровным чёрным слоем, и, потревоженные, взлетают целыми роями. То, что с этим надо шото решать, было ясно давно.

Наш спецотряд заходит в штабную палатку, садится рядышком и начинает держать военный совет.

- Итак, какие будут мысли, господин штабс-ефрейтор?

- Предлагаю перевалить задачу на мтз-шников – использую любимый приём военных я – они должны в этом шарить, а если не выйдёт, то мы всегда сможем отмазаться. А если у них выйдет, то мы доложим комбату что противник отступил, теряя знамёна, а мы молодцы и нам надо дать медаль, отпуск и дембель.

- Нет, так не годится. Родина возложила на нас боевую задачу, и я намерен выдержать это испытание с честью.

- Ну, Саныч, ты химик, тебе и карты в руки. Давай, придумай какой-нибудь яд, или интектицид.

- А ты что?

- А я штабной. Могу приказ издать, «всім мухам негайно померти, контроль за виконанням наказу покладаю на себе».

- Ладно, я уже всё придумал. Где-то при инвентаризации мне попались таблетки для проведения дезинфекции. Если их растворить в воде, получим раствор вещества, заливаем им ров и готово. Короче, с тебя баклага воды, с меня таблетки. Приступить к выполнению задачи.

Разбегаемся. Баклагу я нахожу быстро, набираю со шланга у колодца воды и успеваю ещё перекурить в теньке до появления Саныча. Саныч приходит, неся в руке небольшой оранжевый сверток советской упаковочной бумаги. Сверкнув вдохновлённым взором, он сыпет белый порошок внутрь баклаги, несколько раз взбалтывает, хватает и с криком «За мной!» устремляется к туалету.

Я плетусь за ним и размышляю, что защиту Родины я представлял себе немного иначе.

Доходим до рва. Саныч хлещет раствор, щедро обливая отходы со всех сторон. Мухи огромным чёрным роем взлетают и атакуют своих губителей. Отмахиваясь от отвратительно жужжащих мух, я отступаю назад и радостно кричу Санычу, почти скрытому за роем.

- Саныч, смотри как они взбесились, видать пиздец им! Стопудовый пиздец!

Очевидно услышав меня, мухи начинают садится назад. Через минуту всё кончено, баклага опустела, а противник спокойно вернулся в место дислокации. Мы с Санычем стоим и грустно смотрим на поле боя.

- Товарищ капитан, разрешите обратиться.

- Можешь не обращаться. Я повержен в прах.

- Саныч, они не дохнут.

- Меткое замечание, коллега.

- Ты же говорил, что они сдохнут.

- Что ж, это наука. Бывают и неудачные опыты.

- А что входит в состав твоих волшебных таблеток?

- Дихлоризоцианурат натрия.

- То есть хлорка. Так её должно быть намного больше, чем пару растворённых таблеток, не?

- Не…Антоха, дай подумать.

Мимо проезжает, ревя, танковый взвод. Крайний танк останавливается, из него вылезает чумазый танкист в комбинезоне и подходит к нам.

- Что случилось, мужики? Я тут погадить надумал, а вы стоите смотрите.

Рассказываем танкисту проблему. Он слушает, потом презрительно фыркает и сплёвывает.

- Эх вы, городские! Отработку залейте и всего делов!

После нескольких уточняющих вопросов становится ясно, что «отработка» — это чёрная вонючая жижа, в изобилии капающая из двигателей разваливающейся военной техники. Озарённые новой идеей, несёмся в автопарк, находим там Прапора, набираем в ту же баклагу этой самой обработки и бежим назад.

Мы снова на нашем поле боя, стоим на верху рва и обозреваем фронт работ.

- Смотри, Саныч, как копошатся. Лазят себе, думают о своих мухских делишках, и не знают, что их ждёт. А щас Империя наносит ответный удар им будет.

- Да, коллега, это настоящая модель бренности бытия. Что ж, давай положим конец их бесславному существованию.

- Деус Вульт, блять. Погнали.

Как два демона войны, мы по очереди заливаем ров чёрным маслом. Оно покрывает отходы ровным слоем, навеки запечатывая в себе не успевших взлететь мух. Более проворные из них разочарованно взлетают и уносятся в неизвестном направлении.

Победа беззаговорочна. Мы с Санычем гордо идём по лагерю, с достоинством принимая поздравления от личного состава. Даже Цезарь на своём триумфе не был так величествен, как мы, два худых щегла в дубке и тактических тапках.

С помощью отработки с мухами боролись ещё несколько раз. А потом кацапская артилерия сожгла лагерь, и проблема отпала сама собой.