Памяти Катастрофы Шахтерска. Начавшей череду Катастроф-поражений Украины в длящейся седьмой год войне. После него были Саур-могила, ЛАП, Иловайск, ДАП, наконец мегаКатастрофа Дебальцево — крупнейшее поражение Украины в этой войне.
После этого — стадия относительного «статуса-кво, заморозки» на военном фронте вкупе с гибельными\неверными для Украины (без)действиями в первую очередь самой Украины на экономическом, информационном, религиозном, дипломатическом фронтах!...

5 августа 2014 года последние части 25й отдельной Днепропетровской Воздушно-Десантной бригады — покинули Шахтерск и с боями передислоцировались в Дебальцево. Стратегически важный Шахтерск — оказался полностью потерян (и остается таковым до сих пор) для Украины.

Я ни в коей мере НЕ осуждаю Воинов, сражавшихся и сражающихся против оккупантов и их приспешников. Но пусть и запоздалая, но неотвратимая справедливая Кара для погани, которая ответственна за седьмой год проигрываемую Украиной и в ОРДЛО, и в Крыму войну- уже близка. Уже скоро! По всей Украине! Без пощады!

Все позывные орков — и данные об их участии в боях по указанным локациям — подлинные!

Б А Б У С Я

Единственная на Шахтерск и окрестные города 16-ти этажка – «Дом Павлова», как её окрестили местные,- уже третий день была форпостом ополчения. С одинокой, на самом выезде из города «свечки»,- отлично работалось снайперам и открывался шикарный обзор на окрестности. А, главное, дом служил и блиндажем и дотом для всего первого взвода роты Козыря. Обстрелянные с апреля в Славянске, они с середины июля были переброшены на Шахтерское направление.
Особым удобством было прикрытие за домом, прямо у его стен, для САУ и танка, неделю тому пригнанных из РФ. Выезжали на пару десятков метров перед домом пострелять и обратно за его надежные стены. Равно как и сами ополченцы – все знали, что по самому многоэтажному дому ВСУ залповать ни при каких обстоятельствах не станут. Тем более, учитывая, что в доме вполне могли оставаться и мирные жители: в частности, старики, немощные или просто одинокие бедолаги…

На бабку Окаянный и Зверь наткнулись при первом же прочесе дома. Вернее, она сама спустилась к зачищающим все помещения дома ополченцам по лестнице, и, похоже, поджидала их на площадке второго этажа.
- Сынки, у меня ключи от многих квартир – люди пооставляли, чтобы присмотрела. Вам не нужно двери выбивать…
Щупленькая «баба Нина» увязалась за тандемом ополченцев, часто забегая вперед и открывая квартиры для осмотра. А после все аккуратно запирала.
На двух верхних этажах стекла, а в паре мест и стены – в квартирах отсутствовали: следы предупредительной стрельбы ополчения на подходе к дому – комвзвода Марату показалось, что из верхних окон работал украинский снайпер. Быть может, и работал – но ни тела, ни следов крови – так и не нашли: одна разруха…
Прибывший через час комроты Козырь велел в раздолбанных квартирах организовать наблюдательные и снайперские точки. Ключи от всех остальных – увез с собой. Он был из почти местных — Чистяковских, и особо тщательно следил за отсутствием мародерства и сохранностью имущества мирного населения. Баба Нина, после минутного диалога – почти радостно отдала Козырю охапку пронумерованных ключей.
- Похоже, порядочный человек ваш командир. Заботится о людях…- заметила она ополченцам.

К вечеру пригнали танк и САУ и началась тянувшаяся уже третий день война в стиле: выедь из-за дома – стрельни – спрячься за дом. Параллельно с верхних этажей работали снайперы, а из окон нескольких взломанных при зачистке из-за отсутствия от них у бабы Нины ключей квартир – в сторону позиций ВСУ периодически развлекались пулеметчики… Со стороны ВСУ ответка если и шла, то лишь по и без того уже раздолбанным ангарам автобазы метрах в 300 от дома. А по верхним этажам и более близким секторам вокруг дома могли отработать лишь украинские снайперы. Сам же дом с 1 по 12 этаж – фактически сохранял тот вид, в котором в него три дня тому вошло ополчение.

К вечеру второго дня появилось РосТВ. Взяли интервью у импозантного Пермского «русича» Окаянного:
- Я здесь освобождаю от нацистов своих русских братьев. Донбасс – Россия!- гордо выдал он уже пяток раз озвученную со времен Славянска фразу.
Сунулись корреспонденты и к бабе Нине.
- Да, что вам меня снимать – вы ребяток снимайте, — махнула она в сторону ополченцев.- Местная я. Раньше на поселке за балкой жила. Сейчас здесь. Нет у меня никого. Податься некуда, вот и сижу. За квартирами присматриваю…

Телевизионщики уехали.
Баба Нина показала ополченцам, где по уже взломанным квартирам взять одеяла – ночи, хоть и летние, но к рассвету зябкие. Принесла пару бутыльков купорки. И трехлитровку наливки «для сугреву»!

На следующий день стреляли вяло. Ночная свежесть быстро сменилась полуденной жарой, в квартирах, при неработающих кондиционерах и вентиляторах — стояла духота. Спасались лишь в тесной мгле подвала.
- Сынки, сегодня у моего покойного сына – День Рождения. Я стол поминальный накрыла – прошу, уважьте старуху!
Приглашение бабы Нины ополченцы радостно восприняли, как повод скрасить томную-жаркую вторую половину дня.
Тем более, простой, но весьма обильный стол, как оказалось, старушка накрыла на досках в дальней, за неприметной железной дверью, но в немелкой комнате подвала. Она фактически аппендиксом уходила вбок от фундамента дома.
- Бабка, что же ты раньше не показала. Такой схрон! И для склада, и для отдыха...
- Сынки, да я и не подумала. Простите дуреху… Здесь когда-то вообще проход сквозной был в сторону автобазы. Вроде, какое-то хранилище собирались делать. Потом засыпали. Нельзя, дескать, почти под жилым домом. Хотя, тут стены крепкие – дом, если что – не пострадает.
В комнату набились до 20 ополченцев – все, кто не был в наряде. Присоединив к бабкиной купорке и салу армейскую тушенку – неспешно ели, закусывали.
- А что с сыном, баба Нина, ты хоть расскажи, кого поминаем?
- Сергея я уже почти в сорок родила. Отец его вскоре умер. А Сергей до 35 лет дожил – все не женился, и меня внуками так и не порадовал. А теперь, вот , и не порадует…- баба Нина, вхлипнула, засуетилась, поелозила в углу комнаты, вернулась, неся новый бутылек наливки. – В апреле его и убили…
- А как позывной его был, бабка? Мы в Славянске всех, особенно, ранних –апрельских погибших знаем-помним…
- Так его, сынки, не в Славянске – что он там забыл – а здесь нелюди убили.
- Стой! Так в Шахтерске в апреле – ни СБУ, ни ВСУ еще не проявились!
- А нечисть из Московии вместе со своими заблудшими местными прихвостнями – уже лютовала… Вот они моего Сереженьку!...

Сидевший у самого выхода Окаянный смутно помнил, как баба Нина то ли чиркнула, то ли выдернула что-то, и огненное пятно из её рук описало паруметровую дугу в угол. И оттуда сразу вырос огненный вал, волной вынесший его из комнаты.
Он помнил дикую боль от ожогов на руках и лице. Его гордость – борода – перестала существовать за пару секунд, равно как и почти все волосы. Помнил, как пытался сгрести с себя нечто обугленное: как потом оказалось, то были останки сидевшего рядом и вынесенного следом, но не в такой сохранности, его соотечественника по РФ и друга по ополчению — Зверя.

Пару дней спустя, в госпитале, функции которого выполняла горбольница Шахтерска, Окаянного навестил Козырь.
- Там за тонкой стеной была цистерна.
- А-а она, что-то о автобазе говорила.
- Скорее всего. И в цистерне оставалось немало керосина. Она её открыла-разгерметизировала, а потом подожгла – вот пары, потянувшие в комнату из цистерны и рванули. Стену в комнату вынесло начисто. Похоже, она нарочно и от дома, чтобы его не повредить, и в замкнутое пространство вас толпой увела.
Козырь хмуро замолчал.
- Четырнадцать наших ребят погибли! Почти все ад Славянска прошли… а тут…
- А остальные? Нас там челов двадцать было?
- Тебе больше всех повезло… еще четверо… вроде и живы, но…- Козырь поморщился. Потом, вспомнив, слегка посветлел лицом, — А ведь, она, когда мне в первый день ключи от квартир отдавала, даже рада была. О сохранности всего дома заботилась. Хозяйка! И вот…
- Так, у неё же сын!...- Окаянный сам не понял, как у него вырвалась эта фраза.
Козырь пристально глянул в слезящиеся, с обгоревшими веками, глаза Окаянного.
- Ладно! Выздоравливай!- комроты вышел из палаты.

Окаянный вернулся в родную Пермь через месяц. Пару месяцев запойничал. Потом потихоньку втянулся в «мирную» российскую действительность.
Летом 2015 года его встретили у лифта. Последнее, что он услышал, перед тем, как нож вошел в его правое легкое, была фраза на чистейшем русском: «Донбасс – это Украина»!
Но это уже лишь малюсенький эпизодик новой, только набирающей обороты, мегаистории!...