«Евразийцы» вот хвалятся своим чувством простора, что им в Европе тесно. У нас мол — свобода, просторы вон какие, иди, куда хочешь, делай, что хочешь, зачем нам эта ваша демократия и права человека?

И не понимают, что заселяли бескрайние просторы, которыми они гордятся, в основном те, кто бежали от власти батюшки-царя, бояр и церкви. Сибирь и степную зону колонизировали первыми те, кто не мог решиться на открытый бунт (а с покорением Сибири Ермаком Тимофеевичем вообще отдельная история — он это делал не по своей воле даже, а по приказу царя). Потом власть добиралась и туда — в первую очередь за счет того, что там устраивали места заключения. Остроги, каторжные промыслы, поселения ссыльных и т.д. Люди шли еще дальше — нарываясь на не всегда доброжелательное местное население (вон чукчи вообще до середины 19 века даже регулярную армию местами побеждали, про то, что творилось на Северном Кавказе — и так все в курсе), зверей (с медведем в тайге встретиться было — раз плюнуть, а за Байкалом или на берегах Каспийского моря уже начинали встречаться и тигры) и вообще погодные условия. И за ними шла власть — с каторгой, крепостным правом, цензурой и прочими вещами. Конечно, целевая колонизация и всякие научные экспедиции тоже были. Но они имели реально гораздо меньшее значение, чем бегство от произвола и идущий по пятам этот же произвол. И так аж до самого Тихого океана.

Такова была цена этого самого «простора». И, да, в Европе тоже был не сахар — оттуда тоже люди уезжали в колонии, чтоб не работать по 12 часов на заводах «за еду» в период «дикого капитализма». Но там их хоть не преследовали «дыба и кнут».

А теперь я вам расскажу о великой русской культуре. Те, кто говорит о ее «величии» и не отделяют культуру от государства — просто не понимают многих вещей.

Главная черта всего российского культурного процесса в том, что по большому счету, он был реализован не благодаря, а вопреки власти. Особенно это касается литературы Например, известного в свое время одописателя и поклонника монархии Державина помнят сейчас единицы. Зато «наше все» Пушкин всю свою недолгую поэтическую жизнь подвергался цензуре. И главным его цензором был сам государь Николай Павлович Романов. По-другому там быть просто не могло. Даже когда писатели имели высокий социальный статус — как посол в Персии Грибоедов или статский советник Тютчев — это угнетение все равно чувствовалось. А «отпустили» литературу в свободное плавание уже под самый конец Российской империи, уже после смерти Достоевского, Толстого и т.д. Эта короткая, но яркая вспышка и получила название — «Серебряный век». Символизм, акмеизм, футуризм, неоклассика. А потом — 1-я мировая война, Февральская революция, Октябрьская, гражданская война. И снова тот же цикл с цензурой и репрессиями — начиная с расстрела Гумилева и самоубийств Маяковского и Есенина. В результате получился абсолютно убогий соцреализм, который не имел ничего общего с левым искусством, но был очень похож на то, что одобряла цензура в Российской империи (и да, я сам удивляюсь,как на первых порах советская цензура пропустила в печать «Котлован» Платонова). Когда Есенин писал «Черного человека» — он предчувствовал, что будет с культурным процессом при Сталине. То же самое — театр и особенно кино. Попробовал бы тот же Эйзенштейн снять что-то не то — мигом бы отправился на Соловки. Или, например, изобразительное искусство — одни рабочие, крестьянки и красноармейцы. В монументально-убогом стиле «соцреализма». За любой «футуризм» наказывали — даже при Российской империи не было такого, чтоб наказывали за манеру изображения.

Поэтому, за исключением архитектуры и частично — кино, «величие русской культуры» не имеет ничего общего с «величием российского государства» . Там культура всегда была оппозиционна государству, как то ни пыталось поставить ее на службу. Поэтому, дорогие мои евразийцы, читаем «наше все» Пушкина и не выпендриваемся с империализмом и ненужностью демократии. Вы б еще крепостное право и работорговлю восстановили.

...И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим...