Пелевин в довольно витиеватой форме восхваляет азиатчину и евразийщину путём создания аттрактивного, романтико-мистического флёра вокруг российских спецслужбистов, восточных метафизических практик и буддийского, пассивного, невмешательского мировоззрения — всего того, что и формирует в значительной степени образ мышления средневзвешенного российского книжного червя-псевдоинтеллектуала.
