Примерно дважды в год я езжу в столицу вражеского государства. Большинство друзей знают — у меня отец там и старшая дочь, поэтому не могу не ездить.

Говорят, что «чужие дети растут быстро» — потому, что видишь их нечасто, и все накопившиеся за время расставания изменения бросаются в глаза сразу же. Вот так же нечасто, дважды в год, я вижу москвичей.

Они не растут.

Зато внутренне меняюсь по отношению к ним я — причем в нелогичную, казалось бы, сторону.

В прежние приезды, первые после начала войны, при их «крымнашистских» проявлениях я испытывала — изумление; отвращение; презрение; брезгливость, в конце концов. В общем, достаточно зрелые устойчивые чувства, которые приходят к человеку не в состоянии аффекта, а тогда, когда он эмоционально отошел в сторонку и дал трезвую оценку ситуации.

В этот приезд меня просто накрывала животная ненависть. При виде триколоров, при виде наклеек на машинах с надписью «На Берлин!!!», при виде футболок с русскими медведями и крысиной мордой «вождя». Чистая аффективная ярость, и никакой взвешенности и зрелости — будто я впервые с этим столкнулась.

Удивилась себе: все должно было быть наоборот. Потом поняла.

Поняла, что чего-то все-таки от них ждала.

Надеялась, видимо, где-то в глубине души, что это они два года назад в состоянии аффекта были. Столкнулись с дикостью своих вождей, и, не в силах поверить, что такая дикость может на свете существовать, приняли ее за правду и забились в истерике «за русский мир». Но потом-то было время подумать. Охолонуть, подуспокоиться, включить мозг — и, включив, устыдиться за деяния своего «русского мира»...

Блин, это даже и смешно — я ведь, оказывается, надеялась, что через пару лет им станет стыдно. А через пару лет обнаружила: ни чуточки им не стало стыдно. Все стало только хуже.

Хуже — потому что «русскиймир» и «крымнаш» уже не истерика для них, а будни. Не удел избранных активных патриотов, а что-то вроде овсянки на английский завтрак: как, мол, можно без овсянки? И для старушек, и для подростков, и для клерков, и для раскрашенных девиц ходить с триколором или георгием в петлице — норма, они не эмоционируют уже по этому поводу, они забыли, что можно иначе. «Человек человеку волк, а зомби зомби зомби.» С приклеенными праздничными улыбками зомби.

«Возьмите флажок — помогите больным детям!» Это стайка девочек и мальчиков лет семнадцати, раздающая у станции метро триколоры на палочках. «Как можно помочь больным детям, таская с собой флаг страны-агрессора?» — это уже мои эмоции наружу прорываются. Ребятки пожимают плечами и двигаются к следующему прохожему — они не в курсе, о чем я, им в голову не приходит попытаться понять, у них просто соцнагрузка сегодня, раздавать флажки и веселиться.

А вот глухонемой в электричке — знаете, ходят иногда глухонемые по общественным местам, поездам там или кафе, оставляют рядом с людьми свой товар и записочки с ценниками, потом возвращаются и забирают — у кого-то товар, у особо сердобольных — деньги. Я раньше всегда у таких все покупала. У меня одних черепашек керамических — три штуки, любили они раньше черепашек разносить. Этот — георгиевские ленточки разносит. Жирные такие, яркие, как экзотические какие-то черви. А у меня ж реакция на них — ну вы поняли. И эмоция: «Заберите от меня эту гадость немедленно!»

Доходит: он глухонемой, он не слышит в спину. Зато слышит остальной вагон. Но реакции — ноль. Пара старушек перекидываются между собой парой слов. Все продолжают жевать. Полвагона покупают. Хотя из петлиц большинства и так свисают черно-рыжие черви — видимо, берут впрок. Оруэлл, Замятин, и еще кто-то про такое — это тот самый мир. Глухонемой знает, чем пронять — святым для русского мира, георгиевской лентой. Это норма, черепашки в прошлом.

Я не могу их видеть, выхожу курить в тамбур. Продавец возвращается и, проходя, с силой толкает меня плечом. Хотя места для прохода в тамбуре валом. Ага, слышал меня и зарегистрировал, ни фига не глухонемой оказался. Еще и «идейный». Усвоила, не буду больше покупать черепашек.

Хуже всего — это то, что в эту будничную «русскомирную» истерию вовлечена молодежь. Хрен с ними, с бабками, ностальгирующими по колбасе по два двадцать. Хрен с клерками, скучающими от офисного безделья и выбирающими «крымнаш» для заполнения внутренней пустоты. Но парни с дредами на Старом Арбате... Все эти тусовочные неформалы — те, кто прежде были именно НЕФОРМАЛАМИ! — торгующие футболками, магнитиками, значками с ликом Путина... А эти футболки, магнитики и значки везде. Надпись «вежливые люди» на камуфляжном фоне — визитная карточка страны, современный аналог матрешки. Только им кажется, что это еще и юморной аналог. Да уж, пошутили...

И за прилавками, ломящимися от людоедских сувениров — молодежь. Весёлая такая, перекидывающаяся шутками, кокетничающая друг с другом... Они не понимают, что творят. Нет, хуже — им неинтересно попытаться понять. Они уже привыкли не думать. Они абсолютно нормальные, комфортно себя чувствующие зомби.

Как же я счастлива, что живу в Украине.