Граница Украина/Россия, разделительная полоса. Ничья, то есть. И вот там — туалет. И приходят три мужика воспользоваться, такие накачанные, в спортивных костюмчиках. И тетушка в окошечке (да какая там тетушка, бабушка уже!) говорит им:

- Рубли не беру. Только гривны.

А потом, после их какого-то неслышного мне ответа, кричит срывающимся голосом:
- Пи@дуй отсюда со своими рублями и ссы на свою Россию!!!

И выталкивает их из сортира, маленькими своими косточками трех этих качков выталкивает. И дверь на швабру закрывает.

Этой истории уже больше месяца. Я многим рассказывала.

- И что, ты не помогла им гривнами? У тебя ведь были, а это же физиологическая потребность, при чем тут политика...

...А что может ответить она — маленький человек, служительница приграничного сортира, — на тысячи смертей тех, кто расплачивается гривнами, от рук тех, кто пытается дать ей рубли?

От их рук. По их внезапной имперской прихоти. Или из страха перед большим господином. Или из желания заработать легкие «боевые». Или из охотничьего азарта, присущего отморозкам.

И — погиб ли у нее кто-нибудь из родных на этой войне или она чувствует себя матерью всех погибших — что она может сделать, как ответить им отсюда, со своего маленького места?

Единственное — и такое ведь несимметричное по масштабу, но все, что в ее силах! — хотя бы не позволить отлить за рубли...

Я такую боль почувствовала в этом ее крике, что подошла и обняла ее. Пока она не успела зайти обратно за свое окошечко, закрывши дверь на швабру.