20 ноября этого года исполнилось 100 лет со дня принятия ІІІ Универсала украинской Центральной Рады и провозглашения Украинской Народной Республики. Это событие стало естественным продолжением проводимой Центральной Радой государствообразующей линии украинской автономии в составе федеративного российского государства. Естественно таковое решение абсолютно отвергалось деятелями, выступающими за «единую и неделимую».

Пришедшими к власти в Петрограде большевиками деятельность Центральной Рады также отвергалась. Хотя формально Ленин и выступал за освобождение порабощенных народов и Украину видел в Союзе с Россией, но ему нужна была другая Украина и вся его дальнейшая деятельность в этом направлении была направлена именно на создание этой самой «нужной» Украины. Этим объясняется и «Манифест к украинскому народу с ультимативными требованиями Центральной Раде» от 4 декабря 1917 года, которым Совнарком вроде как подтверждал право украинцев на самоопределение, вплоть до полного отделения от России, но при этом категорически не признавал все, что касается Центральной Рады.

Следствием этого стало объявление войны Центральной Раде (не УНР, заметьте), захват войсками Антонова-Овсеенко Харькова и провозглашение там Украинской Советской Республики с марионеточным правительством, разумеется. Ленину не нужна была подлинная федерация независимых или даже автономных государств, а вся его борьба за права порабощенных народов была чистейшей имитацией для получения поддержки своей власти среди этих народов.

Да что там говорить, даже нынешние коммунисты и весь длинный перечень современных украинофобов и просто противников украинской государственности не желают признавать Центральную Раду первым демократическим правительством Украины. Они считают ее неким нелегитимным политическим клубом, заявившим свои претензии на руководство всей тогдашней Украиной. Такая трактовка формирования и деятельности Центральной Рады, конечно же, не верна.

Состав Центральной Рады был избран Всеукраинским национальным съездом, на котором более восьмисот делегатов от различных украинских политических, общественных и профессиональных организаций обсуждали вопросы национально-территориальной автономии Украины. Более того, Центральная Рада еще летом 1917 года была признана Временным Правительством, а ее исполнительный орган – Генеральный Секретариат рассматривался последним, как высший распорядительный орган Украины (правда только в пределах пяти губерний – Киевской, Черниговской, Волынской, Подольской и Полтавской). Получается, что после Октябрьского переворота Центральная Рада осталась, по сути единственным легитимным органом власти не только в Украине, но и на территории России тоже.

Естественно, такая организация должна была рассматриваться как точка кристаллизации антибольшевицких сил и брать на себя роль организатора антисоветской федерации. И она занялась этим. Украинская Центральная Рада начала переговоры с Доном, Кубанью, Крымом, Северным Кавказом, Сибирью и Молдовой относительно образования Российской Федеративной демократической Республики. Многие до сих пор рассматривают всю деятельность представителей Центральной Рады по продвижению автономии Украины в составе России, как своего рода ширмочку, а истинной их целью было окончательное отделение Украины. Да даже, если бы это было и так, то что в этом плохого?

Но, анализируя дела и высказывания Грушевского, Винниченка, Петлюры и прочих, сомневаться в искренности их намерений не приходится. Показательными являются выступления представителей Центральной Рады на Съезде негосударственных (порабощенных) народов России, который проходил в Киеве во второй половине сентября 1917 года. Так, Петлюра (этакий махровый националист, дьявол во плоти, каким его рисовала советская пропаганда) утверждал, что полное разделение народов Российской Империи невозможно вообще. А Грушевский мечтал не только о создании в будущем не только Российской, но и Общеевропейской (привет, ЕС!), а возможно и Всемирной Федерации. Именно их инициативой стало тогда создание в Киеве Рады Народов, Рады национальностей при Временном правительстве, а также печатного издания интернационального характера. То есть Центральную Раду возглавляли федералисты-романтики. Они считали, что новую федерацию и общероссийское правительство нужно начинать создавать «не из центра, а из окраин, которые еще здоровы».

Однако, вернемся к антибольшевицкой коалиции. Помимо Центральной Рады, еще одним островком легитимности была Ставка Верховного главнокомандующего в Могилеве, возглавляемая на тот момент генералом Николаем Духониным. Там так же в ноябре 1917 года собирались все антибольшевицкие силы, их лидеры вели переговоры относительно создания нового Общероссийского правительства. Для участия в этих переговорах были приглашены и представители Центральной Рады. Однако единственным результатом этих переговоров стало решение вопроса переформатирования фронтовых частей с целью образования украинской армии по этническому и территориальному признаку. Всё. Представители общероссийских партий, прибывшие в Могилев, восприняли украинскую концепцию по созданию договорной федерации, предлагаемую представителями УЦР Дорошенко и Лотоцким, как «расчленение России».

Лидер эсеров Виктор Чернов, который по предварительной договоренности должен был возглавить вновь создаваемое общероссийское правительство, на предложение украинской стороны не ответил ничего, а присутствующие представители от Викжеля заартачились на территориальном вопросе – что же все-таки считать Украиной, пять губерний признанные еще Временным правительством, или девять, как настаивала украинская сторона. Еще одним камнем преткновения стал вопрос о месте пребывания федеративной власти.

Представители от армии Главверх Духонин и комиссар Временного правительства при Ставке Владимир Станкевич настаивали на Киеве. Они-то точно знали, что в Петрограде уже, по выражению того же Станкевича «делать нечего», Могилев от мятежной столицы прикрывала только 1-я Финляндская дивизия, а вот Киев уже смогли бы защитить войска Юго-Западного фронта, командующий которым, генерал Володченко признал власть УЦР и подписал с ней Бердычевское соглашение. Но здесь уже, как ни странно, уперлась украинская сторона. То ли они надеялись выторговать для себя лучшие условия федеративного договора (пресловутые Харьковская, Екатеринославская, Таврическая и Херсонская губернии?), то ли опасались конкуренции, но согласие на размещение общероссийского правительства в Киеве представители Центральной Рады не дали. А позже провалилась и сама идея создания оного – участники переговоров не смогли прийти к консенсусу относительно главы и состава правительства. Против Чернова выступил другой лидер эсеров Абрам Гоц и военные из Ставки.

Так неспособность договориться и мелкие амбиции ключевых участников тех исторических событий погубили на корню идею антисоветской федерации и запустили историю по совсем другому руслу. Это неумение понять развитие событий привело к поистине трагическим последствиям. Румынский и Юго-Западный фронты на тот момент насчитывали более 3,5 миллионов человек и еще не поддались в той мере воздействию большевицкой пропаганды, могли бы выступить на стороне Федеративного правительства и Ставки. Это позже обещаниями мира, земли и прочих ништяков большевикам удалось привлечь на свою сторону миллионные массы и качнуть армию.

А на тот момент широкая антисоветская федерация вполне могла бы одержать победу. Мы бы получили не ордынско-азиатскую, а европейскую демократическую столицу в Киеве и не узнали бы всех прелестей большевизма – продразверстки, раскулачивания, репрессий, Голодомора. А если верна теория, что фашизм в Европе стал реакцией на коммунизм, то и ужасов Второй мировой войны мы бы тоже не узнали.

Да что там говорить – Киев это бренд. Древняя столица великого русского государства! За такое многие бы вписались. Даже весь следующий 1918 год Киев был центром притяжения всех антибольшевицких сил. Правда, это были уже были силы из совсем другой категории… Как вспоминал барон П.Н. Врангель:

«Со всех сторон России пробивались теперь на Украину русские офицеры… ежеминутно рискуя жизнью, старались достигнуть они того единственного русского уголка, где надеялись поднять вновь трехцветное русское знамя».

Понятно, что речь идет о той категории антибольшевистских сил, чьим чаянием было возвращение самодержавия. Но ведь после поражения белого движения многие из них верно служили отечеству уже под властью большевиков, так почему же нельзя рассматривать их как потенциальных сторонников новообразованной федерации, в случае победы оной? Но сейчас остается об этом только вспоминать. Как с ностальгией вспоминает время, проведенное в Могилеве, представитель УЦР Д.И. Дорошенко:

«В бывших апартаментах Верховного главнокомандующего пусто и неуютно. Угасание грозы армии и защищаемого ею великого государства. Здесь в этом доме билось сердце великой армии. Оно билось теперь все слабее и слабее и вот-вот остановится. Что будет дальше?»

А дальше было вот что. Центральная Рада слишком долго принимала решение относительно передислокации хотя бы Ставки в Киев (о размещении правительства речь уже не шла, как и о самом правительстве). Только поздно вечером 2 декабря Духонину позвонил Петлюра и дал добро на передислокацию. Но было уже поздно, солдаты могилевского гарнизона заблокировали погрузку Ставки в эшелон, а выделение автомобилей саботировали большевизированные шоферы и автослесари. 3 декабря Духонин был растерзан прибывшими в Могилев революционными матросами, прибывшими с новым Главверхом прапорщиком Крыленко, а история пошла по той стезе, которую мы все знаем…