Мурахтин сидел в теплом бараке турецкой армии. Белые стены, металлическая кровать, умывальник. Напротив кровати, на небольшой тумбочке, стоял телевизор, показывающий программу новостей Россия 24.
Мурахтин плохо помнил, как он здесь оказался. Защитные механизмы мозга полностью выбросили из головы негативные воспоминания. Самолет. Он — российский летчик, сражающийся за свою страну и за мир над головами других. Последний раз он был штурманом бомбардировщика СУ-24. Смотрел на мир сквозь окуляры авиашлема. Вдыхал с помощью маски медицинский кислород. Потом взрыв, резкий толчок самолета сзади. Он уже чувствует стремительное падение своего тела вниз. Только отдельно от самолета. Катапультировался. Не совсем мягкое приземление. Дальше дымка перед глазами. Какие-то люди берут его под руки, затылком чувствуется холодное дуло автомата, его тащат в неизвестном направлении. Он несколько раз теряет сознание, его бьют, что-то спрашивают на арабском. Сырые бетонные стены неглубокого колодца, солнце, режущее глаза, ведро для туалета в углу, бутылка воды, спускаемая на веревке два раза в сутки. Потом к нему приехал Мустафа. Бегло осмотрел, надел мешок на голову, связал руки и засунул в машину. Мурахтин чувствовал телом холодный пол, наверное, это был какой-то грузовик для перевозки продуктов. Он оказался в этом месте — то ли бараке, то ли тюрьме, закрывающейся извне. Принятие пищи по времени, прогулки по времени, туалет по времени ... Мустафа осматривал его первые несколько дней, справлялся о состоянии, принес чистую одежду. Говорил, что он находится в Турции на базе спецслужб, где будут решать его дальнейшую судьбу. В целом, к нему относились неплохо.
Мустафа зашел с металлической тарелкой, в которой лежала белой абстрактной массой каша и кусок куриной ноги.
- На, ешь, — сказал Мустафа.
Мурахтин принял тарелку.
- Спасибо, — вяло проговорил Мурахтин.
- Как себя чувствуешь?
- Более-менее.
- Опять смотришь свой стиральный машина для головы?
- Угу.
Ведущая в белой блузке рассказывала о последних новостях. За её спиной отобразилась надпись «Сбитый бомбардировщик».
- Сдэлай громчэ, — сказал Мустафа.
Мурахтин послушался, нажал на кнопку "+", добавив несколько отметок мощности звука. Дикторша произнесла: «По последним данным штурман российского бомбардировщика СУ-24 Константин Мурахтин был спасен из плена джихадистов благодаря отчаянным действиям российских морпехов. Константин Мурахтин даст уникальное интервью журналистам нашего телеканал, которые находятся на авиабазе Хмеймим».
- Смотри, тебя нашли. Сейчас говорить будэш, — засмеялся Мустафа.
- Как так? Я же вот он я. Какой же это Мурахтин? — Мурахтин опешил и вперился в телевизор с поднесенной ко рту ложкой.
- Слюшай, рузький, ты забыл, как дэлается политика? Ты был реальный, когда сирийцев убивал, сейчас же ты — всего-навсего картинка.
К стоящим в ряд журналистам приближался человек в кремовой форме. Он остановился и заговорил: «На самом деле никаких предупреждений не было. Ни по радиообмену, ни визуально. Вообще не было контакта ...».
— Вот маладэц, вот это насыпаэт. Ибне. Давай-давай, поговори мне тут. — улыбался Мустафа.
«Если бы нас хотели предупредить, то могли бы показать себя, встав на параллельные курсы ...».
- Хуюрсы. Еще рахат-люкум в стекло кинуть, чтобы доброжелательность показать. Хватит и того, что горелы, как огненный уголек Иблиса, — не успокаивался Мустафа.
- Сволочи. И что теперь? Как же быть мне? Как я жить буду? Меня хоть домой вернут? — с выпученными глазами и дрожащими губами спрашивал Мурахтин Мустафу.
- А я что знаю? Скажу так: мы тебя обратно отправим на самолете, а как твоя сторона примэт ... Тут, — Мустафа замолчал, закатил глаза, обдумал следующие слова, — могут быть проблемы. Когда мы вели переговоры, спросили: «Будэтэ своего заблудившегося забырать?». Нам сказали, что ты нахер никому не нужен. Незаменимых Мурахтиных нет. Говорят, убейте да закопайте его. Но наш премьер-министр Ахми, мудрейший из политиков, так просто не отступил и договорился, что за свой счет мы тебя обратно отправим. Поэтому здесь ты в безопасности, а дома можешь спокойно пулю в голову получить. Или от наших спецслужб, — Мустафа помрачнел и наклонился к Мурахтину, — если расскажешь, где был и что видел. Понял?
- Понял, — Мурахтин глотнул вязкую слюну.
Мустафа вышел из камеры, подмигнув Мурахтину. Спалось последнему плохо. Он вспоминал жену и сына. Очень за ними скучал. Представлял, как его двойник с одной ложится в постель, другого целует в лоб. Страх мелкой дрожью усыпал тело, когда он думал, что с ним произойдет, как только он спустится с трапа самолета в России. Иногда у него моментами возникали картины взрыва. Толчок, хлопок, падение. Во сне он автоматически группировался, поджимая под себя ноги. По лицу текли слезы, когда он начинал понимать, что он перестал быть кому-то нужен.
В 6 часов утра, если верить висящим на стене часам, к нему зашел Мустафа с постиранным летним камуфлированным костюмом песочного цвета и кожаной курткой с меховым воротником и приказал одеваться. К форме прилагался мешок, который Мурахтин должен был натянуть на голову, чтобы не запомнилась местность, где он провел больше недели своей жизни. Также с мешком на голове он просидит первые минуты полета, пока самолет не наберет высоту и не отлетит от военной базы на значительное расстояние.
Турецкое утро было прохладным. Мурахтину не связывали руки, но Мустафа крепко держал его под локоть. Его завели в самолет и посадили в кресло, пристегнув ремнями. Ноги были ватные, желудок закручивало в спираль, а сердце, казалось, исчезло где-то в ногах. Не взлетали еще долго, ему уже надоело сидеть с проклятым мешком на голове. Вот уже самолет начинает набирать скорость, он чувствует, что постепенно, вместе с реактивным зверем, он оказывается в воздухе. Проходит несколько бесконечных в своем субъективном ощущении минут, и перед взором Мурахтина открывается салон военно-транспортного самолета. Рядом сидит Мустафа и что-то смотрит на своем телефоне. Напротив них сидят трое турецких военных.
К горлу подступает блевота. На нервной почве его мутит. В голове возникают жуткие образы того момента, когда он спустится с трапа и двое людей в черном подойдут к нему сзади, нажмут на курок и хрупкая цельность его жизни разлетится на мелкие осколки.
Прошло приблизительно полтора, а то и два часа полета. Самолет медленно идет на посадку, выпуская шасси. Не совсем мягкое приземление. Мурахтина не плохо встряхнуло, он постарался не расплескать на пол всю накопившуюся тошноту. Заглохли двигатели. Мурахтин отстегнул ремни дрожащими руками.
Неуверенно подходит к выходу. Дыхание тяжелое. За ним следует Мустафа. Один из турецких военных, сопровождавших Мурахтина в пути, открывает дверь и выставляет трап. Мурахтин останавливается перед выходом. Лицо обдувает свежий ветерок. Вокруг густой молочный туман. Вдали, возле обшарпанного ангара, стоят двое людей в черных костюмах. Вот и прилетели, — подумал Мурахтин, — всё, как в его фантазиях. Люди в черном начинают медленно подходить к самолету. Мурахтин все так же стоит на месте, не спеша спускаться на русскую землю.
Сзади послышался голос Мустафы: «546-ая авиационная база армейской авиации. Вот ты какая. Давай, спускайся вниз». Мурахтин спускается, держась за поручни трапа. Ноги не слушаются его — они предательски дрожат. Вот он уже на земле.
Один из людей в черном был низкого роста, имел острые формы лица, маленький нос и почти невидимые губы. Второй был высокорослым мужланом с широкими плечами и квадратной формой лица.
- Константин Мурахтин? — сказал первый из людей в черном. — Я Виктор Селезнев, работник ФСБ, хотим вас поприветствовать в России, а точнее, в Ростове-на-Дону. Я и мой коллега хотим с вами переговорить насчет некоторых нюансов, а потом отпустим вас с Богом.
- Добрый день. — Мурахтин оглянулся назад. Мустафа уже садился в самолет.
- Пройдемте с нами, — буркнул сослуживец Константина Селезнева.
Быстрым шагом они направились в сторону ангара, возле которого недавно стояли сотрудники ФСБ.
Ангар был довольно просторным. В нем пахло машинным маслом, бензином и сыростью. Посредине ангарного помещения стоял большой дубовый стол с черной настольной лампой советского типа, позволяющий регулировать направление света. Такие лампы часто использовали в cвоей работе сотрудники НКВД. Перед столом стоял один стул, а за ним — два. Селезнев и напарник сели за стол, включив лампу, и пригласили Мурахтина присесть напротив.
- Мы очень рады, что вы выжили после того ужасающего покушения на вашу жизнь, совершенного турецкой стороной. Это удар в спину. И не только вам, Мурахтин, но и всей России. Но хотим вам объяснить вот какую ситуацию. Понимаете ...
- Я видел себя по телевизору.
Работники ФСБ переглянулись.
- Вот, оказывается вы все знаете. Смотрели наши новости. «Спрашивайте российские каналы во всех отелях Турции», — Селезнев подмигнул и громко засмеялся. — Так вот, понимаете, мы сделали еще одного Мурахтина.
- Еще одного меня? — спросил недоуменно Мурахтин, показывая на себя пальцем.
- Да, именно так. Стране нужны живые герои, Мурахтин. Вы тоже герой и тоже живой. Но вы были нужны в тот момент, когда вы находились в плену. А зрители телевидения требовали вас здесь и сейчас. Вы же знаете, что телевизор в современном мире правдивей реальности. Не появись бы вы в тот момент в кадре, и я боюсь даже представить, что бы случилось.
- Майдан, — сказал высокорослый ФСБшник.
- Голод, — продолжил Селезнев.
- Навальный.
- Влияние США.
- Развал экономики.
- Развал России.
- Вы же не хотели развала нашей страны, Мурахтин? — нахмуренно спросил Селезнев.
- Н-нет, — ответил Мурахтин, потупивши взор. — Я смогу увидеть жену и сына?
- К сожалению, нет. Понимаете, ваша жена живет с новым Мурахтиным. Хочу заверить вас, это очень хороший человек. Заслуженный подполковник милиции. Большой оклад, плюс «черный» нал и добрый семьянин.
- Как это? То есть вместо меня с моими близкими живет другой человек? — Казалось, что Мурахтин потеряет сознание.
- Да, но это все для блага Родины. Вы же любите Родину? А если ваша жена увидит второго вас, то у неё случится инфаркт или, не дай боже, сболтнет лишнего. А это недоверие к власти.
- Майдан.
- Голод.
- Я понял вас, перестаньте, — Мурахтин уже находился в своем, уничтоженном, внутренним мире. Он был пустым сосудом, на дне которого оседали тяжелые слова.
- Да вы не расстраивайтесь так. Мы даем вам кредитную карточку, на которой лежит 100 000 рублей, а также ключи от квартиры в Ростове на улице Борко, дом 2, кв. 50. Также вот вам Орден Мужества. Смотрите, какая упаковка красивая. И еще, — Селезнев аккуратно подвинул указательным пальцем к Мурахтину небольшую книжицу, — новый паспорт гражданина Российской Федерации. Сначала будет странно, но вы привыкнете. В вашем родном городе Липецке советую не появляться. Знаете, у одного знаменитого физика была теория, что если встретить своего двойника в данной реальности, то произойдет страшный пиздец. Вы понимаете, о чем я. Поэтому ...
- Обживитесь, — сказал напарник Селезнева.
- Купите все необходимое. Начните жизнь с нового листа. У вас еще будет и семья, и дети, — продолжил Селезнев.
- Нечего распускать сопли, — весело проговорил напарник и исполинской ладонью потряс Мурахтина за плечо.
- Но ничего не говорите.
- Ни в коем случае. Мы серьезно. У нас был такой прецедент: приехал контрактник из Новороссии, решил заявить, что российские войска в Украину вошли. Да, Петя?
- Я ему голову штыком от лопаты того, — Петя провел пальцем по горлу.
- Ой, Петя, ты такой шутник. Но вам рекомендую ничего не говорить, для вашей же безопасности. Все поняли?
- Да, — промямлил Мурахтин.
- Отлично. Тогда прошу вас пройти к машине.
На выходе из ангара стоял синий ВАЗ 2106. Мурахтин открыл заднюю дверь и уселся в кресло салона. Машина провонялась дешевыми сигаретами и одеколоном «Саша». Константин чувствовал себя отвратительно. Вся жизнь, вся долбанная многолетняя жизнь пошла под хвост. И ради чего? Ради кого? Ради страны ... Одна большая жопа вместо души. Которая наполняет тело отходами, из-за которых не хочется есть, пить, двигаться.
- Приехали, — проговорил водитель. Автомобиль остановился возле девятиэтажки.
Мурахтин молча вышел из машины и пошел в направлении к дому. Найдя второй подъезд, он открыл входную дверь магнитным ключом и стал подыматься на третий этаж. В подъезде пахло голубцами, ухой, кошками и бомжами. Найдя обшарпанную дверь с нарисованной на ней мелом цифрой "50", он вставил и провернул ключ в замочной скважине.
Из квартиры на него повеяло холодом. Небольшое однокомнатное помещение. Свисающие языки старых обоев, разорвавшийся линолеум, потрескавшиеся навесные потолки. Покрытые ржавчиной ванна и унитаз. Вместо люстр свисающие лампочки. На покосившемся кухонном столе — одна ножка была сломлена — находилась бутылка водки и граненный стакан. Работники ФСБ побеспокоились об успокоении.
Мурахтин налил себе выпить. Водка неприятно обожгла гортань. Он пошел в комнату, где не было ничего, кроме старого, усеянного желтыми, белыми и красными пятнами, матраса на полу. Лег на него, не снимая куртки. Спрятал лицо в руках и погрузился в тяжкие думы.
Но жизнь продолжалась ...
Прошло три года. Мурахтин обустроил квартиру. 100 000 рублей улетели быстро. Половина денег ушла на минимальный ремонт, другая половина — на выпивку и еду. За столь непродолжительный срок Мурахтин сильно постарел. Появились первые глубокие морщины, а щетина, казалось, не исчезала с лица. Мысли о жене и сыне не покидали его, хоть и терзали его сущность меньше прежнего. Для заработка он устроился охранником на предприятие по производству макаронных изделий. Ростов начинал ему постепенно нравиться.
В один прекрасный день он решил, вопреки словам работников ФСБ, съездить в Липецк. На дворе начинала показывать свои дикие пляски зима. Приближался Новый Год. Стекла украшали морозные узоры. А деревья города украшали гирлянды.
Константин натянул на себя свитер и джинсы, старую дутую курточку и со спортивной сумкой двинулся на вокзал купить билет на ближайший поезд.
Мурахтин уже успел соскучиться по Липецку. По Соборной площади, на которой глядит вверх желтолицый Христорождественский собор. По памятнику мудрому Петру І. По монументу липецким героям-авиаторам. На крылья белоснежного самолета с красными звездами они так часто взбирались с сослуживцами ради распития очередной бутылки крепкого алкоголя.
Но сначала надо было зайти в любимое заведение — корчму «Гоголь», чтобы как-то утолить голод после поездки. Место радовало Мурахтина своим украинским колоритом и напоминало тематические ресторанчики, которые он посещал в Украине до порчи отношений. Кроме того, оно находилось недалеко от его бывшего дома. Они с Людочкой часто посещали данный ресторанчик.
В корчме он заказал свой «стандартный набор» — гороховый суп, пожаренный кусочками стейк и рюмочку хреновухи. Людей в будний день было немного. В дальнем конце зала заседала семейная пара и парень в черном спортивном костюме, читающий газету «Наш Липецк».
Парень перевернул газету. Что-то внутри подсказывало Мурахтину, что парень стоит его внимания.
«Какой-то он подозрительный и чем-то на меня похож. То ли формой тела, то ли прической, то ли лицом», — подумал Мурахтин. Но подойти, чтобы рассмотреть его поближе не позволяли рамки приличия.
Последние ложки супа Мурахтин допивал, прислоняясь губами к краю тарелки и громко сёрбая. Когда он опустил тарелку, перед его взглядом оказался тот самый парень в спортивной форме. Он расплатился с официантом и направился к выходу. Официант пересчитал сдачу и крикнул вслед уходящему человеку: «До свидания, господин Мурахтин!».
Что это было? Официант назвал этого человека господином Мурахтиным? Мурахтин не мог поверить своим ушам. Может, это был его двойник, которого он видел по телевизору в Турции. Он положил на стеклянную поверхность стола две тысячи рублей и быстро выскочил на улицу. Начал медленно красться за господином в спортивном костюме. Снег сыпался крупными мокрыми хлопьями, оседающими на лице. Мурахтин чувствовал себя героем боевиков 80-х годов — прятался за каждым поворотом, за мусорными контейнерами, стоящими машинами. Преследуемый повернул налево, уйдя через арку во дворы новых многоэтажных домов. За ним повернул и Мурахтин, но остался выглядывать из-за угла, не спеша заходить во двор. Человек по имени Мурахтин, если, конечно, не ослышался сам Мурахтин, подошел к двери третьего подъезда и начал с кем-то разговаривать в кирпичной пристройке — в месте, где заседала консьержка. Когда человек находился в полуобороте, Мурахтин увидел практически идентичного человека, самого себя. Сомнения насчет того, что он встретил того самого двойника, свелись на нет. Мурахтин решил подождать во дворе минут пятнадцать, прежде чем отправляться на поиски квартиры Мурахтина2. Что делать дальше? Поговорить, узнать, побить, убить? Встретит ли он в квартире свою жену и маленького Коленьку? Но назад пути нет, надо идти до конца. Мурахтин быстро зашагал к подъезду.
- Вы куда? — послышался голос консьержки, низенькой пожилой бабушки в очках.
«Что ответить?» — крутилось в голове у Мурахтина.
- К себе домой, — сказал он, улыбнувшись.
- Господин Мурахтин. Это вы, — улыбнулась в ответ бабушка. — Подождите, вы же только что со мной разговаривали! Как вам удалось выйти из дома незамеченным?
- Черный вход и ни какой магии.
- А он разве у нас есть?
- А как же, через подвал проходит.
- Да ну? А я не знала. А щетина как у вас так выросла за несколько минут, — нахмурилась бабушка.
- Ээээ, — Мурахтин сожалел о том, что не побрился перед поездкой, — это к Новому Году примеряю сценический образ русского алкоголика.
- Во как ... — бабушка задумалась.
- Слушайте, а вы не скажете, где я живу?
- Вы не знаете, где вы живете? — бабушка захлопала тонкими ресницами.
- Ну, да, понимаете, после той трехлетней катастрофы у меня бывает память отшибает.
- Какой ужас. А вы и не говорили. 102 квартира.
- А жена с сыном не заходили?
- Мурахтин, вы меня пугаете, вы только что были в своей квартире. Вы должны знать, что не заходили.
- У меня иногда пропадает кратковременная память на людей.
- Бедный русский герой, — по щеке бабушки прокатилась слеза, — ступайте, Мурахтин, ступайте.
Мурахтин быстренько поднялся на второй этаж по лестнице. «Чистые подъезды и чистые дворы, и солнце отражается в улыбках детворы» — прозвучали слова песни в голове Мурахтина, когда он наслаждался чистотой новостройки, чего он не мог сказать о своем доме в Ростове.
Подойдя к двери с металлическим значком "102", он помялся на месте, выдохнул и решился позвонить. Звук напомнил пение подыхающей птицы. Никто не открывал, даже не слышались приближающиеся шаги. Что-то внутри Мурахтина сказало дернуть за дверную ручку, то ли это было сделано, как говорится, «по Фрейду» (отсутствие жены заменялось мастурбацией), то ли просто внутренняя подсказка, превратившаяся в непреодолимый порыв. Дверь распахнулась. Мурахтин появился в довольно просторной квартире с современным внутренним убранством. Видно, что над квартирой поработал дизайнер. Светлые зеленые обои. С потолка свисала люстра с квадратными плафонами и изогнутым штоком. Рядом с входом в квартиру, с правой стороны, виднелся проход на кухню, которая блистала в черно-белых тонах. В коридоре висели цифровые рамки. Он приблизился к одной из них. В рамке с помощью слайд-шоу демонстрировались фотографии дальних морей, песочных пляжей, в которые были воткнуты деревянные зонтики, пустыни с верблюдами, растерзанные историей пирамиды. Потом на фотографии появилась женщина с ребенком 10-ти лет и стоящим рядом мужчиной, так похожим на него. Все они были веселые, загорелые и мокрые после купания.
- Людочка и Коленька, — прошептал Мурахтин, прикасаясь к изображению.
- Проходи в гостиную, Мурахтин, — послышался голос в дальней комнате слева.
Зайдя в ярко освещенную гостиную, Мурахтин увидел, стоящего к себе спиной человека в спортивной форме, которого он и преследовал последний час.
- Я думал, что эта встреча состоится, — человек развернулся лицом к Мурахтину.
Мурахтин попятился назад, чуть не сбив стоящую позади пустую вазу.
- Осторожней, Люда расстроится, — выговорил с улыбкой мужчина.
Перед Мурахтиным стоял такой же Мурахтин. Абсолютно идентичное лицо — круглая форма, выпуклый нос, каштановые короткие волосы, глубоко посаженные глаза, широкая шея. Теперь он мог расслышать, что даже голос был практически похож на его.
- Кто ты такой? Кто ты, черт тебя возьми, такой, — Мурахтин смотрел на двойника выпученными глазами, хватаясь за свитер двумя руками и растягивая в разные стороны, как будто хотел разорвать одежду.
- Я — Мурахтин. Зачем глупые вопросы? Тебе все объяснили три года назад.
- Нет-нет, ты мошенник, мошенник, забравший мою жизнь.
- Почему же? Я — герой России Константин Мурахтин, выживший летчик, а ты — Владимир Шолохов, живущий в Ростове-на-Дону и работающий охранником.
- Неправда, неправда, я все помню. Убирайся прочь от моей семьи, мерзавец.
- Куда, Мурахтин? Как они воспримут замену старого любящего отца на тебя — трахнутого жизнью, ростовского алкаша.
- И что моя Людочка нашла в тебе? Ты же галимый мусор?
- О, так ты помнишь, кто я такой?
- Мент хуев.
- Попрошу не материться. Я уже давно не работаю в правоохранительных органах. А твоя Людочка нашла во мне Мурахтина. Только лучшего. Действительно, сделать пластическую операцию — это легко, а вот изучить все твои повадки было тяжело. Но я немного модернизировал их и убрал раздражающие факторы. Прости, Мурахтин, но тебе пора идти прочь. Возвращаться в Ростов-на-Дону, в свою маленькую квартиру с одним единственным матрасом на полу.
- Да? А как насчет получить бутылкой по ложной харе?
Мурахтин отыскал за спиной на комоде, рядом с вазой, пустую бутылку из-под коньяка. Тонкое горлышко и толстое дно — лучшая замена холодному оружию. Сжав её в руке, он метнулся в сторону двойника. Замах. Бутылка пролетает мимо, ударяясь об косяк балконной двери. Мурахтин2 бьет Мурахтина под дых. Мурахтин пятится назад, задыхаясь и кашляя. Попутно наваливается на большой плазменный телевизор, который падает экраном вниз. Мурахтин2 не теряет времени и начинает неистово лупить Мурахтина по лицу. Удар за ударом. Появляются первые брызги крови, оседающие на ковре, диване, тумбочках, компьютерном столе. Мурахтин пытается вырваться из захвата, параллельно нанося удары бутылкой по голове Мурахтину2. Три глухих удара, после четвертого слышится звон стекла. С верхушки головы Мурахтина2 стекает струйка крови. Он держится за голову, пошатываясь из стороны в сторону.
- Пидар, — говорит Мурахтин2 и достает из кармана ПМ. Не долго думая, жмет на курок. Оглушительный выстрел.
С выражением, которое говорит нам: «Я не понимаю, что произошло», Мурахтин падает на турецкий ковер лицом вниз. На том месте, куда приземлилась его голова, разрастается обильное красное пятно. В затылке Мурахтина зияет сквозное отверстие.
Отдышавшись, Мурахтин2 достает свой мобильный телефон, клац-клац — в записной книжке выбран телефонный номер.
- Аллё, говорит Степан Изиргирдович. Мурахтин больше не создаст проблем. Кладет трубку в карман. Идет в ванную, набирать воду в ведро, обильно добавляя чистящее средство.
Из закрытой на замок второй комнаты выходят двое людей в белых халатах. Один пожилой мужчина в больших очках с круглой оправой, острым носом и сухими синеватыми губами. Рядом с ним стоит Мустафа, в руках у него красуется большая записная книга. Он не перестает делать пометки.
- Тяжелый случай диссоциативного расстройства идентичности. Эго-состояние после катастрофы слишком сильно прижилось. В его иллюзиях наружу вылезли все неудовлетворенные желания: жена, ребенок, уютный дом.
- Не расстраивайтесь вы так, Анатолий Фридманович, — обнял за плечо пожилого человека Мустафа. — Вы остаетесь светилом отечественной психиатрии. И для меня большая честь с вами работать. Приняли под свое крыло сопливого интерна, уроженца Чечни.
- Они, гады, хотели от него избавиться. Говорили, что «выдаст тайны, ляпнет лишнего, он же ненормальный. У вас ничего не получится. Даём вам три месяца». Мы старались как могли. Снимали квартиру, устраивали спектакли, покупали одежду. Он начал социализироваться. Это был бы прорыв в науке. Ограниченно медикаментозное лечение тяжелейшего заболевания. Я хотел воплотить мечту. Он хотел воплотить мечту. Всего-навсего.
- В конечном итоге, выстрелил себе в голову.
- Недосмотрели. Надо было карманы проверить.
- А как тут досмотришь, когда он с бутылкой набрасывался. Бедному Степану голову разбил.
- И то правда.
Через входную дверь заходят люди в черных дождевиках. Начинают запаковывать в зеленую сумку труп Мурахтина, убирают ковер, кладут в герметичные пакеты пистолет и гильзу, снимают со стен цифровые рамки и картины.
В воздухе кружились снежинки. Промозглая гадкая погода и мерзлая земля не давали возможности комфортно работать на открытом воздухе. Селезнев и Петров заканчивают засыпать могилку. Они одеты в грязные строительные комбинезоны оранжевого цвета. Закуривают.
- А мы ему говорили, черт побери, — выдыхает Селезнев.
- Говорили, — басисто отвечает Петров.
- Эх, Мурахтин-Мурахтин, а вроде, неплохим парнем был.
- Был.
- Мог ведь стать менеджером.
- Дальнобойщиком.
- Прорабом.
- Столько перспектив.
- Пора на стройку возвращаться. Так и быть, три года с ним возились, играли разные роли. И все ради него и ради профессора. Пошли ...
Селезнев и Петров выкидывают окурки на свежевырытую могилу, на которой место креста находятся прибитые друг к другу сгнившие доски.
А еще я выпустил книгу, вобравшую в себя лучшие мои сумасшедшие рассказы. Всем спасибо за то, что помогали, читали и благословляли. Благодаря вашей поддержке мне выпала возможность подарить этому миру частичку постмодерновости. Что в ней? Сатира на украинскую политику и социум времен Майдана и после него. Несколько фантастических рассказов. Несколько эссе и одно объемное интервью с людьми, которые были центральными персонажами украинско-российской войны. Много моментов являются крайне антиправительственными, антироссийскими и ударно-юморными. Поэтому меня Шерманом и называют. Стараюсь разрушать цели танковыми снарядами.
Книги свежие, хрустящие, сочные и полномасштабные. Кто хочет помочь автору, тот может купить. Для связи пишите в лс на фейсбуке: https://www.facebook.com/sherman.drozd
