Мы — это то, что мы едим, говорит нам то ли Гиппократ, то ли Пифагор.

Замечание это очень глубокое. Вся история человечества сводится к еде, ее добыванию, производству, потреблению, отъему и распределению.

Собирательство, охота, кочевничество. земледелие, великие переселения народов, войны, геноциды, раздача земель «в кормление», все-все — это о еде.

Мы — это даже не то, что мы едим, а то, как именно и под каким соусом нас пытаются сожрать.

Для добычи еды и ее отъема у сытых соседей придумывается масса поводов. Они — плохие, значит их нужно убить, превратить в рабов или данников. И тогда наши амбары заполнятся. Они неправильно распоряжаются землей — поэтому ее нужно отобрать и пусть они подыхают от голода. а мы будем жить и есть. Любое противостояние, в конечном итоге, сводится именно к этому — кто будет сытым, а кто голодным. Обоснование того, почему еду нужно отобрать в свою пользу, может быть совершенно любым.

В подростковом возрасте я, еврейский мальчик из Львова, вдруг с удивлением узнал, что я, оказывается «вонючий хохол». Ну, так посчитали в культурной столице России, куда меня привезла бабушка, посмотреть на шедевры живописи в Эрмитаже.

Меня определили в группу, у которой великороссы забирали еду. Просто по принадлежности и проживанию на определенной территории. Кстати, такие случаи очень здорово способствуют самоидентификации, пониманию того, кто ты на самом деле. Собственно, после этого случая я и стал ощущать себя украинцем, никакая советская пропаганда про интернационализм и дружбу народов больше на меня никогда не действовала.

Не выезжая в большой мир, за пределы своего села или города, не попадая на территорию других, можно сколько угодно пытаться причислять себя к «великой русской культуре», например. Но как только сталкиваешься с этой культурой — тебе тут же указывают на твое, в их понимании, место. Быть рабом и источником пищи, а то и просто пищей, уж как пойдет. А тот факт, что ты говоришь и понимаешь по-русски, только облегчает их задачу — объяснить, что тебе нужно отдать им свою еду.

Есть, питаться, жрать — это инстинкт. Сожрать чужое — инстинкт вдвойне. Чем голоднее будет в России, тем более будут распаляться идеологи «русского мира» и его расширения на как можно большую территорию. Какие бы красивые слова они не произносили, о культуре, о славянском единстве, о чем угодно еще. их конечная цель только одна — отобрать у нас еду.

Я вообще не вижу разницы между концепцией русского мира аля Путин и концепцией расширения жизненного пространства аля Гитлер. Настолько идентично и на поверхности, что не заметить это может только тот, кто запрограммирован на самоуничтожение.

Все мы, живущие в Украине, независимо о национальной принадлежности, религии, языка повседневного общения, образования, социального статуса и достатка — всего лишь ресурс для россиян, еда. Схарчат и не подавятся, если мы им это позволим, конечно.

И чем суровее будут западные санкции, чем беднее и голоднее будет становиться население России, тем более агрессивными будут риторика и действия наших «мышебратьев».

В недавнем интервью Патрушева, секретаря российского СНБО, была характерная фраза, про «продажу украинского чернозема». Казалось бы, какое твое собачье дело, господин секретарь сопредельной страны? Да хоть бы и продавали, наше, что хотим, то и делаем. Но там же явный подтекст — вывозят потенциальную российскую еду. Сколько брюквы и репы можно взрастить, руками украинцев, на этих украинских черноземах, а потом отобрать и сожрать.

Не нужно иллюзий, нас хотят съесть и съедят. Но только в том случае, правда, если мы им позволим.